Гастролеры показали в Нижнем Новгороде только два спектакля. Но, во-первых, это не рядовые постановки: "Белая гвардия" Сергея Женовача и "Вишневый сад" Адольфа Шапиро - классические названия, именитые режиссеры. Во-вторых, каждый спектакль шел по два дня и на всех показах были аншлаги.
Живая гвардия
Женовач поставил спектакль и старомодный, и современный. Причем и то и другое достигнуто безо всяких ухищрений. Просто когда гетман требует, чтобы Шервинский (А.Белый) говорил по-украински, тот натурально путается, а гетман раздражается: "Говорите по-русски!", это вызывает вполне современные ассоциации, хотя они и не выделяются "жирным". Или когда молчаливый Алексей Турбин (К.Хабенский) горячо заговаривает о том, что будет, когда придут большевики, это не то чтобы выглядит пророчеством - скорее Турбин выглядит нашим современником. Им же кажется и Мышлаевский (М.Пореченков), убеждающий, что Россия в любом положении останется Россией.
Актеры создают домашнюю обстановку и дружескую атмосферу. Хотя от дома и уюта на сцене лишь грустный абажур, свисающий с телеграфного столба на металлическом накренившемся мосту. Мир, пущенный под откос, жизнь, загнанная в угол. Мост ничто ни с чем не соединяет - он из комнатки Турбиных ведет то ли в неизвестность за кулисы, то ли прямо в небо. Просто и мощно.
На сцене содружество людей с тонкой организацией, уязвимых, хрупких и сильных. Но даже сбегающие Тальберг (В.Трошин) и гетман (В.Хлевинский) вызывают сочувствие - кожей чуешь, как им страшно. Сосредоточенный, сдержанный, лишь в крайнем случае вскипающий Алексей; размашисто, щедро благородный, по-детски обижающийся и незлобно насмешливый Мышлаевский; петушащийся, готовый всех обаять и все отстоять Шервинский; расцвечивающая темную сцену, теплая, нежная Елена Васильевна (Н.Рогожкина); наконец, совершенно неожиданный Лариосик (А.Семчев) - вовсе не пародийный, а просто громоздкий и неуклюжий кусок добра, который никуда не вписывается. Очень хочется к ним туда, чтобы вместе пошутить, поплакать, подпеть, поддержать…
Незаметно для себя очутившись там, преодолев границу между залом и сценой, зритель острее ощущает ужас, оттого что этот мир обречен. Но тут же ему будет и утешение: коль скоро эти чистота, благородство, тонкое чувство юмора сохранились в наших современниках-актерах, значит, все это живо и никуда не девалось.
Клоуны в саду
Конечно, могло произойти чудо, и Рената Литвинова на сцене МХТ имени А.П.Чехова предстала бы в новом качестве, открылась с неожиданной стороны…
Чуда не произошло, да и не нужно оно было авторам постановки. Им нужна была Литвинова такой, какой ее все знают и некоторые любят. В итоге не Литвинова стала похожа на Раневскую, а Раневская на Литвинову. Порочная, слегка несчастная, вызывающе непрактичная, но безупречно упакованная, бестактная, глядящая сквозь людей и ломающая слова так, что из них вываливается их начинка.
Впрочем, кто теперь скажет наверняка, какой была и должна быть чеховская героиня? Ведь "Вишневый сад" ставили сотни раз, в том числе с ног на голову. И осталась от него только марка, знак качества, эмблема. Вот и оформлен спектакль только несколькими рядами двигающихся кулис с чайкой - символом МХАТа, из-за которых однажды выныривает "многоуважаемый шкаф", модно состаренный.
Если "Белая гвардия" - это сама жизнь, то "Вишневый сад" - это сама искусность. Герои - то ли люди, то ли куклы. Каждый в своем одиночестве играет свою игру, которая никому, кроме зрителей, не нужна. Чудаковатый Гаев со словами-паразитами и неуместными монологами (С.Дрейден), клоунесса Шарлотта Ивановна с уморительными перформансами (Е.Германова), справедливо и убедительно говорящий, но бессильный кого-либо убедить Трофимов (Д.Куличков), косноязычный, как говорящая кукла, и несчастный, как Пьеро, Епиходов (С.Угрюмов).
Больше других на живых людей похожи Лопахин (А.Смоляков) и Фирс (Н.Чиндяйкин), но это лишь усугубляет их одиночество. Собственно, и жить-то в проданной усадьбе остались лишь они - остальные стали ролями.
Ольга ГОРНОВА.