В борьбе с коррупцией мы, похоже, ей проигрываем. Это стали понимать и в самих органах, возглавивших эту борьбу. Разве что беспомощностью правоохранителей перед мздоимством, фактами злоупотребления служебным положением в корыстных целях можно объяснить предложение министра юстиции России Александра Коновалова увеличить срок заключения за коррупцию с нынешних максимальных 15 лет до 40 — 50 и вернуться к практике конфискации нажитого преступным путем имущества, даже при отсутствии прямых доказательств.

Накал крепчает

Довольно типичный случай произошел недавно в Нижнем Новгороде. Представитель одного из нижегородских ООО предложил судебному приставу 2 тысячи долларов, дабы тот ускорил исполнение решения суда, в котором его фирма была заинтересована. Пристав на деньги не купился и сообщил о попытке подкупа в отдел противодействия коррупции своего управления. Далее делом занялись полицейские, и было возбуждено уголовное дело по статье «Покушение на взятку».

В свете приведенной в действие национальной стратегии противодействия коррупции такие случаи должны были бы стать редким исключением. Ан нет. Еженедельные сводки, поступающие из подразделений по экономической безопасности и противодействию коррупции областного управления полиции, дают нам представление о накале противостояния коррупционеров и правоохранителей. Так, только за одну неделю сентября сотрудники ведомства выявили в регионе 36 преступлений коррупционной направленности. Причем 34 из них относятся к категории тяжких и особо тяжких, а 2 были совершены в крупном и особо крупном размерах.

Если брать статистику за прошлый год, то за этот период нижегородскими милиционерами было пресечено 618 должностных преступлений, окончено расследованием 524, в том числе направлено в суд 434 уголовных дела. Судами же за год были осуждены 156 человек, в том числе 16 — к реальным срокам лишения свободы.

Кого же из слуг народа правоохранители за прошлый год задерживали с поличным? Среди таковых были и руководители органов местного самоуправления (два человека), сотрудники налоговой инспекции (тоже двое), один сотрудник таможенной службы, пять сотрудников ГУФСИН, помощник судьи, два судебных пристава, инспектор технадзора и другие.

Что поимели, то и потеряли

Коррупцию поприжали законодательно. Уже заработал закон о кратных штрафах за взяточничество и коммерческий подкуп. При этом стратегия государства была направлена именно на гуманизацию наказания, то есть при вынесении наказания предпочтение отдавалось экономическим санкциям, а не лишению свободы. Так и на зоне станет посвободнее, и денежки от осужденных преступников будут капать. Оказалось, такой гуманизм тоже полного эффекта не дает, и министр юстиции призывает в отношении обвиняемых в коррупции чиновников действовать жестче и решительней. Правда, что вкладывал Александр Коновалов в этот призыв, практикам-полицейским приходится гадать.

— Ну не бить же нам этих чиновников, — шутит один из наших собеседников. — Возможно, министр имел в виду, что нужно избирать для чиновников при задержании более жесткую меру пресечения — арест или солидный залог.

Что касается, конфискации имущества, то еще в январе этого года «НН» рассказывали об истории применения конфискации имущества в нашей стране. С 1953 года практику ее применения в нашей стране смягчили, и конфискация стала применяться только по отношению к личной собственности осужденного и к его доле в общей собственности. Такое положение действовало полвека, хотя на практике применялось крайне редко.

Так, в 2002 году в стране конфискация применялась только в 33 случаях. В конце 2003 года конфискация имущества была отменена. Однако в середине 2006 года вновь вернулась в Уголовный кодекс, в котором появилась статья, которая так и называется «Конфискация имущества». Применение этой статьи более чем гуманно. Получая, например, на занимаемой госдолжности зарплату в 20 тысяч рублей, чиновник строит коттеджи, покупает квартиры, и для всех очевидно, что не на одну зарплату. Но если его поймают на взятке в 10 тысяч рублей, изъятию у него подлежат только эти 10 тысяч рублей…

Ольга МАКАРОВА.