Надир Ширинский представил нижегородцам забытые страницы русской истории

Надир Ширинский представил нижегородцам забытые страницы русской истории

Между вторым и третьим тысячелетиями на пике популярности был так называемый «русский шансон», исторгнутый российским криминалитетом. Еще пару лет назад повсеместно звучал рэп - продукт криминальной среды Америки. А сто лет назад – перед самой Октябрьской революцией -  среди российских меломанов были в моде песни каторжан. Лиц, осужденных за тяжкие государственные преступления.

Дикие степи, священный Байкал

В нижегородском Центре культуры «Рекорд» под эгидой Ассоциации русского романса «Изумруд» прошел большой концерт в двух отделениях. Правили бал нижегородские музыканты – певец Николай Кошелев и концертмейстер Михаил Козлов. Они исполнили программу «Покаянные песни Руси», состоящую сплошь из каторжных напевов. 

В качестве потрясенного слушателя скажу лишь, что русская каторжная песня не имеет практически ничего общего с «русским шансоном». Это – другая эпоха: иные тексты и настроения, непривычные нам жанры: баллады, марши, гимны, духовные стихи… Не иначе, несчастные узники вспоминали былую - «благородную», вольную - жизнь и в своих песнях, осмысливая содеянное, словно исповедовались, обращались к Богу. А состав узников был весьма пестрым – от особ благородных кровей, обвиняемых в госизмене, до простолюдинов-душегубов. И всех их уравнивали песни…

Своей известностью «покаянные песни» обязаны Вильгельму Гартевельду, композитору и этнографу шведского происхождения. В начале ХХ века он  объехал всю Сибирь, не без риска для жизни записывая песни каторжан и бродяг. 

Музыкант, коллекционер, глава Ассоциации русского романса «Изумруд» Надир Ширинский рассказывает: в свое время эти песни произвели в приличном обществе настоящий фурор. 

После своей экспедиции по тюрьмам и каторгам Руси 21 февраля 1909 года – практически сто  и десять лет назад! - Гартевельд выступил в Москве, в Императорском Обществе естествознания, антропологии и этнографии со своим рефератом «Поездка в Сибирь и песенное творчество каторжан, бродяг и инородцев». Почтенные академики внимали не только интереснейшему докладу, но и собственно каторжным песням: Гартевельд позаботился о музыкальных «иллюстрациях» и пригласил для этой цели знаменитого киевского тенора Феликса Ошустовича.  

Чуть позже Вильгельм Гартевельд создал свой ансамбль, и они исколесили всю Россию, исполняя «покаянные песни». Да что Гартевельд! «Поймавшие фишку» многочисленные коллективы несли этот репертуар по всей стране и подавали со смаком: артисты  выходили на сцену в тюремных робах, в кандалах, рассаживались у костра...

Была издана масса нот. Также эти песни несколько записывали знаменитейшие певцы - Шаляпин, Сибиряков; позднее, в шестидесятые годы их записывал Борис Христов. В дореволюционные времена вышли десять граммофонных пластинок – толстых, увесистых дисков, на каждой стороне которого умещалось по песне. Продавались они сразу целым ящиком: так сто лет назад выглядел альбом, сегодня умещающийся на компакт-диске. 

Но мировые войны и революция отодвинули этот культурный пласт в тень. Сегодня единственный в России исполнитель уникальной программы, сплошь состоящих из каторжных песен - нижегородец Николай Кошелев.

«Эту программу мне предложил Надир, - рассказал Николай Кошелев корреспонденту «НН». - Я начал было отбрыкиваться, а потом посмотрел материал и изумился: песни-то – о душе человеческой! Их посадили, а у них нет злобы! Меня это страшно удивило». 

Как было дело

Почему меньше всего пели в Нерчинске?

Композитор Хартевельд не просто пропутешествовал по Сибирскому тракту, останавливаясь в знаменитых тюрьмах и упрашивая уголовников попеть. К записям песен «отверженных» он оставил также экстремально увлекательные комментарии. Вот несколько выдержек из авторского предисловия к «Песням каторги», изданным в 1912 году.

«Больше всего я записал песен в тобольской каторге, а так же в Акатуевском округе. Меньше всего я записывал в Нерчинске. Рудники там свинцово-серебряные. Свинец ложится на легкие каторжников, что мало способствует пению вообще».

В тюрьме запрещены всякие музыкальные инструменты, поэтому сопровождение некоторых песен отличается большой изобретательностью: используется игра на «зубариках», на гребешках с пропущенной между зубьями папиросной бумагой, а то и на кандалах, дающих своеобразный эффект лязга с колокольным призвуком.

«Игру на гребешках ввели матросы с «Потемкина». У них во время этапа по Сибири был целый оркестр из своеобразных инструментов. Во время марша хор поет с закрытым ртом — получается нечто, замечательно похожее на стон: гребешки ехидно и насмешливо пищат, кандалы звенят холодным лязгом — картина, от которой мурашки бегают по спине. Марш этот — не для слабонервных, и на меня, слушавшего его в мрачной обстановке тобольской каторги, он произвел потрясающее впечатление... один из надзирателей во время этого марша заплакал. «Подкандальный марш» можно назвать гимном каторги.

Особенным родом людей в Сибири надо считать бродяг. От Челябинска до Владивостока вся Сибирь кишит ими. Типичный сибирский бродяга в большинстве случаев — каторжник и непременно уголовный, при этом обыкновенно из бессрочных.

Бродяга — человек отчаянный, способный из-за нескольких копеек зарезать кого угодно; и несколько песен мне пришлось записывать в тайге не то карандашом, не то револьвером. Бродяги являются главными хранителями настоящих старинных песен, как, например, песни Ваньки Каина, Стеньки Разина, Кармелюка…

Есть еще одна странная черта у каторжан и бродяг: самые отъявленные головорезы и убийцы из них питают какую-то страсть к нежным песенкам и сентиментальным стихам…». 

Мария ФЕДОТОВА. Фото автора. 

На снимке: Надир Ширинский - инициатор уникальной программы "Покаянные песни Руси", и ее исполнители Николай Кошелев и Михаил Козлов 

Следите за нашими новостями в удобном формате