"Гора с горой не сходится, а человек с человеком всегда встретится", - любила повторять моя мудрая бабушка. У нее и образования-то было два класса церковно-приходской школы, а вот поди ж ты, эти ее незатейливые истины я вспоминаю до сих пор… Со своей первой женой Виталий Сергеевич прожил недолго - их дочке Светлане трех лет не исполнилось, когда они развелись. Разводились нехорошо, со скандалами и битьем посуды. Виталий Сергеевич и теперь, спустя много лет, не может без содрогания вспоминать бурную сцену бракоразводного процесса. В маленьком обшарпанном зальчике районного суда та, которую он когда-то внес на руках в родительский дом, не стыдясь посторонних, обрушила на него целый ушат грязи - и бабник-то он, и скряга, и напивается до бесчувствия… Судья, пожилая женщина с седым пучком волос на затылке, только удрученно качала головой, слушая истеричные выкрики теперь уже бывшей супруги. На свидания с дочкой, как, впрочем, и на все совместно нажитое имущество, властная и мелочная Ираида наложила беспрекословное табу: - Ребенка ты получишь только через мой труп!

На нет и суда нет, как говорится. Сложил аккуратненько вещички, подхватил связку книг по нейрохирургии и… навсегда перелистнул эту горькую страницу своей жизни, переехав из провинциального городишки в областной центр. Бывший сокурсник Генка Рачковский похлопотал за него у главврача, и уже через неделю тот подписал приказ о переводе молодого хирурга в нейрохирургическое отделение горбольницы. Что называется, не было бы счастья, да несчастье помогло.
А еще через полгода встретил он свою Галочку, тихую, скромную, с глазами, полными печали. То ли не заладилось у нее что в жизни, то ли по натуре была она такой молчаливой, только сжалось у него сердце от жалости, когда заглянул он в эти глаза. Галочка работала медсестрой во второй терапии, жила, как и он, в общежитии, поэтому ключи от квартиры, которые главврач вручил жениху на их свадьбе, были самым желанным подарком для молодоженов.
Жили они в любви и согласии. И хоть была Галя на пару лет старше Виталия, но, тоненькая, светлоокая, выглядела гораздо моложе его, и тот относился к ней покровительственно, как к младшей. Жалел, лелеял, шаг за шагом преодолевая ее печаль и робость. Будто замерзшую птаху отогревал в своих ладонях. И все бы ничего, да детей у них не было. Но когда Галочка предложила взять девочку из детского дома, Виталий Сергеевич не раздумывал ни секунды. Наконец-то у него будет полноценная семья. Ну и пусть дочка не родная, приживется! Они вон с Галочкой тоже не кровного родства, а как скоро стали близкими: водой не разольешь, топором не разрубишь!
Все хлопоты по удочерению взяла на себя Галина. Виталий Сергеевич уже готовился в то время к защите кандидатской диссертации. А Галочка будто ожила, будто оттаяла наконец. Без устали бегала по чиновникам, собирала справки, оформляла документы. И однажды, когда он вернулся с работы, а она привычно вышла встретить его в прихожую, вдруг порывисто прильнула к нему:
- Ее зовут Оленька! Завтра можем ее забрать!
Он ласково погладил жену по волосам, но она вдруг расплакалась, стала судорожно целовать ему руки, попеременно прижимаясь губами то к одной его ладони, то к другой.
- Успокойся, родная, все у нас будет хорошо, - смущенно бормотал Виталий Сергеевич, вполне понимая волнение жены.
...Оленька вошла в их дом так, как будто всегда в нем жила. Переступив порог комнаты, которая отныне именовалась детской, ухватила за нос рыжего мохнатого лисенка и деловито спросила:
- Это мой?
- Здесь все твое, дочка! - от волнения у Виталия Сергеевича перехватило горло, он присел перед ней на корточки, а трехлетняя дочка вдруг повернулась и вцепилась в него ручонками:
- Папа!
Участь его была решена в тот же миг. Его сердце теперь всецело принадлежало этой малышке с бантиками в горошек. Позже он не раз силился вспомнить, какие чувства испытывал к Светлане, их с Ираидой дочери. Но тщетно. Весь имеющийся у него запас любви и нежности поглощала эта светлоглазая кроха, которая называла его папой. Она была как продолжение Галочки, Виталию Сергеевичу иногда даже казалось, что она чем-то походила на свою приемную мать.
Когда врачи обнаружили у Галочки рак, Виталий Сергеевич, узнав об этом от коллег, в первый момент успел подумать: вот она, причина ее всегдашней печали - она предчувствовала!
Начиналось все с обычного похода к стоматологу. Заметив небольшую язвочку на языке у пациентки, доктор посоветовал ей обратиться к онкологу.
Как потом выяснилось, Галочка очень испугалась. Не за себя, за дочку и мужа. С этого дня начались ее разговоры на тему "Если что со мной случится, не оставляй Оленьку". Виталий Сергеевич не придавал им значения. Иногда сердился. Так прошло еще полгода. И только когда уже лимфатические узлы на шее у Галочки распухли до невероятных размеров, сам отвез ее в клинику. Гистология подтвердила его опасения. Слово "канцер", написанное по латыни в истории болезни Галочки, звучало как приговор. Но Галочка жила еще почти год. После очередной операции, уже без языка, она ненадолго покинула клинику. Не привыкшая изъясняться жестами, растерянно улыбалась, разводя руками, а то вдруг начинала беззвучно плакать и попеременно обнимать то дочку, то мужа.
Она умерла весной. В апреле, когда природа вокруг оживала после зимы, звеня капелью, журча и ликуя. Умерла буквально на руках мужа. Он, помнится, приподнял ее, уже легкую как пушинку, хотел поправить подушки, а она вдруг уронила голову ему на плечо. Виталий Сергеевич подумал, что так она выражала свою нежность, и застыл на мгновение. А когда чуть отстранился, увидел, как рука жены безжизненно упала на больничную простыню. Ему хотелось кричать, звать на помощь врачей, но ведь он сам был врачом и смысл происшедшего понимал с профессиональной точностью.
…Первый раз в первый класс Виталий Сергеевич провожал дочку сам. Отменил операции, отпросившись у главного… Оленька несла перед собой огромный, почти в рост, букет ярко-красных гладиолусов, а он, держа ее за руку, в другой руке нес клеенчатый ранец.
И полетели дни, как озорные галочки, сложенные из листочков в линейку: косички, платьица, сказки на ночь…
- Балуешь ты ее! - ворчала Раиса Витальевна, мать Виталия Сергеевича, переехавшая к ним сразу после Галочкиных похорон. - Ведь не маленькая уже, какие сказки?
А он каждый вечер, свободный от дежурств, учил с ней уроки, а потом, укладывая спать, рассказывал ей сказки, придумывая их на ходу. Смысл всех был одинаков: герою или героине, попавшим в беду, всегда приходила на помощь добрая фея. И им обоим, отцу и дочери, хотелось верить, что фея - это Галочка, спустившаяся с небес.
День, когда Ольга объявила, что будет поступать в медицинский институт, Виталий Сергеевич почему-то помнил особо.
- Хочу быть хирургом, как ты, папа…
Как быстро летит время! - про себя дивился отец. - Вот уже и дочь невеста…
Сам он так и не женился. Так и не дождалась Раиса Витальевна помощницы, умерла в одночасье, в хлопотах. Как-то Генка Рачковский, друг его и бывший сокурсник, бросил неосторожную фразу:
- Она же тебе не родная, у тебя где-то родная дочь есть!
Виталий Сергеевич поморщился, вспомнив про тот приезд Светланы - первый и, судя по всему, последний.
- А квартиру ты кому из нас намереваешься завещать? - откровенно до жути спросила она у отца, пока тот собирал на стол, принимая гостью.
- Так мне вроде еще рано думать об этом, - только и сумел сказать. И подумал: как хорошо, что никто, кроме Генки, не знает, что Оля - приемная дочь… А вдруг Оля знает? Вдруг помнит? Все-таки три годика ей было… Он всегда внутренне холодел от этой мысли. Но дочь никогда ни о чем таком не спрашивал. Быть может, боялся ответа?
…Вчера, в разгар грибного сезона, Виталий Сергеевич, сдав дежурство, отправился на рынок. Бродить по лесу ему недосуг, а вот беленьких пожарить в сметане - Олюшку побаловать - хотелось… Проходя по рядам, внезапно остановился. Будто толкнулось что-то внутри. Поставив перед собой корзину с боровиками, за дощатым прилавком-времянкой пристроилась пожилая женщина в красно-синей спортивной куртке, явно с чужого плеча, с нелепой на фоне остального одеяния надписью "Адидас". Что-то знакомое виделось ему в ее лице.
- А вот я вас сразу узнала! - шустро подхватила торговка. И смутилась: - На пенсию-то нынче не проживешь! Зимой капустку квашу, продаю, а сейчас вот грибочки выручают…
Разговорились. Женщина оказалась той самой директрисой детского дома, откуда они с Галочкой почти девятнадцать лет назад забирали девочку. Разохалась, когда узнала, что Галочки уже нет. Порадовалась за Ольгу: надо же, без пяти минут доктор! Виталий Сергеевич поделился своим наболевшим. Давно, а в последнее время особенно терзает его смутная дума: а вдруг настоящая мать Ольги отыщется и откроет ей семейную тайну?
Некоторое время бывшая директриса смотрела на него молча, смешно вытаращившись, как вареный рак на блюде. Потом, будто встряхнувшись и перейдя на ты, запричитала:
- Видать, не призналась тебе покойница! Она и есть Олечкина мама! Галина ее к нам в детдом сдала по молодости да по глупости, а потом она же и удочерила… Или не знал ты, милок?.. Да куда ж ты? Возьми грибочков, даром отдам!..
Виталий Сергеевич несся к трамвайной остановке, сталкиваясь с встречными прохожими, не чувствуя ног под собой. Не помнил, как доехал до дома, как взметнулся в лифте на пятый этаж, как в дверь позвонил…
Дверь открыла дочь. Тоненькая, светлоглазая - точь-в-точь Галочка в молодости… Как же он не замечал этого сходства? И почему этот генетический код не открылся ему раньше - взгляд, поворот головы, родинка над левой бровью?..
- Ты че, пап? - спрашивала Ольга. - Что-то случилось, пап? - А он обнял ее так крепко, будто двадцать лет не видел и, пожалуй, впервые в жизни плакал - как женщина, всхлипывая. И все повторял:
- Все хорошо, Олюшка! Все хорошо, родная…
Татьяна ЧИНЯКОВА.