Потерявшая разум после казни отца и предательства возлюбленного, Мария поет колыбельную умирающему казаку. А Мазепа - суровый, страшный - смывает грим и становится добрым, интеллигентным... На сцене Нижегородского оперного театра царит "Болдинская осень": блеск премьер, овации - и кухня закулисья, обнимающиеся с давними нижегородскими друзьями именитые гости… А народный артист Евгений Поликанин, обладатель роскошного баритона, рассказывает корреспонденту "НН" о жажде власти и настоящем искусстве.

Выдуманная любовь

- Евгений Алексеевич, практически в каждой русской опере присутствует немалая толика мистического, потустороннего: вещие сны, видения, безумие. Как это петь?
- Действительно, русская опера полна подобных эпизодов, а у европейцев, у Верди например, - реализм: все страсти наружу и кровь ведрами. Их мистика не волнует. Но то, о чем вы говорите, для русской культуры типично. Любой артист на подклеточном уровне должен ощущать заложенную в него природу, и потому мне смешно и неинтересно наблюдать, как иностранцы исполняют партии в русских спектаклях.
- Вы поете Мазепу. Зная вашу въедливость в работе над персонажами, не могу не поинтересоваться: каков же он, Иван Мазепа?
- В моем понимании, он - типичный украинец: образованный, амбициозный, остро жаждавший власти. Украина всегда пыталась быть "незалежной", и в верхах постоянно шла борьба за власть. А ум, характер, образованность, личные качества Мазепы позволяли ему претендовать на самые важные роли, вращаться рядом с королем польским и Петром Первым. Что до взаимоотношений с Марией… Ей тогда было то ли 12, то ли 13 лет. А ему - 64. Так как по-настоящему увлечен гетман был исключительно властью, эти отношения, скорее всего, для него были короткой игрой.
- То есть линия любви Марии и Мазепы, фактически центральная в опере, - выдуманная?
- Конечно. У Чайковского вообще много опер, написанных как бы на исторические сюжеты, но мало связанных с реальными событиями…

Лишь бы слюнки текли

- Бывает ли так, что опытный исполнитель пытается взаимодействовать с режиссером, и в итоге они приходят к консенсусу, к обновленному спектаклю?
- Как правило, если начинается борьба актера с режиссером, актера удаляют из спектакля - сейчас так принято. Артиста несложно заменить, а режиссер любит воплощать "свое видение" - часто вымученное, измысленное, совершенно от Бога не идущее. И все это вплотную надвигается на настоящее искусство... Не так давно работал в Бельгии, антверпенском театре на "Чародейке" - германская постановка, международный проект. Приходит время для генерального прогона - в костюмах. Мы выходим на сцену с Таней Павловской из Мариинки и видим: мимо пробегает чернокожий - совершенно голый. Оглядываемся, а там таких еще несколько. Мы ничего не понимаем… А перед премьерой режиссер собирает всех и говорит: "Так, внимание всем, особенно русским! У нас на сцене обязательно должны быть пистолеты и гениталии, иначе на нас не пойдут". И я видел эту публику: при виде обнаженных тел на сцене у них слюни текут в прямом смысле. К сожалению, многие режиссеры подвержены желанию сделать так, чтобы публика на них ходила любой ценой. Но я не понимаю, зачем это нести в оперный театр...
- И все равно, без той же обнаженки стабильно заполняются российские театры, в столичных - аншлаги, в знаменитые зарубежные не достать билетов…
- Верно. Потому что спектакли "с клубничкой" привлекают ограниченное число достаточно специфической публики, и они не могут конкурировать с настоящим, ни с чем несравнимым удовольствием побыть в ином, прекрасном мире.

Мария ФЕДОТОВА. Фото Георгия АХАДОВА.