Отличная новость: «Цемент» по-прежнему жив, а его бессменный лидер по-прежнему готов порадовать ироничными песнями собственного сочинения и перелицованными хитами советских времен. Культовая рижская команда отыграла в Нижнем Новгороде на «Роке чистой воды», а Андрей Яхимович пообщался с корреспондентом «НН».

Андрей Яхимович: «Просто все о’кей!»

- Андрей, почему ваша группа называется «Цемент»? Нет ли тут момента противостояния с официальным курсом перестройки на перемены, текучесть, слом незыблемого?

- Во-первых, группа возникла раньше, чем началась перестройка – в 1983 году. Ну а во-вторых, никакой политической подоплеки нет. Слово «цемент» в те времена, особенно в семидесятые годы, было жаргонным выражением и обозначало «заметано», «договорились!», «стабильняк». Потом стали приписывать нам легенды – что мы взяли это название в честь знаменитой книги Гладкова или в честь фильма... Нет. Просто все о’кей!

- Отчего предшественницу «Цемента», группу «Поезд ушел» включили в «черный список»?

- Это к ним, дуракам, надо обращаться с таким вопросом, - говорит мэтр и затягивается сигаретой. (Тут фотограф просит убрать сигарету, потому что в кадре запрещены изображения табачных изделий). - Нет уж, фотографируйте как я есть… кстати, вот! Видите! Почему запретили «Поезд ушел»? Потому, что сейчас запретили курить. Потому что кому-то показалось, что мы курим в неположенном месте.

Вообще в то время все запрещенные музыканты автоматически становились предметом повышенного интереса: запретили – значит, стоит послушать. Я бы сейчас сам такой хит-парад составил, из тех, кого не показывают по телевизору, а будь моя воля – запретил бы тех, кто сейчас на экранах… Хотя нет, не надо их запрещать, а то станут популярными. Пусть их транслируют, шутов гороховых; я, разумеется, приветствую скоморошество, но это не скоморохи, а обыкновенные дураки.

- Вы создали и возглавляете Рижский рок-клуб. Как он сейчас живет?

- Рижский рок-клуб – был. Сейчас он не нужен в прежнем виде. Теперь клубы – это музыкальные заведения. Это общемировая тенденция: рок-музыка вернулась в клубы, потому что это отнюдь не музыка стадионов. На стадионы рок-музыканты выходили в течение не очень большого исторического периода в связи с особенностями соцзапроса, а сейчас такое никому на фиг не надо, и это очень хорошо, потому что настоящая рок-музыка должна вступать в тесный контакт с публикой. Рок, кстати, это и не квартирник, потому что квартирники – это полное безобразие, вынужденная мера в связи, опять же, с особенностями времени. Другой вопрос, что настоящую рок-музыку в клубе надо играть, как на стадионе!

- Отличается ли рижский рок-клуб от питерского, от екатеринбургского?

- Отличался. Тогда. Одной важной вещью. Наш рок-клуб был не помещением, а организацией. Как бы сейчас сказали, «продюсерским центром». Мы организовывали концерты и сейшены в разных ДК города. И второе – конечно, у нас не было такого, дикого давления. Мне рассказывали, что в Свердловске или где-то еще, например, кого-то били, свет посреди концерта выключали, устраивали облавы… У нас установка была такая: «Не трогать. Пусть сами в себе варятся». Так что нас никто не трогал, и мы никого не трогали. Наверное, тогда «наверху» у нас был кто-то умный. Единственное, на что мы не имели никакого права – зарабатывать деньги. Продавать билеты было уже делом подсудным, потому что для того, чтобы заработать хоть копейку, ты должен был официально зарегистрироваться при филармонии, а туда нас, конечно, никто никогда не взял бы, и правильно, потому что с технической точки зрения играли мы откровенно плохо.

Кто же все-таки не тот?

- Завершающая ваше выступление песня на мотив Wish You Were Here была приветом Pink Floyd?

 - Эта песня была шуткой на тему «сыграть Pink Floyd очень просто». Ничего там этакого сложного нет. Классический медляк на все времена. Вот только времена меняются. В семидесятые годы Pink Floyd был отличной, чудесной командой, но сейчас в прежнем виде он не нужен. У людей моего поколения есть такая особенность… встречаешь ровесника, когда-то единомышленника, и он говорит: «Ты знаешь, я тут недавно был на концерте Роберта Планта – так вот, Плант уже не тот!». И я ему говорю: «Знаешь, парень, это ты «не тот»! А Плант – да, он действительно «не тот». Он новый. Потому что время другое! И не может он уже играть так же как в 73-м, просто ты, дурак, не врубаешься, что на улице уже 2017 год. Плант выступал у нас в прошлом году – какие-то совершенно потрясающие балбесы дали шикарный концерт – весело, припанкованно, и сам Плант в центре всего этого, великий, старый тролль: а какой-то бодрый дедуля с лысиной, с косичкой и в «казаках» говорит «Он не тот!»…

- Как говорится в гребенщиковской песне «Гарсон номер два»: «…Стол сдали в музей, А вот за стеклом мумии всех моих близких друзей, А я только встал на пять минут купить сигарет». Вы, живая легенда, скажите: сильно ли подвержен рок музеефикации?

- Не готов сказать за творчество Гребенщикова, потому что бардовскую музыку не очень люблю. Я тяготею, скорее, к современным Rolling Stones. И я – тоже «не тот», что был когда-то. Я стал злее, наглее, имею право говорить все что думаю, потому что уже, как говорится, возраст. По энергетике стараюсь быть современным человеком, который живет в концентрированном, информационно спрессованном времени. Всё лишнее сейчас уходит, и не нужно это лишнее подавать под видом «духовности». Новаторство я вижу, в первую очередь, как новаторство головы, то есть новое, современное мышление. Я живу в 2017 году. У меня есть Facebook и такая доступность информации, какая мне никогда и не снилась, так почему я должен застревать в 1987-м? Я не хочу посылать телеграммы и заказывать по телефону междугородние переговоры. Так же и в музыке. Ну не хочу я на тех гитарах играть «Как молоды мы были» и «Возьмемся за руки, друзья»! То есть, за руки мы обязательно возьмемся, но уже не так как раньше.

- В таком случае, каково ваше мнение по поводу необходимости долго и трудно, всенародно создаваемого «Музея русского рока» в Санкт-Петербурге? Владимир Рекшан самолично ездит по городам, собирая экспонаты, призывая к участию…

- Ребята! Я - не сторонник Владимира Ильича Ленина! Ленина надо захоронить. Все эти экспонаты мне неинтересны. Да, я сам из той эпохи, и конечно мне, старику, будет приятно, если кто-то поместит мой медиатор в музей. Но когда устраивали аукцион в помощь больным детям, и Слава Бутусов дал свой медиатор на продажу, а Гребенщиков дал свою рубашку – ты что, Слава, офигел? Иди на улицу и сам продавай свой медиатор! Рекшан! Пусть твои экспонаты собирает молодежь, а если она этого делать не станет, значит и на фиг они никому не нужны!

- Между тем в начале девяностых в «Забриски Rider» некто из нещадно угнетаемых идеологов отечественного рок-движения мечтал, как пройдут десятилетия, и юные херувимы в джинсовых комбинезончиках, с пасификами на шее, исполнившись благоговения будут слушать битлов и Grateful Dead, умиляясь подлинным предметам рок-н-ролльной славы…

 - Не хочу, чтобы кто-то умилялся, глядя на меня в музее! Сегодня нижегородцы  впервые увидели меня на сцене, не зная заранее, кто я такой. И я видел реакцию на знакомство: драйв, радость, иронию по поводу того, что на сцене стоит старый тутанхамон и говорит, что считает нужным. Поэтому-то я – мэтр, а не потому, что в 1987 году меня кто-то запретил - ну и дураки, кто их помнит? Так что хорошо, что я остался, что жив и стараюсь играть. Таково мое кредо.

Остаться в чужих

- Временами доходят противоречивые сведения о том, «как там», в Прибалтике и Латвии в частности, обстоят дела. Правда ли, что в немилости русский язык, русская культура? Может, вы вынуждены были переводить ваши песни на латышский?

- Страшные слухи – чушь собачья. В двух словах происходящего, конечно, не объяснишь, а упрощенно могу сказать следующее, буквально по Ленину: когда к власти приходит капитализм, он начинает друг у друга что-то отнимать. В Прибалтике девяностых годов национальная буржуазия стала пользоваться тем, что она – национальная. На бытовом уровне, конечно, немного «накачивают» противостояние, потому что этим выгодно пользоваться, но по факту люди как жили, так и продолжают жить, и как говорили на двух языках, так и продолжают на них говорить. В свое время был перекос, молодежь плохо знала латышский – это, конечно, тоже ненормально. Но новое поколение, которое выросло за минувшие двадцать лет, имеет крен в обратную сторону, а именно плохо знает русский, и из-за этого у них проблемы с работой. Определенная дискриминация, конечно, есть, например: почему я, я лично, проживая в Риге десятки лет, должен доказывать, что я – гражданин? Почему я должен сдавать экзамен на гражданство? И я сказал им: «Во!» (показывает комбинацию из трех пальцев). И сейчас у меня статус абсолютно гениальный: aliens…

- Alien – пришелец, чужой?

- «Негражданин». Это такой статус в паспорте. Просто класс! Когда меня спрашивают: «Ты кто?», я отвечаю: «Да мне по фигу!». – «А кто ты по национальности?» - «Aliens!». И вообще считаю, что национальность – дело интимное. А может, я хочу быть японцем? Ну а если без шуток, то все это просто вопрос дележа с национальным уклоном. «Карлу-марлу» никто не отменял, и все сугубо национальные дела на самом деле просто сверху навязываются, хотя, конечно, такого смертоубийства как, например, на Кавказе, латыши не допустили, дальше некоторого переплевывания дело не идет. Вот, например, у меня сосед Янко, он сошел с ума – то есть решил, что он главный. Иногда мы обмениваемся репликами: «Ты дурак» - «Сам дурак». Морды никто не бьет, слава Богу, хотя русские тоже хороши и порой дают латышам ни за что: обзывают их холопами и говорят, что у них никогда не было собственного государства. Ну так, знаете, в этом плане стоит процитировать Лукашенко, которому сказали, что никогда не было страны Белоруссии. И знаете, что он ответил? «Ну а теперь такая страна есть».

Мария ФЕДОТОВА. Фото Александра ВОЛОЖАНИНА.

Справка «НН».

Андрей ЯХИМОВИЧ - основатель и лидер латвийских групп «Поезд ушел» и «Цемент», один из основателей и бессменный президент Рижского рок-клуба. Родился в 1959 году в Ленинграде, через год семья переехала в Латвию. В 14 лет начал играть на гитаре, с помощью отца освоил барабаны, был солистом групп Billy-Dilly и «Сельский час». В 1983 году вошел в состав русскоязычной рижской хард-рок-группы «Поезд ушел», единственный альбом которой прославил группу на весь Союз… и способствовал ее занесению в «черные списки» групп, не рекомендованных к прослушиванию. В 1985 году на основе этого коллектива была основана группа «Цемент», в частности, блистательно выступившая на рок-фестивалях в Черноголовке и в Подольске. В середине 1990-х «Цемент» приостановил концертную деятельность, сосредоточившись на студийной работе; с 2012 года активно выезжает на гастроли.