Тридцать лет прошло с тех пор, а Ольга помнит тот случай. Да и не случай даже — просто мысль, промелькнувшая в ее голове… Они с Мишкой гуляли тогда в парке, это был второй или третий месяц ее беременности, и вдруг она оступилась. Муж, конечно, тут же подхватил ее под руку, а Ольга схватилась за живот. Мысль, которая мгновенно пронзила сознание, поразила своей необычностью. Она вдруг поняла, что испугалась — но не за себя, а за того, кто жил теперь внутри нее. Тогда они еще не знали, что это мальчик…

Костик

Роды были тяжелыми.

— Раньше от маточного кровотечения умирали, — говорила докторша, поправляя тыльной стороной ладони накрахмаленную шапочку. — А у тебя все обошлось, слава богу…

И уже подоспевшей с каталкой медсестре:

— В палату ее!

За окном чуть брезжил рассвет. На темно-синем фоне маячили заснеженные верхушки сосен. Ольга лежала, не двигаясь, без сил, разглядывала картинку в окне и счастливо улыбалась: сын! Она уже строила планы — но не о том, какая у него будет коляска и как он сделает первые шаги, а кем станет, когда вырастет. И поедут они с ним на юг…

Тогда еще ничто не предвещало, что личная жизнь у Ольги не сложится, а в своих мечтах она почему-то всегда видела себя только вдвоем с сыном. С Мишкой, отцом Костика, они в конце концов развелись. Зачем ребенку такой отец, который приходит домой за полночь и всякий раз от него разит водкой? Одна Ольга не оставалась, но, собираясь замуж, всегда ловила себя на мысли, что выбирает мужчину не по тому, как к нему относится, а по тому, как ее новый муж воспринимает Костика. И если видела, что тот искренне привязывался к ее сыну, выходила замуж. Но не надолго. По молодости без любви жизнь не клеилась. Так пережила она еще два неудачных брака и на том остановилась. Свою любовь к сыну она не хотела делить ни с кем.

Костик у нее вырос в очередях. Были такие времена в стране, когда сахар продавали по талонам, а за суповым набором можно было простоять полдня.
А уж купить сыночку костюмчик — целая проблема, нынешним мамашам такого не понять.

В магазине детской одежды пестрели только отделы для девочек. Для мальчиков почему-то шили все исключительно черного, коричневого и темно-синих цветов. Те, у кого сейчас взрослые дети, помнят, какими унылыми были эти костюмчики.

Помнится, однажды Ольга купила Костику черные штанишки типа комбинезона. Он тогда в садик ходил. Мальчик обновке обрадовался, а она вертела-вертела в руках эту казенщину и все-таки придумала. Когда уложила сына спать, достала с антресолей коробку с рукоделием и принялась за работу. К утру все было готово. Готовый комбинезончик она повесила на спинку стула напротив детской кроватки. Кармашек на груди был украшен цветочками, будто они из него рассыпались — вышитые гладью цветным мулине по черному, цветы были великолепны. Последний бутончик асимметрично завис аж где-то над коленкой.

Она варила кашу на кухне, когда услышала отчаянный рев из детской. Опрометью кинулась туда. Костик сидел на кровати в своей фланелевой пижамке, хорошенький, как ангелочек, и ревел в голос:

— Штаны испортила-а-а!

Так Ольга поняла, что в доме растет мужчина.

«Посиди со мной!»

И хотя Ольга работала за троих, денег постоянно не хватало. В школе набрала часов, репетиторством подрабатывала, а из долгов не вылезала. Костик рос мальчиком славным, послушным, добрым. Маму жалел, видел, что много работает. Она придет с работы чуть живая, еще тетрадей с собой принесет — на целую ночь проверять сочинения, а он виновато сядет напротив, выкатит свои спелые вишенки, того и гляди заплачет. Ольга видела: у женщин с неудавшейся судьбой дети взрослеют рано.

— Уроки выучил, посуду помыл, — Костик старался хоть чем-то ее порадовать. — Мам, я тебе пирожков напек.
Ольга и сейчас улыбается, когда вспоминает эти его «пирожки». Костик брал тостер, вкладывал туда два кусочка хлеба, а между ними сыр. Казалось, ничего вкуснее она в жизни не пробовала. И Костик был горд, что этот его вклад в семью был по достоинству оценен. А уходя спать, как всегда, просил:

— Посиди со мной!

Это у них с детства повелось. Когда Костик был еще маленький, перед сном, присев на краешек кровати, она рассказывала ему сказки. Когда вырос из сказок, просто интересные истории из своей или чьей-то жизни. Теперь «посиди со мной» назывались их задушевные разговоры о том, что у Костика за минувший день произошло, что его взволновало, озадачило, расстроило…

Собственно, на этом и строилась вся система воспитания профессионального педагога Ольги Сергеевны Строкиной. Она никогда не сюсюкала, даже когда Костик еще младенцем был — разговаривала как со взрослым, уважительно. И эти доверительные разговоры на ночь, как элитные семена, давали потом полноценные всходы. Ольга всегда говорила, что душа ребенка — самая благодатная почва: что посеешь, то и взрастет. Вот она и сеяла — по полчасика, но каждый вечер.

Однажды она увидела в «комке» — так тогда называли коммерческие магазины, в которых уже появлялись приличные вещи, но по драконовским ценам — куртку на Костика. Во всю спину американский орел, кругом кнопочки-заклепочки, карманы на молниях: мечта любого мальчишки. Всю ночь глаз не сомкнула, все думала, где денег достать. Все, что осталось от родителей, она уже распродала… Утром, когда Костик еще не проснулся, решительно распахнула дверцу шкафа: там, на дне, лежала заветная коробочка. Австрийские туфли-«лодочки» на шпильке, мама одного из учеников достала ей по великому блату. Ольга все не решалась обновить такую красоту. А тут взглянула на них в последний раз и, бережно закрыв крышку, сунула коробку в сумку, с которой ходила на работу.

Через пару дней бездетная соседка, жена богатого армянина, озвучила свою точку зрения на этот ее поступок:

— Зря ты Костика своего балуешь! У самой надеть нечего, а пацану такую куртку огоревала… Вырастет, спасибо не скажет!

Ольга про себя усмехалась: вот глупая баба! Да у Костика слезы на глаза навернулись от радости, когда он эту куртку увидел. Так он радовался еще только тогда, когда она ему щенка подарила на Рождество. А вслух сказала:

— Вот когда он вырастет, он мне десять таких курток купит.

Она вообще очень гордилась тем, что у нее сын. Не дочь, а сын.

Своя семья

Накаркала Ольга Сергеевна. Когда на свадьбе Костика слово дали матери жениха, она почему-то сказала эту фразу:

— Говорят, если повезет с невесткой, будет двое детей, а не повезет — ни одного. У меня теперь двое…

Юлечку, жену Костика, она полюбила всем сердцем. Ведь это Юля теперь встречает его с работы, гладит ему рубашки, варит борщи…

Задаривала, как могла: от крошечной учительской зарплаты задолго до ее дня рождения понемногу отщипывала, чтобы накопить на какую-нибудь дорогую вещь. Как-то услышала от невестки, что ей броши нравятся. Присмотрела в ювелирном золотую бабочку — с ажурными крылышками. Конечно, после того, как сваты преподнесли дочери браслет, усыпанный бриллиантами, эта бабочка выглядела не столь роскошно, но Ольга видела: невестка, хоть и из богатой семьи, а не лентяйка какая-нибудь. В доме ни соринки, сама красавица, умница. И Костику с ней хорошо. Словом, была довольна.

Ну, а то, что с сыном она теперь почти не виделась, понятно. У него важная работа, он устает. А дома — Юлечка ждет…

К слову сказать, невестка-то как раз не очень баловала свекровь подарками. Ее самый первый подарок, кажется это было на Восьмое марта, то ли от стыда, то ли от обиды, Ольга Сергеевна хранила в том самом шкафу, где когда-то лежали драгоценные туфли. Это были пластмассовая ванночка для льда и упаковочная сумочка для косметики. Сумочка красивая, импортная, наверное, косметика в ней была дорогая. А Юля, верно, подумала, что нищая учительница и такому будет рада. Да и на что ей косметика, у нее вон обои в прихожей истерлись, как старые газеты… К поношенному шарфику с запахом Юлиных духов, который невестка подарила ей на следующее Восьмое марта, свекровь уже была готова:

— Спасибо, Юлечка, но это не мой цвет, ты уж сама носи! — Она осознавала в тот момент, что обижает жену Костика, но лучше быть стервой, чем униженной — так рассудила бедная Ольга Сергеевна.

И все никак не могла понять бывшая учительница, почему так не уважает ее эта властная девушка, которая в одночасье подчинила себе ее мягкого и доброго Костика? Ольга Сергеевна — интеллигентная женщина, много знает, много читает, у нее целая кипа грамот за хорошую работу, среди ее учеников сотни заслуженных людей… Три года у нее ушло на то, чтобы догадаться. Да и то случай помог.

Слегла в эту осень Ольга Сергеевна с гипертонией. Криз. Молоденькая докторша со «скорой» написала на листочке целый список лекарств. Ольга
Сергеевна набрала рабочий телефон сына, жалобно попросила:

— Сыночек, надо бы в аптеку сходить…

— Ты не могла предупредить заранее? — Костик, похоже, был раздражен просьбой матери. — Извини, но я смогу только завтра.
Назавтра Костик забежал после работы. Ольга Сергеевна, хоть и болела, но стол накрыла: давненько она сыночка ужином не кормила. Сейчас напомнит ему: «Посиди со мной»…

А он и разуваться не стал, сунул ей через порог пакетик с лекарствами:

— Меня Юля ждет!

Ольга Сергеевна замялась:

— Сыночек, может, займешь мне до пенсии…

Ей показалось, что Костик на мгновение вспыхнул. Не глядя на мать, он достал из портмоне тысячную купюру и протянул ей:

— Только Юле меня не выдавай. Она говорит: «У нас теперь своя семья!».

…Она еще долго стояла в дверном проеме, держа в руке голубенькую бумажку. Уже лифт уехал, и противно лязгнула металлическая дверь в подъезде. В голове шумело, давление, видимо, опять подскочило. И больно-больно сжималось сердце. Ольга Сергеевна перекрестила проем, будто Костик все еще был здесь:

— Благослови тебя, Господь, сыночек…

Татьяна ЧИНЯКОВА.