Многоходовка оперативников Нижегородского УФСКН, начавшаяся в Сормовском районе Нижнего Новгорода и завершившаяся в поселке Лукино Балахнинского района, была достаточно рутинной. "Вот это наш быт!" - вздыхал один из сыщиков после получасового бездеятельного сидения в автомобиле на обочине раздолбанной асфальтовой дороги, соединяющей два Богом забытых сельца. Засада - это всегда бездеятельность. Всегда скука.
Скучала на заднем сиденье задержанная - седовласая дама с жестковато-интеллигентным лицом, вовсе не похожая на стандартную наркоторговку. Большинство розничников-"бегунков" - наркоманы, как правило юные, с перепуганными кроличьими мордочками. А на лице 68-летней дамы (фамилию, имя, отчество мы не озвучиваем) даже после задержания сохранилась печать интеллигентности. Да и какое иное может быть выражение у женщины, несколько десятков лет проработавшей школьным учителем…
Пока не взят основной фигурант, оптовик, снабжавший задержанную учительницу отравой, - 35-летний цыган Рома Калмыков, щупленький усач с наколкой-перстнем на пальце. Перстенек выполнен в виде паука, что означает "ходку" за сбыт наркотиков…
…Рома появился на месте встречи вовремя - и был почти сразу же задержан. После нескольких минут запирательства (для порядка положено) повез Рома сыщиков в Лукино, в свою штаб-квартиру, исполненную в виде Ноева ковчега…
Первым, кого увидели вошедшие в добротный пятистенок опера, был молодой цыган, уверенной рукой нажимающий на поршень вонзенного в вену шприца. Двадцатичетырехлетний Саня Николаев, прописанный в Семенове, на иглу подсел довольно давно. Ситуация для нынешних таборов стандартная: мама, Софья Николаева, крупная оптовичка, много лет торговала отравой. Совсем недавно на 11 лет отправилась в места не столь отдаленные. А сынок - на игле: в доме-то героин не переводился…
Здесь же и сестра его, Ксения, белокурая и синеглазая, вовсе не похожая на цыганку. И супруга Татьяна, с места в карьер заявившая, что всех цыган под одну гребенку стричь нельзя, что она, например, "герычем" не торгует, а торгует, наоборот, вещами на Канавинском рынке. И когда под подушкой их с Сашей супружеской кровати обнаружили увесистый пакет с зельем, заявила, что это-де "не их". (Совсем как ежик из известного анекдота, сперва уговаривавший себя не совершать некую неделикатность, а совершив, утверждавший, что это-де не он.)
Кроме того, в доме были: а) несколько разновозрастных цыган, судимых и несудимых, наркоманов и не наркоманов, грамотных и неграмотных, знающих даты своего рождения и не знающих их; б) русские хозяева дома - слепой мужчина и его 15-летняя дочь, наличие жильцов для которых способ выжить; в) гости, сплошь цыгане, живущие по соседству, среди них - оседлая и работающая супружеская пара - мужчина с натруженными руками и его беременная жена, два приятных исключения из не слишком приятного правила последних лет; г) наконец, мальчик лет четырех, непонятно чей, непонятно, кем опекаемый: родители его якобы умерли, и он живет в доме на правах "сына полка".
На его глазах взрослые "жахаются" героином. На его глазах дом превращают в притон для судимых и тех, кому это еще предстоит. Он видит, как на татуированных руках его взрослых друзей защелкиваются наручники. И успешные обыски проходят на его глазах. Кем он вырастет?..
Операция подходит к концу. Рома Калмыков и Саня Николаев с браслетами на руках уходят из дома, скорее всего, надолго. Вслед за ними уходят и опера. Им еще предстоит долгая работа: от мелкого оптовика Романа нужно выйти на ребят покрупнее. Чтобы "высушить" очередной канал поставок зелья. Чтобы не было на Руси ни учителей, сбывающих ученикам отраву, ни детей, растущих среди этой отравы и рано или поздно подсаживающихся на нее. Чтобы жизнь наша стала хоть чуточку безопаснее.
Игорь ГРАЧ.