На объездной дороге, ведущей от поселка Дубравного на Московское шоссе, и сегодня автомобильный поток не самый интенсивный. Что уж говорить о той же трассе зимой 1998 года, когда Нижний Новгород еще не вставал в многочисленных пробках. На это, видимо, и рассчитывал водитель УАЗа, который остановился на обочине и, озираясь по сторонам, сгрузил в снег окровавленные мешки. После зачерпнул пригоршню из сугроба и стал замывать свои ладони, куртку, штаны, кожаные сапоги.

Распятие на ризе

Когда наконец незнакомец закончил приводить себя в порядок, он прыгнул в кабину, завел движок и помчался с жуткого места прочь. Слава богу, подумал он, никто не застал его за этим занятием.

Но на беду водителя уазика, на следующий день рядом с окровавленными мешками остановилась семья на «Ладе» — маленького пассажира после лимонада потянуло до кустиков. В салоне остались отец мальчика и старая немецкая овчарка, которая проводила взглядом своего младшего хозяина с его матерью и сладко втянула в ноздри свежий морозный воздух. Однако через мгновение она вдруг зарычала, косясь куда-то в сторону обочины, затем гулко завыла и всем своим видом стала показывать хозяину, что и ей непременно нужно на улицу.

Выскочив на снег, пес отнюдь не стал искать ближайшее деревце. Он прямиком понесся к снежной куче у обочины.

— Назад, Верный! Стоять! — закричал шофер, но тот только сильнее припустил от машины и, подбежав к куче, как-то по-волчьи завыл.

— Да что там еще такое?! — хозяин, выбравшись из машины, направился к куче снега. Приблизившись к ней, мужчина понял, почему так странно повел себя Верный. При запахе крови его пес всегда приходил в неистовство, особенно когда ее очень много…

— В то время я работал в «убойном» отделе ГУВД по Нижегородской области, — вспоминает подполковник милиции в отставке Михаил Касторский. — Днем поступила заявка, что на обочине объездной трассы водитель «Лады» случайно обнаружил мешки с расчлененным трупом мужчины. Мы сразу же выехали на место и стали его осматривать.

По словам Михаила Васильевича, всем в глаза сразу бросилось, что среди останков человека отсутствует голова. А еще что при жизни убиенный носил большой православный крест, который обычно бывает на ризе священников.

— По следам протекторов мы определили, что окровавленные мешки сюда привезли на автомобиле УАЗ, — продолжает Касторский, — «буханке» или грузовом. Вернувшись в управление, мы занялись установлением личности погибшего. И вскоре с большой долей вероятности предположили, что это пропавший накануне без вести священнослужитель Старо-Ярмарочного собора отец Виталий (имя изменено).

Люди, которые последними видели батюшку, утверждали, что он собирался ехать по адресам своей паствы в Балахне. Однако в ходе отработки связей отца
Виталия нашелся свидетель, который сообщил, что, вернувшись из Балахны, священник навестил и своего подопечного — ранее судимого мужчину, проживающего в микрорайоне Мещерское озеро.

— Главной особенностью этого молодого человека было то, что он являлся, как сейчас бы сказали, лицом нетрадиционной сексуальной ориентации, или попросту геем, — говорит Михаил Васильевич. — Выяснить его адрес для нас было делом техники. А приехали мы к нему домой вместе со следователем прокуратуры и экспертом, который взял образцы вещества с половиц в прихожей и в комнатах. И сделал все возможное для того, чтобы результаты экспертизы были готовы как можно быстрее.

Остальное сжег в «Швейцарии»

Каково было удивление сотрудников следственно-оперативной группы, когда экспертиза обнаружила в тех образцах следы крови человека, причем той же группы, что и у пропавшего без вести отца Виталия. Имея такую «бумагу» на руках, оперативники сразу же повторно навестили «нетрадиционного» гражданина, и тот рассказал, как все происходило на самом деле.

Оказалось, что в последнее время вместе с ним в квартире обитал судимый за убийство мужчина, вместе с которым хозяин жилища ранее отбывал наказание в исправительной колонии. В тот день вместе с отцом Виталием к нему приехал хороший знакомый батюшки, водитель грузового УАЗа. Священник, как и всегда до этого, стал наставлять своего подопечного на путь истинный, проповедуя ему, что содомский грех резко осуждается православной церковью. Это не понравилось квартиранту, который встрял в разговор и рассвирепел до такой степени, что схватил нож и ударил им отца Виталия.

Поняв, что он убил священника, преступник запугал гея и водителя УАЗа до такой степени, что те согласились помочь ему с захоронением тела.

— Оттащив труп в ванную комнату, убийца ножом расчленил тело на куски и сложил их в мешки, — рассказывает Михаил Касторский. — После чего велел шоферу уазика рано утром увезти тело куда-нибудь подальше, что тот и сделал. После хозяин квартиры по требованию убийцы сразу же замыл полы, но это, как мы видим, ему все равно не помогло. А голову постоялец отвез в парк «Швейцария» и на берегу Оки сжег на костре.

Его, кстати, милиции сдал гей, который сообщил, что убийца скрывается в квартире своей любовницы. После задержания, во время следственного эксперимента, тот продемонстрировал, как он избавлялся от такой веской улики, как голова священника.

А до суда он так и не дожил…

— Мы уверены, что его покарал Господь, — констатирует подполковник Касторский. — Как-то в изоляторе временного содержания Балахнинского района с ним случился сердечный приступ. Сразу же вызвали врачей, но он умер буквально на руках у врачей скорой помощи. Инфаркт…

На процессе в качестве подсудимых выступали его приятель-гей и водитель УАЗа, которые по основному делу проходили свидетелями, а обвинялись в соучастии в незаконном захоронении человека и в сокрытии следов преступления.

Забойщик скота

Другой раз участвовать в розыске убийцы-потрошителя Михаилу Касторскому довелось в Кстовском районе.

— В деревне Мокрое в колодце заброшенной фермы был обнаружен расчлененный труп человека, — рассказывает подполковник милиции в отставке. — Меня отрядили в помощь кстовскому угрозыску.

Касторский изучил материалы и выехал в Мокрое. Он узнал, что погибшего опознали: им оказался местный предприниматель, который принимал металлолом в деревне.

— При жизни покойный был знаком с ранее судимым соседом по кличке Торпеда, выставлявшим себя чуть ли не криминальным авторитетом, — вспоминает Михаил Васильевич. — Впрочем, при первой же нашей встрече с глазу на глаз я понял, что он не только не авторитет, но и трус, который сразу же сдал весь свой круг общения. В числе прочих в этом списке значился и некий Коля Дуля, только что освободившийся из мест лишения свободы и живший еще по тюремным понятиям.

Когда Касторский вместе со следователями прокуратуры провел опрос населения, выяснилось: одна из местных дам видела Колю, когда тот вез что-то окровавленное на санках. Он пояснил тогда: везет, мол, бычка, которого заколол для соседей на продажу.

Следственно-оперативная группа изъяла у Дули те самые санки и обнаружила на них кровь не только животных, но и человека. Однако тот и после задержания продолжал утверждать, что после развала колхоза его члены разобрали скот, поэтому постоянно просили его забить поросят, телят или бычков. И это было сущей правдой.

— Тогда я ему показал липовый протокол допроса той женщины, которую тот встретил на дороге, — улыбается Касторский. — На самом деле она ничего такого не говорила, но Дуле хватило и этого. Он покаялся и стал объяснять, что конфликт у покойного предпринимателя возник не с ним, а с Торпедой.
При встрече они поссорились, и Торпеда «включил ему счетчик». Рядом был Дуля, которому «авторитет» велел за этим проследить, а сам ушел.
Дуля начал говорить с предпринимателем, но тот сказал что-то такое, за что по тюремным понятиям нужно не давать спуску. Поэтому он и завелся не на шутку. Ударил обидчика ножом, труп расчленил, загрузил на санки и сбросил в колодец.

С Дулей был проведен следственный эксперимент, во время которого все подтвердилось. Состоялся суд, который определил Дуле длительный срок заключения.

Константин ШИШАРИН.