По дороге домой
У поста ГИБДД Михаила тормознул гаишник. Поверх обычной формы он был одет в ярко-зеленый светоотражающий жилет и на фоне унылого загородного пейзажа казался праздничным, как первомайская демонстрация.
- Ваши документы! - представившись сержантом с какой-то украинской фамилией, сурово спросил страж порядка.
Михаил протянул ему права в кожаных коричневых корочках. И пока тот делал вид, что внимательно их изучает, внимательно изучал самого сержанта. В роддоме их что ли калибруют, определяя в патрульно-постовую службу, всегда удивлялся Михаил, такими одинаковыми казались ему все гаишники страны. А повидал он их на своем веку немало: без малого тридцать лет за рулем. Еще помнит времена, когда каждое лето семью вывозил на юг…
- Что-нибудь не так, командир? - Михаил знал, что сержантам особенно нравится такое обращение. А он инстинктивно, пока тот держал в руках его документы, чувствовал некую свою зависимость от человека в форме.
- Чего машина такая грязная - номеров не видно? - сердито проворчал сержант, возвращая права.
- Из деревни еду! - У водителя, вновь обретшего права, всегда поднимается настроение. - А там не асфальт…
Его "Шеви", так ласково Михаил называл свою "Ниву-Шевроле", мягко тронулась с места и, оставляя скучать на дороге недовольного жизнью сержанта, покатила в сторону города.
Въехав в город, Михаил свернул к первой попавшейся автомойке - "Шеви" не заслуживала небрежного к ней отношения. На его счастье здесь не было очереди: лишь в одном из двух боксов домывали серебристый "Лексус". Отдав ключи мойщику, шагнул за стеклянную дверь кафешки.
- Кофе, пожалуйста, - кивнул он девушке за стойкой бара и, подумав, добавил:
- И сигареты…
Михаил не курил. Но в помещении, рассчитанном как минимум на два десятка посетителей, спиной к бару одиноко сидела явно молодая женщина в белой курточке и грациозным жестом стряхивала пепел, постукивая сигаретой о край пепельницы. Ему вдруг тоже захотелось выглядеть здесь таким же вот уверенным в себе и респектабельным, как эта хозяйка жизни. И так же красиво держать в руке сигарету… Заняв столик по соседству, Михаил обратился к ней:
- Простите, не одолжите зажигалку?
Женщина обернулась. Секунду на него смотрели темно-карие, почти черные, в густых ресницах глаза - миндалевидные и чуть раскосые, какие обычно бывают у египтянок, изображенных на папирусах.
- Дядя Миша? - удивленно вскинула брови красивая "египтянка".
- Михаил Андреевич, - машинально поправил он ее и почему-то смутился.
- Дядя Миша, я Катя! - вблизи оказалось, что этой изящной и до блеска ухоженной женщине далеко за тридцать. - Катя Померанцева…
Прекрасная Катрин
Такую редкую фамилию он встречал только однажды. Когда после окончания института, отслужив год в армии, он вернулся в родительский дом, оказалось, что бывшая их соседка по лестничной площадке Таисия Петровна переехала к сыну в Павлово-Посад, а в ее квартире поселилась довольно молодая семейная пара с дочкой-первоклассницей. Катя, так звали дочку Померанцевых, была удивительно красивым ребенком. Уже в семь лет в девочке непостижимым образом угадывалась будущая женщина: так царственно она держала голову с короткими косичками. И так по-взрослому серьезно смотрела на мир своими по-восточному миндалевидными глазами в темных пушистых ресницах. Михаил шутливо раскланивался с ней, завидев, бывало, у подъезда с портфельчиком или с папочкой для сольфеджио. В то время как все звали ее Катюшей, он называл ее "прекрасная Катрин" и обращался, как со взрослой дамой: услужливо распахивал перед ней тяжелую подъездную дверь, говорил "вы" и, если случалось, догонял ее по пути к дому, помогал нести портфель. Его забавляло, что Катрин не замечала игры, а воспринимала все это всерьез и смешно надувала щеки, осознавая собственную важность. Однажды накануне Восьмого марта, когда Михаил нес своей маме букет мимоз, он встретил на площадке Катрин, которая неуклюже ковырялась ключом в замочной скважине, пытаясь открыть квартиру. Незаметно для нее он выбрал самую пушистую веточку и в тот момент, когда она обернулась, торжественно произнес:
- Катрин, я вас поздравляю с женским праздником!
- Спасибо, дядя Миша, - величаво принимая из его рук цветы, она чуть присела, изобразив настоящий книксен.
Вряд ли этому учат в школе, подивился тогда Михаил. Может, и впрямь в роду Померанцевых были какие-нибудь царские особы, и этот врожденный аристократизм через поколения передался девочке как некий генетический код.
…В начале лета Михаил впервые привел домой Ларису, чтобы познакомить наконец с родителями. Они с ней уже подали заявление в загс, и влюбленный и упивающийся новым для себя состоянием жениха молодой человек не замечал ни маминых печальных вздохов, ни возвратившейся вдруг к отцу, после многолетнего перерыва, привычки курить. То, что Лариса сразу не понравилась его родителям, Михаил понял только через год, когда уже Ленка появилась на свет и жена, решив, что имеет теперь на то полное право, ничуть не скрывала своего властного и жесткого характера. Подкаблучником быть Михаил не собирался, оттого в семье очень скоро начались нешуточные скандалы. Вот тогда его мать и произнесла эту фразу:
- Я сразу поняла, что она тебе не пара…
Но отец резко оборвал:
- Не мы тебе жену выбирали. Женился - живи! У тебя дочь растет…
Ради дочери и терпел он все тяготы семейной жизни. Но как только их Ленка выскочила замуж, подал на развод…
А тогда восторженно-счастливый жених, проводив Ларису, бегом, перепрыгивая через ступеньку, поднимался к себе на четвертый этаж. У квартиры напротив стояла маленькая дочка Померанцевых и сжатыми кулачками терла заплаканные глаза.
- Дядя Миша, мама говорит, что вы теперь от нас уедете, - дрожащий голосок ее был настолько слабым и жалобным, что у Михаила дрогнуло сердце.
- Не плачьте, прекрасная Катрин, - указательным пальцем он приподнял ее подбородок и участливо заглянул в египетские глаза. - Будь вы немного постарше, я непременно бы на вас женился…
"Артист" с аксельбантом
Наверное, он и был ее первой любовью - взрослый сын соседей из квартиры напротив. Впервые Катюша увидела его, когда только-только пошла в первый класс. Однажды мама разрешила ей погулять во дворе, и, спускаясь по лестнице, девочка увидела очень высокого и невероятно красивого мужчину в военной форме с небольшим чемоданчиком в одной руке и букетом оранжевых роз - в другой. На плечах у него красовались золотые погоны, а с правой стороны из-под погона свешивался красивый крученый шнурок с кисточкой. Когда вырастет, она обязательно узнает, что эта штука называется не менее красивым словом - аксельбант…
Катюша прямо-таки остолбенела: навстречу ей поднимался известный артист, которого она часто видела по телевизору. Открыв рот - живое чудо! - она так и застыла на ступеньках, вцепившись в перила. Заметив ее, киноартист весело подмигнул:
- Добрый день, мадам! Как вас зовут?
- Катюша, - едва слышно пролепетала "мадам". От восторга и изумления ноги будто приросли к полу.
- А меня дядя Миша, будем знакомы! - так же весело улыбнулся "артист" и зашагал вверх по лестнице.
- И никакой он не артист! - расхохоталась в ответ мама, когда Катюша ей доверительно поведала об этой встрече. - Это соседский сын, из армии вернулся. А вообще он, кажется, инженер…
Катюша замечала, как сердце ее при виде дяди Миши стучало чаще, а щеки начинали предательски пламенеть. Он называл ее "прекрасная Катрин", относился к ней, как ко взрослой, и один раз даже прокатил на своем мотоцикле… Словом, маленькая Катюша, которую все считали очень красивой девочкой, точно знала в ту пору: когда она вырастет, то выйдет замуж за дядю Мишу.
Каким же безутешным было ее горе, когда однажды из разговора взрослых она узнала, что "соседский Мишка" женится! Скрывая от родителей брызнувшие в ту же секунду слезы, Катюша выскользнула в коридор и там нос к носу столкнулась с дядей Мишей.
- Кто вас обидел, прекрасная Катрин? - спросил он у нее участливо.
О, как ей хотелось сказать в тот момент: "Я вас люблю, дядя Миша, не женитесь, пожалуйста!" Но, стремительно взрослея, она произнесла сквозь слезы:
- Не уезжайте от нас…
- Не плачьте, Катрин, я буду вас навещать! - внезапно он указательным пальцем приподнял ее подбородок и, заглянув ей в глаза, совершенно серьезно сказал:
- Будь вы немного постарше, я непременно бы на вас женился…
Назад в будущее
…Ослепительно сверкая на солнце чистыми боками, "Лексус" и "Шеви" давно уже стояли во дворе автомойки. Ребята-мойщики, выгнав автомобили из боксов и потоптавшись возле их столика, молча сложили ключи и квитанции об оплате на пластиковую столешницу. Узколицая барменша недоуменно таращилась на эту странную пару - мужчину, не по годам седого, как лунь, в джинсовом костюме и кроссовках и элегантную дамочку, которая была, как определила барменша наметанным глазом, лет на двадцать моложе своего собеседника, в модной курточке, отороченной белым песцом. Здешние клиенты, как правило, всегда спешили. А эти сидят уже больше часа и все не могут наговориться.
- "Нива", три двойки, освободите стоянку! - раздался нетерпеливый голос в репродукторе.
Михаил поднялся из-за стола, собираясь прощаться…
- А в гости меня не пригласите? - Катерина зарделась, как в детстве, и низко опустила голову.
- Поехали! - обрадовался Михаил. - Только сначала в магазин заедем, а то у меня в холодильнике шаром покати…
Они так и по улице ехали: впереди его малышка "Шеви", за ней - огромный джип, за рулем которого сидела респектабельная мадам Померанцева, по мужу - Стрельцова…
Спустя час Катюша уже вовсю хозяйничала на его холостяцкой кухне, готовя нехитрый ужин: жарила картошку, варила сардельки.
- Дядя, Миша, откройте, пожалуйста, консервы! - позвала она его так обыденно и так просто, что Михаил вздрогнул. Надсадно заныло под ложечкой. "Наверное, печень. Говорят же, кофе для печени вредно", - подумал он. А вслух сказал полушутливо:
- Катюш, ну какой я тебе теперь дядя? Ты сама уже тетя… - Подошел сзади, тихонько коснулся губами ее волос. Думал, она не заметит. А она, обернувшись, встрепенулась как раненая птица, рванулась и - в ту же секунду обеими руками обвила его шею.
…Вот ведь как бывает в жизни. Сорвавшись с пути, схлестнутся два смерча, сойдутся в смертоносном вихре и, стремительно кружа, поднимутся до небес. А потом, обессилев, расплетутся, и опять каждый из них возвратится на предначертанный свыше свой Путь.
- Ничего не бывает случайного, - упрямо возражала Катюша. А Михаил, будто не слыша ее, будто не замечая, как сквозь узорчатые шторы уже пробивается поздний мартовский рассвет, бережно гладил ее по волосам и все приговаривал:
- Египтянка ты моя…
Татьяна ЧИНЯКОВА.