Он появился на сцене стремительно, так, как зрители и привыкли его видеть на телеэкране. Несмотря на свои 77 лет, он по-прежнему очень элегантно ведет дискуссию, замечательно рассказывает и очаровывает даже молоденьких девушек, специально приехавших на творческую встречу с мастером ТВ в Нижний Новгород аж из Москвы и… Германии.

Задачи «мочить» кого-то нет

— Владимир Владимирович, как вы относитесь к себе в «Мульте личности»?

— Как говорят американцы, нет плохой рекламы, кроме некролога. Отношусь к этому спокойно, если бывает смешно. Но бывает и не смешно. Вообще все это из области пиара, тебя рекламируют, так что…

— Вы всегда знаете конечный результат вашей программы?

— Нет, конечно, у нас же прямой эфир, все происходит прямо на ваших глазах.

— Бывает, что ваши гости обижаются на вас?

— Бывает. Но у меня нет задачи «мочить» кого бы то ни было. Мне интересно показать человека изнутри, раскрыть его. Конечно, кто-то обижается, если в результате портрет получается не таким, как этого человека привыкли видеть. Но мне обычно обид не высказывают, говорят после другим.

— А вы сами меняете взгляды на ваших героев до программы и после нее?

— Да. Так, например, произошло с Кобзоном. Он мне не нравился по существу. Но по ходу разговора я изменил свое мнение. Я все равно с ним был далеко не во всем согласен, но то, как он держался, с каким достоинством себя вел, изменило мое мнение. Я понял, что я его уважаю.

— Что вы думаете еще об одном вашем герое, об одной из самых загадочных экранных фигур, — Иване Охлобыстине?

— До эфира у меня не было мнения о нем, я только понимал, что он очень одаренный человек. И еще поп-расстрига при этом. Мне просто было любопытно. Но мнение о нем после программы у меня сложилось скорее отрицательное. Мне показалось, что это не очень глубокий человек. Такая странная фигура и опасная, на мой взгляд, потому что у него есть харизма и он привлекает молодых людей.

О свободе слова и ТВ

— Как стать хорошим тележурналистом?

— Нужно иметь, во-первых, неуемное любопытство, во-вторых, понимание того, что и для кого ты делаешь. Любой журналист служит обществу, зрителю, читателю. Он должен быть общественно активен, его должно волновать все, что происходит вокруг.

— Долгое время вы работали на ТВ в Америке. Что вы можете сказать о свободе слова там?

— Когда я работал там, то понял, что все разговоры о свободе слова в Америке сильно преувеличены. Мы с Филом Донахью как-то сделали программу о японских машинах, что они лучше штатовских. Но среди наших рекламодателей была одна известная американская фирма, которая после этой программы сразу сняла рекламу. Нас тут же вызвали к начальнику. И тут я сказал эту фразу: «А как же свобода слова?» На что начальник ответил: «Свобода слова — это на улице, а не здесь!»

— А как вы относитесь к вашим российским коллегам по цеху?

— О коллегах я никогда не говорю… или только хорошее. ТВ у нас в плохом состоянии по одной причине: оно управляемо властью. С другой стороны, телевидение у нас коммерческое, даже если поддерживается бюджетом, а такое ТВ всегда стремится к одному — привлечь как можно больше народа, а раз так, то планка неизбежно снижается, и просветительская задача уходит на второй план, если вообще не перестает быть. ТВ будет у нас таким, пока не появится общественное телевидение, существующее в 49 странах.

— Кого, на ваш взгляд, сегодня можно назвать героем времени?

— В меркантильном смысле это человек алчный, стремящийся к деньгам, занятый собой, неплохо образованный и довольно циничный. Но вспомните Лермонтова. Кто его Печорин? Он одинокий по натуре, но человек-то ведь тоже так себе.

Между Москвой и Парижем

— Говорят, вы когда-то работали у писателя Самуила Маршака. Это правда?

— Это было очень давно, я тогда был совсем молодым человеком и переводил стихи английских поэтов на русский язык. Рукописи попали к Маршаку. Мне позвонила его экономка Розалия Ивановна с предложением прийти к нему домой. Я чуть в обморок не упал! И сразу помчался к нему. Он сказал, что у меня есть определенные способности, но нет умения и что если я буду его литературным секретарем, то это умение приобрету. Так я оказался у него на работе. Это были замечательные годы. Я стал по-другому читать. Вообще он был интереснейшим человеком, правда очень вспыльчивым. Много курил — по пять пачек в день, конечно, легкие были не в порядке.

— Вы свободно разговариваете на нескольких языках, живете в разных странах. А где вы все же чувствуете себя дома?

— Лучше всего я чувствую себя во Франции, у себя на родине: у меня ведь мать француженка, и я там вырос. Не то чтобы я не люблю Москву, просто я очень люблю Париж. Но я очень дорожу своей работой. И если случится так, что по каким-то обстоятельствам работы у меня здесь не будет, то, скорее всего, я уеду.

— У вас есть жизненный девиз?

— В 1977 году в Венгрии я посмотрел фильм «Пролетая над гнездом кукушки» с Джеком Николсоном. Вошел я в кинотеатр одним человеком, а вышел совершенно другим. Помните, там герой говорит: «По крайней мере, я попробовал!» И я понял: всегда в этой жизни надо пробовать. Это не то что мой девиз, но я с этим живу. Я даже написал потом Николсону письмо, и он мне ответил, что ему очень приятно.

Оксана ЗЕМСКАЯ.

Справка «НН»

Владимир ПОЗНЕР — журналист, телеведущий, первый президент Академии российского телевидения. Родился в 1934 году в Париже. Работал в АПН, был комментатором главной редакции радиовещания на США и Англию в программе «Голос Москвы». С конца 70-х появился на западном телевидении, в частности в шоу Фила Донахью. Провел несколько телемостов между СССР и США. Сейчас ведет авторскую программу «Познер» на Первом канале. В 2004 году открыл в Москве вместе с братом Павлом французский ресторан «Жеральдин», названный в честь матери. Женат, есть дети и внуки.