Кто они - дети войны?

Сейчас те, чье детство выпало на годы лихолетья, объединяются  в организацию "Дети войны", и некоторым непонятно - зачем? Те, кто едва помнит, как они жили, не бывали на фронте, но все же могут многое рассказать хотя бы для того, чтобы вызвать ненависть к войне, у новых поколений.

В 1941 году бомбы падали у церкви Спаса на ул. Горького, на заводе Ленина, люди говорили, что трупы вывозили машинами. А  дети  со взрослыми дежурили на крышах, скидывая "зажигалки", выполняя опасную работу.

Во дворе дома напротив было вырыто бомбоубежище, траншея, покрытая досками. Туда забирались богатенькие с вещами, нам доставалось место у входа, и мы перестали туда ходить.

С первых дней войны ощущали голод. Все понимали: все для фронта, все для победы, у матери еще вычитали из зарплаты и давали облигации. По карточкам детям полагалось 400 г хлеба. Нынешние ребята могут удивиться: как это съесть хлеба почти полкило? Но при этом не было ни сахара, ни масла, ни мяса (вкус супа из мяса не помню). Во что одевались - не помню, новых вещей не было. Пальто, валенки выдавали по ордеру, когда я начала работать хирургом в Уренской больнице, уже в 1953 году.

Я училась исправно, преодолевая насмешки бабки и деда: "Смотри, Сонька-то уроки учит". А Сонька в 8-м классе переписала от руки учебник новой истории, мы чувствовали взрослую ответственность за все, что делали. Чернила в чернильнице замерзали: ткнешь перо, а оно ломается. В школе сидели в пальто. Но учились.

Ели тогда все. Дуранду - прессованный корм, темно-серую плитку, для скота из-за рубежа. И знаете, неплохая казалась она на вкус, только редко доставалась. Убеждена, что где-то голод был и похуже, и люди почему-то сейчас об этом умалчивают, а книгу "Дети войны" про это еще никто не написал.

Дети в войну еще и работали. На заводах у станков, начиная с 14 лет, летом на сельхозработах. Там кормили… А вот Александр Познанский со своими друзьями читал стихи в госпиталях раненым. Мой муж помогал матери на эвакопункте таскать раненых (мать-врач работала по мобилизации всю войну).

Тяжело нам было и после войны. В мое время в Урене в 53 - 54-м годах белый хлеб давали только по справкам врача на лечение болезней. Теперь признаюсь: выписывала я эти справки, будучи начинающим врачом, направо и налево. Знала, что пойдет детям. Сама белого хлеба не ела.

Все это тоже  нужно, вдобавок к подвигам фронтовиков, пионерским делам школьников военных лет,  рассказать людям, если мы хотим, чтобы они ненавидели войну.

Софья ЗОРЕВА.