"Кто из вас очерствел, чье сердце не может внимательнее относиться к терпящим заключение - уходите из этого учреждения. Тут больше, чем где-либо, нужно иметь доброе сердце".
Ф.Дзержинский.
В расположении 12-го отряда "двадцатки" - Лукояновской исправительно-трудовой колонии строгого режима - стоит в уголке маленькая шконочка. Возле нее кукольный табурет, черный зэковский картуз и четыре матерчатых "шкары"-ботинка. На спинке коечки таблица: "Федя. Статья 209. Срок - пожизненно". Хозяина шконки, рыжего кота Федю, местные Куклачевы приучили каждое утро выходить на развод. Еще и кепочку на него напяливают… Четвероногий зэк Федя, несмотря на тяжкую статью (по 209-й за бандитизм наказывают) и пожизненный срок - наверное, самый счастливый среди осужденных. Жизнь зэков двуногих тяжелее. И неоднозначнее, что ли…

"Красная" зона

Мы вполне отдаем себе отчет, что за полдня нельзя уяснить детали, нюансы, почувствовать атмосферу "подземного мира", куда упрятаны наши сограждане. "Оступившиеся", как любят говорить господа гуманисты. И за полгода невозможно… Не оставляет странное ощущение некоей "многоуровневости" жизни на этом пространстве, обнесенном рядами "колючки", за которой упрятаны без малого полторы тысячи мужчин. Каждый седьмой из них осужден за убийство. Остальные - насильники, грабители, крупные мошенники. Больше половины - рецидивисты, причем по тяжелым статьям УК… Этим людям руководство колонии по возможности старается создать лучшие условия жизни и работы. А сами они - опять-таки по возможности - стараются жить нормальной, "как на воле", жизнью.
При этом кажется, что и сотрудники зоны во главе с "хозяином" - полковником внутренней службы Анатолием Пересторониным, и сами осужденные прекрасно понимают, что все это на девять десятых игра. Не в том возрасте "контингент", чтобы исправиться, и не тот опыт у сотрудников, чтобы в исправление верить… Однако:
- Процент рецидива в нашей колонии один из самых низких в области. Всего три процента возвращаются к нам с новыми статьями… Обычные осужденные, "мужики", в нашу зону сильно рвутся. Наоборот, профессиональным ворам делать здесь нечего. Практически нет "отрицаловки". Авторитетные зэки, конечно, есть, но никакого беспредела не допускается. Власть здесь полностью наша. И задача наша - создать осужденным нормальные условия существования, - рассказывает Анатолий Алексеевич Пересторонин.
Надо сказать, что администрация колонии делает, кажется, все от нее зависящее: в общежитиях - отличные телевизоры, комнаты отдыха, даже кабинеты психологической разгрузки. Есть молельная комната, куда постоянно приезжают двое батюшек из Перевозского района. Есть библиотека с несколькими тысячами томов фонда. Помимо обязательной в местах заключения школы есть еще и профтехучилище, где желающие могут получить шесть рабочих специальностей. Всего обучающихся около сотни. Более того: в колонии существует возможность получить высшее экономическое образование по программе Российского гуманитарного университета. Семнадцать человек этим сейчас пользуются.
Ну, и как розочка на торте, "внутризонная" студия кабельного телевидения и радиостудия. Со всеми причиндалами: монтажной, корреспондентами, операторами… Ежедневно жизнь колонии освещается в двух местных СМИ.
Если добавить к этому очень приличную столовую, где готовится вполне съедобная (автор попробовал!) пища, разрешение на довольно частые телефонные разговоры, хорошо оборудованный тренажерный зал - картина получается вполне благостная. Недаром за последние годы всего три внутрилагерных уголовных дела были возбуждены. И те - по легким статьям: два - за побои и одно - за оскорбление представителя администрации.
Правда, оперчасть зоны без работы не сидит: совместно с правоохранительными органами за последний год было раскрыто около 300 преступлений, совершеных осужденными еще до ареста и "висевших глухарями"…

Контингент

…Парнишка с вдохновенным лицом сидит за мольбертом и тщательно выписывает натюрморт: готовится к конкурсу. На зоне он штатный художник. Сам нижегородец, из Канавина. Осужден, по его словам, неправедно: вовсе он не грабил таксиста и не метелил предварительно. "Но кто же поверит ранее судимому?" - причем, как выясняется по ходу дела, за то же самое…
…Крепкий, подтянутый хлопец, ведающий радиопрограммами, тоже сидит "ни за что" - и тоже уже не впервые. Сидеть ему еще 7 лет по 161-й статье ("Грабеж").
…Корреспондент кабельного телевидения по имени Денис, кажется, единственный, кто не строит из себя невинно пострадавшего. На вопрос, какие ему статьи вменены, добродушно отвечает: "А какие надо? 161-я, 162-я, 111-4-я…" В переводе - "Грабеж", "Разбой", "Причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшего смерть потерпевшего"… По сути - то же убийство. И срок у него недетский - 16 лет. Восемь уже отсидел, осталось столько же. А если учесть, что задерживал его не участковый какой-нибудь, а опера РУБОПа, то бишь преступление он совершал в составе организованной преступной группировки… Мальчишеское ласковое лицо, аккуратные очёчки, вежливая речь. Покуда не вспомнишь, сколько горя этот парень людям принес, чувствуешь к нему расположение…
Наконец, своего рода гордость зоны: доктор технических наук, профессор, мотающий срок по крайне неавторитетной 132-й статье: за "насильственные действия сексуального характера". Вообще-то с высшим образованием там народ есть, от сумы да тюрьмы на Руси не зарекаются. Но профессор - один.
Обо всех, с кем словечком удалось перекинуться, не расскажешь. Одно их объединяет: все "ни в чем не виноваты". И все надеются на досрочное освобождение.
И все - абсолютно нормальные в общении, адекватные, вежливые люди.
Люди. Слово ключевое. Только значение мы и "они" в это слово вкладываем разное. Мы людьми считаем всех, принадлежащих к виду homo sapiens. Мы, и это единственно правильно, считаем, что убийцы, грабители и насильники, получившие срок, - люди и не должны нести наказания сверх определенного Уголовным кодексом. А на блатном жаргоне "людьми" именуются лишь те, кто принадлежит к уголовному миру. Не мы…

Люди и "люди"

Наш визит на "двадцатку" совпал с событием, всколыхнувшим всю Россию - мятежом на зоне-"малолетке" в Свердловской области. Напомним, что несколько сотен мальчишек повергли образцово-показательную и процветающую колонию в ничтожество, убили оперативного дежурного и были остановлены лишь огнем с вышек и спецназом Федеральной службы исполнения наказаний. Правозащитники привычно заголосили о неизбывных винах системы исполнения наказаний, о "зверствах" начальства колонии и несчастных "детишках" (как обычно, даже вопрос не ставился, за что эти детишки попали за решетку - при том, что сейчас малолетке по первой судимости реальный срок получить почти невозможно).
А наши профессионалы на далекие уральские разборки смотрят иначе: у самих под боком две колонии малолеток - арзамасская и ардатовская. Вторая - усиленного режима, и детишки там отбывают достаточно "продвинутые".
Так вот, полковник Пересторонин рассказывал, что в 80-е годы события, подобные свердловским, произошли и в ардатовской колонии. Воспитанники нашли повод, объявили "анархию". Две группы, в 50 и 70 человек, пользуясь тем, что в малолеток стрелять было запрещено, прорвались за запретку и рассеялись по району. Если первая "стая" была довольно быстро загнана обратно, то вторая, более многочисленная, сумела рассредоточиться. И пока детишек водворяли обратно, успели они изрядно пошалить: по Ардатову и окрестностям прокатилась волна грабежей, разбоев, изнасилований, даже убийств. А ведь ардатовская зона тоже была (не считалась - была, и в этом суть!) образцовой.
Мы здесь не просто так "отвлеклись" от основной темы нашего репортажа. Зона - последнее пристанище героев материалов криминальной хроники. Кажется, уже никто не говорит о том, что зэка, в четвертый раз попавшего за решетку лет на 10 - 15, сажают для того, чтобы он "проникся", "осознал" и исправился. Это, к сожалению, невозможно, во всяком случае - очень редко. И обществу, думается, следует искать некий "зазор". Чтобы вор не воровал, его нужно держать в изоляции. Но сама изоляция не должна быть унизительной, не должна содержать элементов пытки. Лишение свободы - само по себе наказание суровое. И зоны должны быть по возможности больше пригодны для жизни.
На "двадцатке" этот "зазор" найден. И потому она, как нам кажется, действительно образцовая…

Вместо эпилога

- Был у нас в зоне день открытых дверей. И приехал к кому-то из родственников старенький дедушка, вся грудь в орденах. Походил он, посмотрел и говорит: "Что за дела творятся! Убийцы да разбойники у вас живут лучше, чем на воле! А как же наказание?" (из рассказа Анатолия Пересторонина).
Дедушка, конечно, был неправ. Но этот рассказ - лучшая иллюстрация к нашему материалу…
Игорь ГРАЧ.