Недавно в Нижнем Новгороде работал музыкально-педагогический «десант», костяк которого составили представители семьи Лундстрем –интеллигенты, блестящие музыканты, прекрасно эрудированные личности и просто красивые люди. Корреспонденту «Нижегородских новостей» удалось взять интервью у Петра Лунд­стрема – скрипача, директора АНО «Творческая мастерская Леонида Лундстрема». 

От Шанхая до Москвы.

– Петр, вы не подсчитывали, сколько в вашей династии музыкантов?

– Не подсчитывали, но очень много, начиная как минимум с поколения моих дедушек и бабушек. Вот, например, по отцовской линии: дед Игорь Лундстрем был саксофонистом, а его старший брат Олег, тот самый основатель бэнда, вошедшего в Книгу рекордов Гиннесса, был джазовым и оперно-симфоническим дирижером, пианистом и скрипачом, учился у двух учеников Ауэра. Еще он был архитектором, но это уже другая история. 

– И что это за история?

– В сорок первом году Олег Лундстрем вместе с оркестром находился в Шанхае. Когда началась война, они всем составом подали заявление об отправке на фронт. Заявление не приняли. Советский консул сказал: вы здесь нужнее, поднимайте дух советским гражданам в Китае. И Олег, и Игорь Лундстремы понимали, знали, что мы победим, но также понимали, что война принесла колоссальные потери и разрушения, и им казалось, что по окончании войны играть для поднятия духа будет недостаточно. Желая быть полезными стране, которую нужно будет восстанавливать, они поступили в шанхайский французский Высший технический центр. В 1944 Игорь получил диплом инженера-строителя, Олег – диплом архитектора.

В 1947 году, как только было объявлено о репатриации советских граждан, оркестр приехал в Россию, бросив все возможные материальные блага. Жены музыкантов рыдали, стоя на палубе теплохода «Гоголь», ведь они оставляли в Шанхае квартиры и автомобили, но мужья были непреклонны и взяли с собой только инструменты да супермодные костюмы.

В консерватории мой дед Игорь Леонидович встретил свою будущую супругу, пианистку Муфиду Губайдуллину, кстати, первую татарку, окончившую Казанскую консерваторию! Впоследствии она много лет преподавала в Гнесинке. У них родились двое замечательных детей, и сейчас с той стороны у меня четверо двоюродных братьев и сестер, трое из которых профессионально занимаются музыкой. У меня, соответственно, пять сестер, почти каждая с музыкальным образованием. 

По материнской линии… отец моей матери – народный артист России, пианист Михаил Воскресенский. Мама, Мария Воскресенская, пианистка, и так далее! Да, фактически все, начиная с поколения дедов, музыканты.

– Наверняка в вашей большой семье есть традиция встречаться вместе и музицировать, творить?

– Да, мы собираемся в нашей, как я ее называю, семейной усадьбе – на даче в Валентиновке, в бывшем поселке Малого театра. Дом, в котором мы живем, можно сказать легендарный: в 1964-м Олег Леонидович Лундстрем купил его у знаменитой советской эстрадной певицы, «белой цыганки» Изабеллы Юрьевой, а выстроил этот «дом с шестью балконами» для нее в 1937 году супруг, знаменитый антрепренер Александров. Моим родителям удалось бережно отреставрировать его в 2000-х годах: полностью сохранились и дух, и подлинные материалы, разве что веранды стали отапливаемые. И мы порой устраиваем вечерние концерты. Или читаем пьесы по ролям. В гостиной у нас стоят два концертных рояля, пара пианино и фисгармония, так что поиграть есть на чем.

А с августа 2022-го года примерно раз в полгода собираем там большие творческие вечера, человек на шестьдесят, семьдесят. Приезжают поэты, музыканты, художники, писатели и просто люди, связанные с Донбассом. Это то самое энергетическое поле, которое создал Донбасс, специальная военная операция, открыв для всей страны потрясающих людей – пассионарных, талантливых.

Играть, поддерживая дух.

– Раз уж зашла речь о Донбассе, расскажите, пожалуйста, про ваши поездки туда. Знаю, что вы регулярно даете концерты в новых российских регионах, а ваш канал в Telegram – бесценный дневник нового времени, наполненный эмоциями и бескомпромиссными фактами.

– В годы Великой Отечественной войны более 30 тысяч артистов дали более полутора миллионов концертов на фронте. И в нынешнее время есть люди, которые продолжают это дело, в том числе выступая на фронте.

10 апреля в Мариуполе, на тот момент еще не освобож­денном, я играл первый свой концерт «за ленточкой». Еще тогда, в июне 2022-го – я был там в эти дни – под Авдеевку подвезли новые американские системы ствольной артиллерии. «Три топора» так называемые, М777, 155-й калибр – 

я быстро научился отличать по звуку полет этих снарядов от 152, «нашего» калибра. И был страшный обстрел Донецка. Тогда я остался ночевать у друзей в Макеевке, вернулся в донецкий отель около шести утра и увидел пробитую в его фасаде огромную дыру. Мой номер не особенно пострадал – он находился с другой стороны здания. Сел завтракать. Внезапно все здание затряслось, стали раздаваться хлопки. Тут вдруг я понял, что сижу у окна, и если прилет будет рядом – меня просто изрежет на мелкие кусочки. А это всего лишь работала наша ПВО.

Учитель с большой буквы.

– У вас были отличные учителя, но, если не ошибаюсь, вы прежде всего  воспитанник Захара Брона. 

– Захар Брон – это, в первую очередь, универсальная школа, которая зиждется на конкретных принципах. Его кредо звучит так: «Развитие божественной индивидуальности на базе бескомпромиссного профессионализма». По большому  счету, с этой формулой можно и спорить, особенно в том смысле, что «бескомпромиссный профессионализм» иногда настолько заливает все бетоном, что божественной индивидуальности уже некуда пробиваться, но по сути своей формула потрясающая.

Захар Нухимович – великий человек. Народный артист России, в своем сердце он сохранил огромную любовь к Родине. К сожалению, он так и не смог преподавать в Мос­ковской консерватории – это связано с человеческим фактором, проще говоря – с завистью некоторых коллег. А ведь он в течение полувека воспитывает топовых скрипачей, музыкантов высочайшего, мирового уровня.

И, кстати, он не эмигрировал из Советского Союза, как утверждают некоторые, он уехал, когда Союз уже распался. Ему предложили переехать в Германию, в Любек, вместе с его гениальными учениками, и он переехал за рубеж, в общем-то, ради них.

У меня – особая история, я ведь приехал к нему в 19 лет, во многом сформировавшимся человеком и музыкантом. И он, кстати, очень ценил мою игру на сцене, когда я играл «по-своему». Другой вопрос, что я был иначе научен и у меня уже имелись определенные паттерны, которые сложно преодолевались. Более того, я ехал с представлением, сформированным профессиональной средой, что Захар Нухимович будет мне все «ломать» и заново выстраивать по своему усмотрению. И готовился внутренне: «Не дамся!». Я вообще всегда был очень упрямым, так что и здесь сопротивлялся первое время очень сильно... Спустя год Брон шутил: «Слушай, у тебя какой-то невероятный прогресс! Раньше ты говорил по сто слов в ответ на одно мое, а теперь всего по десять». Вообще мы очень сблизились. Часы напролет могли обсуждать абсолютно все, начиная от профессии и заканчивая Крымом и политикой. Брон принял меня как «своего» – как человека, который глубоко погружен в традиции советской музыкальной школы, знает и понимает контекст великого времени, в которое жил и учился Брон. Я очень благодарен Богу и всем, кто к этому причастен, за счастье и привилегию быть его учеником!

Беседовала Мария Федотова. Фото Надежды Базановой и предоставлено Петром Лундстремом.

На фото: 1. В нижегородской консерватории на концерте в рамках Школы-мастерской Леонида Лундстрема. 2. 10 апреля 2022 года. Первый концерт «за ленточкой». 3. В Донецке: скрипач Петр Лундстрем, музыкант Алексей «Джанго» Поддубный и его музыканты, фотограф Дмитрий Сергеев, поэт и военкор Анна Долгарева.