Конечно, все мы живем эмоциями. Никуда от них не денешься. Но в вопросах сложных, спорных, дискуссионных эмоций хотелось бы поменьше, а фактов побольше.
Удивляюсь я Савве Васильевичу - и когда читал последнюю его книжку, и когда знакомился с его многочисленными публикациями последних лет.
Как реставратор он много работал с древнерусским искусством - иконописью, росписями убранства храмов. Неужели это - общение глаза в глаза с искусством такой силы - не научило его сдержанности, мудрости, умению избегать крайних оценок, да просто наклеиванию ярлыков? Вот Савва Васильевич знает академика Дмитрия Лихачева, как ему кажется, с нелестной для него стороны. А я знаю, что несколько поколений россиян открывают для себя "Слово о полку Игореве" именно в переводе Дмитрия Сергеевича и благодаря его прекрасному научному комментарию, посвященному этому шедевру словесности. Я знаю, что у нас, филологов, настольными книгами были работы Лихачева по поэтике древнерусской литературы. Это все что-нибудь да значит. И просто так, в проговор, "пригвоздить" за неправильные, по версии автора книги "Возврату не подлежит!", поступки одного из выдающихся деятелей нашей культуры, ну не солидно это и не серьезно.
И если бы речь шла только об одном Дмитрии Сергеевиче.
Савва Ямщиков эмоций своих сдерживать не может - и "воздал" всем, кто интересы Родины не почитает святыми. Предположим, имеет право, но разобраться в такой трудной проблеме, как трофейное искусство, это не помогает. Здесь нужны, повторюсь, только факты, ибо они, как было сказано вождем, упрямая вещь. И таких фактов, поразительных причем, оказывается много у Ямщикова.
Жаль только, что "раскрепощенная эмоциональность" автора книги нивелирует многие из них.
Вот центральная сюжетная история книги Саввы Ямщикова.
Офицер Красной армии, имевший искусствоведческое образование, Виктор Балдин в июне 1945 года в городке севернее Берлина набрел на подвал, на полу которого валялись какие-то рисунки. Даже невнимательного взгляда было достаточно для человека с определенной подготовкой, чтобы понять, что рисунки не простые, а настоящих мастеров. Балдин, как полагается военному человеку, доложил о происшествии командованию. В своем письме Климу Ворошилову через два с половиной года Балдин дело представил так. Командование части на его доклад внимания не обратило.
Рисунки гибли. И он принимает решение спасти их самостоятельно.
Вообще-то подобное тогда расценивалось как мародерство, существовал определенный порядок изъятия и учета трофейных ценностей.
Кое-кого из сослуживцев офицера позднее судили за то, что они прихватили с собой на родину не только какие-то там непонятные рисунки. Балдин подобной участи избежал, хотя письмо маршалу Ворошилову отчасти свидетельствует, что гэбистов его трофейная история могла заинтересовать.
Далее легко выяснилось, что вывезенные капитаном Балдиным из Германии рисунки представляют собой большую ценность, это произведения из собрания известного музея Кунстхалле в Бремене.
Свою Бременскую коллекцию Виктор Балдин в 1947 году сдал в спецхран музея архитектуры в Москве. Позднее, так случилось, он его и возглавлял, кажется, до самой своей смерти. Его поступки по отношению к вывезенным им произведениям достаточно противоречивы. Но тут в историю вступают уже другие силы.
После различных событий в стране Бременская коллекция Балдина передается в Эрмитаж, официально для подготовки ее к выставке. Параллельно, с большими проволочками и осложнениями, создается государственная комиссия по реституции культурных ценностей. В состав ее вошло много отличных специалистов - дипломатов, юристов, искусствоведов.
Комиссия и должна была выработать рекомендации, что делать с такими фактами, как Бременская коллекция. И в конце концов рекомендации комиссии оказались выше всех похвал.
Вот, например, ситуация с Бременской коллекцией. В феврале 1993 года комиссия провела переговоры, очень трудные, с руководством Бремена и музея. Нашлось абсолютно приемлемое решение.
Поскольку оно было выстрадано, в частности, и самим Саввой Ямщиковым, то вот как он его формулирует: "Российская сторона получает в вечное пользование десять листов Бременской коллекции, пять из которых отбирают наши специалисты, а остальные называют немецкие коллеги. Оставшиеся 352 экспоната по частям возвращаются Германии взамен средств, выделяемых немецкой стороной на восстановление семи разрушенных во время войны новгородских храмов и пополнение коллекции местного музея-заповедника, разграбленного нацистскими оккупантами".
Ну, кто бы, казалось, возражал против такого? Это если учесть, что, по подсчетам еще Министерства культуры СССР, общее число вывезенных из нашей страны и канувших неизвестно куда музейных ценностей превышает 200 тысяч единиц хранения: Рафаэль, Рембрант, Тициан, Брейгель, Кранах, русское классическое искусство.
От действий немецких оккупационных войск и его сателлитов книжный фонд страны понес потери в 200 миллионов томов. И все-таки противники договоренности госкомиссии с бременскими властями нашлись. Хроника их странного поведения выглядит так.
Сначала Заявление о намерениях, подписанное в Германии, кладется под сукно. Кто-то из членов комиссии умирает, жизнь других осложняется тяжеленными болезнями. Потом ее приказом министра Михаила Швыдкого и совсем упраздняют, а дальше проводится блицкриг.
25 января 2003 года все тот же министр культуры Швыдкой отдает распоряжение об исключении коллекции из музейного фонда. 8 февраля министр на пресс-конференции в Берлине объявляет о предстоящей безвозмездной передаче Бременской коллекции германской стороне. 23 февраля (день Красной армии вообще-то) два министра культуры - России и Германии - подписывают соглашение о передаче коллекции. 25 февраля создается и подписывается соответствующее распоряжение по Министерству культуры. Согласно ему 29 марта должна открыться экспозиция коллекции в Берлине. Вот это темпы, Стаханов отдыхает. Это при том, что десять лет о коллекции никто не вспоминал, договоренность о передаче коллекции на выгодных для России условиях в Министерстве культуры была утеряна, а восстановлена только с помощью экземпляра, хранившегося в личном архиве Ямщикова.
Далее история развивалась тоже интересно, в ней оказались задействованы Госдума, Совет Федерации, генеральный прокурор России и его заместители.
Безвозмездную передачу коллекции удалось-таки приостановить, и у прокуратуры были вопросы к Михаилу Ефимовичу Швыдкому. Теперь эту историю можно восстановить и по книге Ямщикова - ее вторая половина как раз собрание публикаций СМИ и документов, связанных с трофейным искусством. Но я хочу обратить внимание своих читателей на один поразительный момент, неизвестный широкой публике. Мне лично этот момент кажется решающим в деле о Бременской коллекции.
Ситуацию с безвозмездной передачей ее Германии раскрутили, в числе первых обнародовали журналисты "Вестей", честь и хвала им за то. Сюжет, а это был диалог Швыдкого и Ямщикова, передали в эфир поздним вечером, почти ночью в программе "Вести плюс". А на следующее утро Савве Ямщикову позвонил тогдашний председатель комитета Госдумы по культуре и туризму Николай Губенко и сказал: - Савва, мне только что звонил Путин, он смотрел вчерашнюю передачу, видел твою папку с "бременским документом" и просил принять ее во внимание при рассмотрении сложившейся ситуации.
Конечно, вмешательство Генпрокуратуры в дело о Бременской коллекции очень важно, но иногда подобные звонки президента тоже очень многое решают.
В чем, собственно говоря, прецедент, как выразился Владимир Путин, "бременского документа".
Он впервые реализовал принцип взаимности: вы возвращаете нам, мы - вам.
Одностороннее, безвозмездное возвращение уже невозможно.
Дотошные немцы подсчитали, что вывезенное из побежденной Германии трофейное искусство распределилось таким образом: 20 процентов - Англия, Франция, СССР; 80 процентов - США. Мы долгие годы возвращали: из Эрмитажа в немецкие музеи отправлено 641 241 произведение искусства (их список составляет 42 тома).
В 1958 году из Государственного музея изобразительных искусств имени А.С.Пушкина в ГДР переезжает 349 картин западноевропейских живописцев, 2644 археологических памятника Древнего Востока, 9484 произведения античной культуры, 20 160 предметов западноевропейского прикладного искусства, 84 292 произведения графики. А теперь спрашивается: где, когда и что из трофейного искусства Соединенные Штаты, самая демократическая страна в мире, возвратила Германии?
Я считаю "бременский документ" исключительным. Он показывает, что только работа комиссии высоких профессионалов своего дела и работа теперь уже отдельно по каждому, даже крохотному трофею искусства способна исключительно правильно поставить запятую в фразе "Вернуть нельзя оставить".
P.S. Книжка Саввы Ямщикова дает много интересных зацепок в тему. Вот, скажем, Балдин не один подобрал рисунки из бременского музея.
В письме Ворошилову он пишет: "...я могу указать на следы для розыска всех остальных вещей..." Похоже, что еще кто-то вернулся домой с чемоданами бременских рисунков.
Ямщиков называет фамилии предполагаемых владельцев трофеев - Баландин и Балакин. Один из них, по слухам, гуляющим в нижегородской художественной среде, вернулся домой именно в город Горький. Про одного же из них Ямщиков замечает в своей книге: "Бескорыстный" Балакин "подарил" 102 листа Германии, постеснявшись своего благородства при этом и пожелав сохранить инкогнито". Тоже ведь история, но когда-нибудь она станет очевидной.