12 августа 1953 года на полигоне в Семипалатинске наши физики-ядерщики испытали первую в мире термоядерную бомбу под кодовым названием «изделие РСД-6с». Это было четвертое по счету советское испытание ядерного оружия. Значимость события была колоссальной. Сами создатели бомбы мощностью в 400 килотонн, чья разрушительная сила в три тысячи раз превышала заряд атомной бомбы в Хиросиме, называли ее «ядерным щитом и мечом страны». И хотя этот «щит и меч» создавал весь Союз, одним из основных звеньев, обеспечивших решение судьбоносной проблемы, было легендарное КБ-11, в настоящее время — Российский федеральный ядерный центр — ВНИИ экспериментальной физики в городе Сарове.

Физики сменили монахов

После канонизации в 1903 году преподобного Серафима в Саровскую пустынь со всех уголков России шли богомольцы, чтобы поклониться великому старцу. Саровская пустынь превратилась в общепризнанную святыню.

И вот этот второй Иерусалим весной 1946 года стал местом создания первой советской атомной бомбы. Выбирал его лично Лаврентий Берия. До сих пор отношение саровчан к кровавому наркому скорее уважительное. Сотрудник здешнего музея Ольга Александровна Колесова в самом начале экскурсии так прямо и предупредила нас:

— В Сарове про Лаврентия Павловича плохо не говорят, он о нас очень заботился…

Кстати, именно здесь, в музее, мы увидели самую мощную в мире — более 100 мегатонн — водородную бомбу. Это ее имел в виду Никита Сергеевич, когда грозил американцам: «Мы вам покажем Кузькину мать!»

…«Объект» начал свою работу в обстановке строгой секретности. До середины 50-х годов сотрудники КБ-11 и члены их семей не могли отлучаться из зоны даже в отпуск — только в служебную командировку! Лаборатории физиков-ядерщиков размещались в… монастырских строениях, там, где когда-то монахи пекли хлеб, взбивали масло, делали свечи, плели лапти и коптили рыбу. Вот такой парадокс судьбы…

Первой атомной бомбе дали условное название РДС-1. Судя по всему, это название произошло от правительственного постановления, где атомная бомба была зашифрована как «реактивный двигатель специальный». А народ расшифровывал название по-своему, например: «Реактивный двигатель Сталина» или же «Россия делает сама». 29 августа 1949 г. атомную бомбу РДС-1 взорвали на Семипалатинском полигоне. Через три года ученые-ядерщики разработали бомбы РДС-2, РДС-3, водородный заряд и бомбу для тактических целей.

А начальник КБ-11 Павел Зернов уже уточнял следующее задание: «Разработать к 1 января 1949 года на основе имеющихся предварительных данных эскизный проект РДС-6… Прошу представить ваши предложения по персональному составу». Этот документ и поныне хранится в саровском музее.

На финишной прямой

Наличие в документах двух индексов РДС-6с и РДС-6т объяснялось тем, что вначале прорабатывались две принципиально разные термоядерные физические схемы: так называемая «слойка» Андрея Сахарова РДС-6с и «труба» Якова Зельдовича РДС-6т. В ходе работ вторая схема отпала и осталась лишь «слойка», которая и была успешно испытана в августе 1953 года.

Термоядерные испытания уже активно велись в США. 1 ноября 1952 года на Маршалловых островах в Тихом океане, на атолле Эниветок был произведен термоядерный взрыв с использованием жидкого дейтерия — тяжелого изотопа водорода. Отсюда, кстати, и пошло гулять по страницам газет словосочетание «водородная бомба».

К концу лета 1953 года первый советский термоядерный заряд был готов к испытаниям. Начались работы по подготовке натурного опыта на полигоне № 2.
1953 год для КБ-11 планировался очень насыщенным. Кроме испытаний водородной бомбы необходимо было обеспечить три испытания новых атомных бомб со сбросом их с самолетов-носителей. Велись работы по баллистическому корпусу для РДС-6с, готовились первые технические задания на оборудование бомбового отсека дальнего реактивного бомбардировщика Ту-16.

Кузница атомных кадров

Политическая цена успеха или неуспеха водородного взрыва в 1953 году была чуть ли не такой же, как и взрыва атомного в 1949-м. Волнение в рядах ученых достигло апогея.

12 августа 1953 года в 7 часов 30 минут по местному времени определенная по методике огненного шара температура светящейся зоны взрыва значительно превышала солнечную. Огромное зарево красно-оранжевого цвета было видно с расстояния 170 километров. Размер облака взрыва составил по высоте и ширине более 15 километров. Полный тротиловый эквивалент оценивался в 400 килотонн.

20 августа «Правда» опубликовала правительственное сообщение об испытаниях водородной бомбы в Советском Союзе. Сахаров и его коллеги чувствовали себя триумфаторами.

В дальнейшем КБ-11 разработало водородный заряд для авиационной бомбы, получивший обозначение РДС-27, который был успешно испытан 6 ноября 1955 года бомбометанием с Ту-16. Авиабомба с зарядом РДС-27 была передана на вооружение ВВС. СССР окончательно заявил о себе как о термоядерной державе.

В 1967 году «объекту» было дано новое название — Всесоюзный научно-исследовательский институт экспериментальной физики (в 1992 г. институт был переименован в Российский федеральный ядерный центр). И если Саровский монастырь в свое время называли «академией монашества», то ядерный центр в Сарове — Арзамасе-16 называли «кузницей атомных кадров». Ведь в ядерном центре сегодня живут и работают 70 докторов и более 500 кандидатов наук. Четверо из участников этой замечательной работы успешно продолжают работу в РФЯЦ-ВНИИЭФ.

«Мы были молоды и счастливы»

Чтобы почтить память создателей, разработчиков и испытателей первой термоядерной бомбы, в начале августа РФЯЦ провел первую конференцию молодых специалистов ядерного оружейного комплекса госкорпорации «Росатом» и Министерства обороны России «Ядерный щит и меч России», посвященную 60-летию испытания первой отечественной термоядерной бомбы.

В конференции принимали участие 300 человек из 18 предприятий госкорпорации «Росатом» и Министерства обороны России, среди них 4 академика РАН, 2 член-корреспондента РАН, 34 доктора наук и 50 кандидатов. Почетные гости — участники разработки, сборки и испытания РДС-6с: Ширков, Трутнев, Савкин, Федотов, Попов, Белянинов, Бланкин, Брянцев, Смирнова и Назарова…

Они поднимались на трибуну Дворца культуры один за другим — седые, стройные, гордые за совершенное дело. Говорили проникновенно и ярко, слушателей поражала их необыкновенная ясность ума, великолепная память.

— Мы были молоды и счастливы, — вспоминал академик РАН Дмитрий Васильевич Ширков, обращаясь к молодым ученым. — Желаем, чтобы ощущение молодости души никогда не покидало и вас…

На пресс-конференции, когда директор ВНИИЭФ Валентин Ефимович Костюков рассказывал о строительстве сверхмощной лазерной установки (мы опять обгоняем США) под Саровом, кто-то из журналистов спросил:

— А есть ли сегодня среди молодых ученых таланты, сравнимые, к примеру, с Сахаровым?

— Треть наших сотрудников в возрасте до 35 лет, — бодро рапортовал Костюков. — У нас работают 2 академика, 2 членкора, 127 докторов и 435 кандидатов…

Выдержав паузу, тихо заключил:

— Такого, как Сахаров, нет. Он — гений…

Тем не менее Саров и поныне остается атомной кузницей, в которой непрерывно куется щит и меч России — «сдерживающее», как здесь говорят, оружие, благодаря которому мы живем в мире и безопасности.

Татьяна ЧИНЯКОВА.
Фото Натальи ПЬЕТРЫ.

Тем временем

Сногсшибательная новость

При разработке РДС-6с у конструкторов и технологов было много хлопот, связанных с рядом новых материалов. Технологические проблемы были важны настолько, что 25 июня 1953 года Завенягин, Курчатов, Александров и Харитон в подробной записке на имя Лаврентия Берии докладывали о ходе работ так, словно член Политбюро работал главным технологом. В записке речь шла как раз о деталях для РДС-6с. Никто в атомном ведомстве, включая самого Берию, не знал, что уже на следующий день он будет арестован, а вскоре и расстрелян.

Вот что вспоминал об этих днях крупнейший атомный конструктор СССР профессор Давид Фишман. В двадцатых числах июня он в числе сотрудников КБ-11 летел на полигон, группа задержалась в Омске и заночевала в гостинице аэропорта. Вечером Давид Абрамович, слушая по радио сообщение о каком-то торжественном собрании в Москве, обратил внимание на то, что при перечислении партийно-государственного руководства не упомянули Берию. С тем Фишман и уснул — вылет был назначен на раннее утро.

На полигоне все сразу втянулись в работу, а через полмесяца раздался звонок полевого телефона. В этот момент Фишман был на башне — в том месте, где предполагался центр РДС-6с при ее закреплении на башне перед подрывом. Звонил Александр Дмитриевич Захаренков (впоследствии главный конструктор нового объекта на Урале, замминистра среднего машиностроения). Он посоветовал Фишману спуститься с высоты, чтобы не упасть от следующей новости: арестован Берия.

Но даже это известие не нарушило напряженный темп подготовки к испытаниям.