Жизнь известного  мастера художественного слова, режиссера и продюсера Рустема Галича состоит из постоянных разъездов. Корреспондент  «НН» позвонил ему в Нью-Йорк, а застал…  в Лондоне. Через день Галич  был уже в Берлине на международном театральном фестивале «Мир русского театра».  «Ждите, скоро буду у вас в Нижнем» -  ответил артист. Действительно, в начале 2019 года он представит спектакли с русским оркестром: «Пер Гюнт» и «Песню про купца Калашникова».

Ну а в преддверии нижегородских выступлений артист рассказал в эксклюзивном интервью о том, как он пришел на сцену, и как ему живется в США.  

Испугался вовремя 

- Некоторые  воспринимает вас однофамильцем и  родственником драматурга, легендарного поэта и барда с трагической судьбой Александра Галича, а ведь между тем Галич – это ваш псевдоним. Как он родился?  

- Вообще, в отличие от Александра Галича, который носил псевдоним, придуманный, насколько я знаю, от имени своей жены Гали (кстати, мою жену как ни странно тоже зовут Галя), - так вот, в отличие от Александра Галича мое сценическое имя Галич – вовсе не псевдоним, а половина моей фамилии. Дело в том, что когда я приехал в США,  Никто из американцев произнести мою настоящую фамилию  - Engalitchev – физически не мог.  И меня стали  уговаривать сменить имя, чтобы можно было хоть как-то его произнести. Я стал думать, и придумал, что могу просто откинуть первый и последний слог в своей фамилии.  

А то, что меня многие считают за родственника Галича - правда. Не было ни одного человека, с которым бы я познакомился, и от которого бы не услышал через пару минут нашего разговора: «А вы случайно не родственник?..». И тогда я отшучиваюсь в духе, что, де, меня так часто об этом спрашивают, что уже ощущаю себя родственником. 

- В школе и в университете вы изучали точные науки, однако ученым не стали. Как из «физика» переквалифицировались в «лирика» и подались в актеры?

- Я учился в Казани в элитной 131-й физико-математической школе. Поэтому по окончании школы самым естественным было поступление в Казанский государственный университет на физический факультет. Но, видя, как мои сокурсники с умным видом пишут километровые формулы, наводящие на меня ужас, я страдал неимоверно. И вот тогда-то твердо решил: во что бы то ни стало буду поступать в театральный. Дело в том, что с седьмого класса я ходил в народный театр, и был так им увлечен, что по большому счету мне больше ничего и не было интересно. А на физический факультет занесло просто по инерции - но, слава Богу, я вовремя испугался, нашел в себе силы  и поступил в Театральное училище имени Щепкина на отделение «Актер художественного слова».

А мог бы внуком быть Джалилю

- В своем творчестве вы пошли дальше своих предшественников,  корифеев художественного слова -  Владимира Яхонтова, Игоря Ильинского, Василия Качалова Аллы Демидовой,  Антонины Кузнецовой - создавая  зрелищные шоу.  Как пришли к такому решению программ, посвященных творчеству гениев отечественной литературы? 

- Ну, это слишком смело сказано, что я пошел дальше. Вообще сравнивать актеров между собой – это все равно как сравнивать между собой женщин: дело неблагодарное, да и не нужное. Каждый актер хорош сам по себе, силен в чем-то своем, что не дано другому. И я совершенно согласен с высказыванием, что каждый актер – это уже жанр.  Мой путь в области звучащего художественного слова всегда находился в нише эксперимента. Мне всегда хотелось попробовать сочетать слово с разными исполнительскими  или визуальными жанрами, будь то музыка, пение, пластика, изобразительное искусство. То, что было удачно, принималось публикой и имело успех, фиксировал. Так рождался мой творческий почерк и мой театр, который я называю Театром поэзии и музыки Рустема Галича. И он действительно тяготеет к созданию ярких музыкальных шоу - но на базе русской классической поэзии.  

- Своей любимой книгой вы назвали однажды «Демона» Лермонтова. Почему именно это произведение, ведь ваш репертуар очень широк?

- Да, я читаю стихи многих поэтов. Но работа над Лермонтовым была этапной для моего творческого и чисто личностного развития. Он просто перевернул мое представление о бытии. Не случайно говорят, что Лермонтов – это космос. Это действительно так! Читая его, я размышляю об устройстве нашего мира, вселенной, души, тонких миров, не говоря уже о делах наших земных. О сферах, на первый взгляд далеких от поэзии. Вообще, мне кажется одной из самых главных черт настоящего таланта, а может быть и гениальности, умение вдохновить другого на что-то - поступок, творческое действо, размышление, создание чего-то нового… Воздействие через вдохновение. Так вот, в этом смысле Лермонтову нет равных.  Нисколько не умаляя величия и значимости других поэтов, пальму первенства для себя на поэтическом Олимпе я все-таки отдаю Лермонтову. 

- А почему  в вашем репертуаре не находится места для поэзии  национального героя Татарстана  Мусы Джалиля, автора  «Моабитской тетради»?   

- Выбор поэта и его произведений - момент очень тонкий, если не сказать интимный. Надо совпасть по вибрациям и с поэтом и с произведением. Это отдельная тема для разговора. Я не читаю не только Джалиля, но и многих других поэтов, которых не чувствую, хотя в каком-то смысле мы  с Джалилем близки по крови. И кстати, моя бабушка в свое время рассказывала мне, что был в ее жизни момент,  когда Джалиль ухаживал за ней. А мой учитель по актерскому мастерству Сергей Васильевич Харченко любил надо мной подшучивать и иногда говорил, что, мол, надо еще проверить, кто твой дедушка, может, быть  ты внук Джалиля. Но это все шутки, лирические отступления. А  если серьезно, то помимо прочих моментов, я признаюсь, что не очень люблю переводы. Как ни странно, любой перевод,  - если только он не сделан великим поэтом, который по сути просто авторизовал первоисточник в своем переводе, - при произнесении вслух чувствуется именно как версия оригинала. Джалиль писал на татарском. А мы его знаем только в переводе. Для меня это  ограничение, и очень существенное. 

Экстраординарный случай

- Знаменитый шансонье  Вилли Токарева, эмигрировав из СССР в США,  пять лет работал  почтальоном, таксистом и только потом стал выступать. Вы же, приехав почти двадцать лет назад в Нью-Йорк, моментально оказались  творчески востребованным и даже создали свой театр. Чем это можно объяснить? Везением, удачным стечением обстоятельств?

- Думаю, что да. Я оказался в нужное время в нужном месте. Подозреваю, что кто-то меня сверху просто «вел».  Я никогда не занимался здесь, в Штатах, никаким черным физическим трудом. В 2000-м году в свой день рождения 9 августа я появился в Нью-Йорке, ровно через неделю  уже был ведущим литературных и поэтических программ на радио RTN-WMNB, потом  корреспондентом новостей на канале NTV-International,   чуть позже - ведущим ток-шоу «Взгляд из Нью-Йорка». Через месяц, когда я выходил на концертные площадки, меня публика встречала аплодисментами. Меня это очень удивляло. Я говорил зрителям: почему вы хлопаете, я же еще ничего не сделал, вы же меня еще не знаете? А они отвечали: да нет, знаем, мы слушаем ваши передачи! И это было приятно. Но вообще, как говорила моя американская духовная мама, легендарный театральный режиссер Алла Григрьевна Кигель: «Миленький, твой случай не то что не типический, он экстраординарный. Такого не бывает!». 

- За годы жизни в Нью-Йорке у вас изменилось представление о США или осталось прежним? 

- Безусловно. Изменилось и меняется постоянно. Я приехал в страну, которую я практически не знал. И сейчас не могу сказать, что знаю очень хорошо. Америка очень большая и очень разнообразная. А учитывая, что  живу я не просто в Нью-Йорке, а на Манхеттене, то можно сказать, что и вовсе Америки не знаю. Потому что как правильно говорят: Нью-Йорк - это не Америка. Точно также как Москва - это не Россия. Это государство в государстве, со своим укладом, стилем жизни и спецификой. Каждый раз, когда я приезжаю с гастролей из Москвы в Нью-Йорк и брожу по Манхеттену, я все время нахожу для себя в нем что-то новое, еще не виданное. Хотя казалось бы – остров, всего 14 километров  в длину. А что уж говорить обо всей Америке... 

- Рустем, скажите, пожалуйста, трудно ли быть послом русской культуры в США и в  Европе в условиях санкций?   

- Нет,  не трудно. Если честно, то я вообще не мыслю подобными категориями. Я просто честно делаю то дело, которое люблю: читаю со сцены русскую классическую поэзию и прозу. И тешу себя мыслью, что делаю это неплохо. А уж кто как это воспринимает, какими титулами награждает эту мою деятельность - это не мое дело. У каждого человека свой вкус, свой взгляд. Кому-то мы нравимся, кому нет, кто-то превозносит, кто-то уничижает. Но в этом смысле я абсолютный последователь Пушкина и Пастернака, которые уже высказались на эту тему. Один сказал: «хвалу и клевету приемли равнодушно», а другой – «но пораженья от победы ты сам не должен отличать». Так и живем! И никакие санкции нам не помеха. Наоборот, когда политики подстрекают народы к сжиганию мостов, и не только подстрекают, но и реально их сжигают, мы, люди искусства, эти мосты возводим – между человеческими сердцами, душами, городами и даже континентами. И помогает нам в этом великое русское поэтическое слово. Да будет оно вовек благословенно!

Владимир ШЛЫКОВ.

Справка «НН»

Рустем Галич (настоящая фамилия – Енгалычев) – режиссер, постановщик всемирно известных поэтических спектаклей и мюзиклов, актер,  журналист, продюсер.  Родился в Казани.

Окончил в Москве  высшее театральное училище им. М.С. Щепкина.  После окончания училища преподавал в нем  «Художественное слово» и «Сценическую  речь»,  работал в столичных средствах массовой информации С 2000 года живет в Нью-Йорке, сотрудничал с   различными русскоязычными радио и -телеканалами. Как актер,  быстро завоевал популярность среди русскоязычных зрителей исполнением произведений русской классической прозы и поэзии,  основал из артистов-профессионалов и музыкантов «Театр поэзии и музыки»  Много гастролирует  в США и в страх Западной Европы, часто выступает в России с литературно-музыкальными спектаклями.