Энергии для полета такой машины в двух-трех метрах над поверхностью требуется сравнительно немного, а вот скорость, практически как у самолета. Самый большой экраноплан — «КМ» — был спроектирован еще легендарным конструктором Алексеевым. Потом Ростислав Евгеньевич создал «Орленка», а вот главным конструктором ударной машины «Лунь», оснащенной шестью ракетами «Москит», был еще один наш земляк Владимир Кирилловых. После «Луня» он создал уникальный аппарат «Спасатель» — так, к сожалению, и не достроенный. А последний проект нашего героя — крупный гражданский экраноплан, у которого, будем надеяться, большое будущее.
Еще пошумим
— Владимир Николаевич, созданный вами «Лунь» стоит сейчас в доке в Каспийске. Его, как известно, давно уже никто не эксплуатирует, экипаж расформирован… Сегодня, по-вашему, этот экраноплан можно восстановить и вернуть в строй?
— «Лунь» по-прежнему в хорошем состоянии. Его можно подремонтировать, оснастить новыми ракетами, поставить современное радиолокационное и навигационное оборудование — и аппарат можно будет эффективно эксплуатировать как самое современное морское оружие. Скоростей, как у экраноплана, не в состоянии достигнуть ни один быстроходный корабль.
— А на стапелях завода «Волга» стоит еще один ваш экраноплан — «Спасатель», переделанный из ракетного «Луня» в спасательный аппарат…
— Увы, оборудование «Спасателя» устарело. ВМФ от него отказывается: нет денег, им нужны аппараты, которые будут зарабатывать деньги и в мирное время: водолазные боты, буксиры и т. п. МЧС от «Спасателя» тоже отказывается, потому что у них нет морских баз…
-То есть получается, аппарат, который мог бы спасти подводников в ситуации, аналогичной аварии на «Комсомольце», — такой аппарат России не нужен?
— По крайней мере, он не нужен этим ведомствам. Поэтому мы сегодня надеемся переоборудовать «Спасатель», как второй ракетный экраноплан… А «Лунь» по-прежнему находится на базе в Каспийске, военные его пока и не списывают, и никому не отдают.
— У нас в России есть места, где могут эксплуатироваться гражданские экранопланы?
— На Дальнем Востоке нет регулярного морского транспорта. Самолетом не навозишься — дорого, авиаперелеты на такие короткие расстояния невыгодны. Мы по этой линии предложили грузопассажирский экраноплан, чтобы обеспечить регулярное сообщение. Плюс еще для Черного моря мы тоже предлагаем построить аппарат на 300 мест.
Управа на бюрократию
— А как вы начали проектировать экранопланы?
— Выделено было финансирование на научно-исследовательскую работу по возможности создания экранопланов. И осенью 1961 года Алексеев собрал нас, человек 25 молодых специалистов, не старше 27 лет, у которых опыт работы был от года до четырех — это были люди разных специальностей: по корпусу, по двигателям, по электричеству. Он тогда сказал: мы с вами будем работать над проектом принципиально нового секретного аппарата. Увез он нас в лес, в Чкаловск, там были построены простые домики. И мы там под его непосредственным руководством проектировали первые экспериментальные экранопланы.
— Почему он так сделал? Зачем понадобилось набирать именно молодых специалистов и увозить из ЦКБ?
— Там уже была развита бюрократия. Много отделов, маститые начальники, умудренные опытом, которые приехали на работу даже из КБ других городов… Спорить ему с ними не хотелось, поэтому он нас туда забрал, а мы были его послушными руками.
— А вы там только проектировали или какая-то модель уже создавалась?
— Нам в подразделения — я командовал сектором силовых установок — Алексеев прикрепил рабочих. Их разделили между конструкторскими секторами, и мы отвечали не за чертежи, а за ту производственную работу, которую надо было сделать. Поставить двигатель, системы протянуть, все испытать… Ты конструктор, которому дано производство. У меня было человек 12 конструкторов и до 18 рабочих. В этом был большой плюс, потому что это был самый короткий по времени путь. Без всяких бюрократических преград между чертежом и рабочим. Мы проектных работ, то есть чертежей, выпускали в десять раз меньше, чем обычно.
— Первая модель называлась ведь СМ-1?
— Да. А СМ-2 мы уже Хрущеву и Политбюро ЦК КПСС показывали.
— А когда вы стали отвечать за все, то есть когда стали главным конструктором?
— В 1975 году. Но надо сказать, что мы ничего принципиально нового в то время не могли придумать, у нас еще уровень был недостаточным для этого. Поэтому мы в основном использовали задел Алексеева и улучшали его при помощи большого коллектива — так сказать, не умением, так числом. Поэтому «Лунь» — продукт коллективного творчества, не как у Ростислава Евгеньевича — он ведь сам все делал. «Лунь» получился, как заказывал ВМФ. Мы буквально за два с половиной месяца прошли без проблем государственные испытания. Все параметры, что нам задал военно-морской флот: скорость, дальность, точность стрельбы, — все это было выполнено.
Егор ВЕРЕЩАГИН.