- Сто двадцать один, сто двадцать два, сто двадцать три! - Шагнув в открытый люк старенького АН-2 и досчитав, как учил инструктор, до трех, Ольга, что было силы, рванула за кольцо парашюта.
Все по инструкции
Кольцо вместе с крепежным тросиком осталось в правой руке. Следующее движение согласно инструкции - посмотреть вверх, раскрылся ли купол. Ольга попробовала запрокинуть голову и ничего не увидела: пристегнутый намертво шлем лишь глубже надвинулся на лоб. Но сиюминутная паника сменилась озарением:
- Если бы не раскрылся, летела бы сейчас камнем, - вслух рассуждала она, обращаясь к самой себе, - а ты же висишь…
На мгновение возникло ощущение, что, неловко дернувшись, стропы застыли в воздухе. На самом деле зеленеющие внизу поля и островки окрестных деревень медленно и верно приближались, делая очертания домов все более реальными. Четыре с половиной минуты полета казались вечностью: за это время Ольга уже успела насладиться ощущением высоты и осмотреть здешние пейзажи, пора бы уж и приземлиться… Она даже успела заметить, что вокруг стояла неземная тишина, только где-то под ней радостно чирикали воробьи. Последние метры почти не осознавала, почувствовала лишь сильный удар и тупую боль в позвоночнике.
В клинике
Первое, о чем Ольга пожалела, оказавшись в больничных стенах, это о том, что утром, собираясь поехать с друзьями на аэродром, экипировалась по принципу практичности - легкая куртка, удобный спортивный костюм… Если бы сейчас на ней было красивое кружевное белье, а не простенький хэбэшный лифчик, она чувствовала бы себя гораздо увереннее под пристальными взглядами окруживших ее докторов. Но, похоже, их мало заботили эти ее бабские страдания.
- Вам очень больно? - участливо спросил молоденький рентгенолог, укладывая ее на дно приоткрытой светло-серой капсулы, похожей на гигантское яйцо динозавра. - Если почувствуете себя плохо, нажмите сюда, - он сунул ей в ладонь резиновую грушу…
Верхняя створка яйца медленно опустилась, и некогда человеческий зародыш, противоестественно оказавшись внутри звериного яйца, погрузился во тьму.
- Как в гробу, - подумала Ольга и невольно поежилась.
Откуда-то сверху послышалась грозная команда:
- Не двигаться!
- А это не иначе Всевышний, - продолжала она разговаривать сама с собой. - Сейчас будет решать, куда меня - в рай или в ад…
Она покорно замерла. Если это и впрямь Страшный Суд, то хотя бы в последние свои минуты она будет паинькой.
Но, видимо, чтобы попасть в рай, надо быть паинькой всю предыдущую жизнь, чего Ольга со своим неуемным характером и неистребимым стремлением к рискованным поступкам позволить себе не могла. Вероятно, она родилась с каким-то особым составом крови: когда в ней иссякал адреналин, организм начинал бить тревогу. Теперь, судя по всему, наступил час расплаты.
По крайней мере, когда спустя некоторое время мужчины в белых халатах, все это время сидевшие в укрытии, - за происходящим в кабинете магнитно-резонансной томографии они наблюдали через смотровое окно - снова столпились вокруг лежащей на каталке пациентки, их лица были непроницаемы, как на портретах вождей революции. Сразу несколько Феликсов Дзержинских и Львов Троцких…
- Вы должны знать всю правду, - сурово сказал один из них, с бородкой клинышком, под белым халатом которого наверняка скрывалась гимнастерка защитного цвета.
Несмотря на противную тянущую боль в пояснице, Ольга чуть не хихикнула. Она за всю свою жизнь так и не научилась понимать все свои желания и действия, частенько открывая в себе новые и новые свойства, а эти спецы полчаса поколдовали у компьютера и теперь готовы с ней поделиться "всей" правдой. А может, действительно технический прогресс так сильно превзошел ее гуманитарное образование, полученное еще в прошлом веке? Но тогда и Тот, кто наверху, не должен ошибиться, вынося приговор. Ведь она никогда и никому, кроме себя самой, не причинила зла и только сама себя время от времени жестоко казнила и великодушно миловала…
Белый конь
Первый раз она увидела этот странный сон еще в детстве: небывалой красоты, синяя, как в мультфильме, река в обрамлении ярко-зеленых пологих берегов, где-то вдалеке розовая полоса заката, а на противоположном берегу - призрачный белый конь, почти прозрачный, будто из стекла… С тех пор она видела этот кадр с белым конем постоянно. В ночь перед событиями, которые потом оказывались значительными и отдельной строкой пополняли ее биографию… Однажды поведала свою тайну заезжему психологу, и тот долго путался в словах, приводил в свидетели то Фрейда, то Юнга, пытаясь объяснить значение сна, заключив, однако, что это всего лишь картинка, созданная в ее, Ольгином, подсознании.
Извечная тяга к острым ощущениям привела ее однажды на маленький конезавод. Впрочем, маленьким он стал лишь после пресловутой перестройки, когда все, что не добывало газ и не производило электричество, мельчало, ветшало и рушилось. А когда-то здешние питомцы ганноверской, ахалтекинской и карачаевской пород вместе с призами на международных конкурах приносили заводу мировую славу…
У стойла с белым красавцем скакуном-полукровкой по имени Бриллиант Ольга замешкалась: на нее смотрели черные с сизой поволокой лошадиные глаза, такие умные и печальные, что пронзали душу до самого дна.
- Не хотите прокатиться, Ольга Сергеевна? - заводской коневод и жокей по совместительству предложил это скорее для оживления разговора: перед этим он долго рассказывал гостье о том, как здесь скрещивают американских рысаков с орловскими рысистыми лошадьми.
Ольга задорно тряхнула кудрями:
- Конечно, хочу!
…В ту ночь в обшарпанной районной гостинице, в люксе, до потолка обитом бежевым ковролином, - видимо, для придания номеру респектабельности, - ей опять приснился ее любимый сон. Только на этот раз она видела белого коня по-другому, вблизи: чувствовала упругую мускулистую плоть под седлом, видела, как нервно подрагивают его ноздри и косят на уздечку миндалевидные глаза с сизой поволокой, такие, какие она видела днем у стреноженного Бриллианта.
Ангелы в зеленом
Накануне в больничной палате, когда Ольга, опутанная проводками, лежала поверх простыни, усатый кардиолог о чем-то долго шептался с ее лечащим врачом. "Гипертрофия желудочка", "нарушение в миокарде боковых отделов", "коронарное несоответствие" - из того, что она слышала, понятными казались лишь отдельные слова. Но более всего ей понравилось заключение Сергея Борисовича, хирурга, который обещал сделать ей "новенький позвоночник".
- Шансы есть! - торжественно завершил он затянувшуюся дискуссию. - Будем готовить…
И все-таки кто-то умный придумал однажды зеленую униформу для хирургов! Наверное, по просьбе выживших больных, - так думала Ольга, разглядывая большой белый круг на кронштейне под потолком операционной, в который были вмонтированы четыре кружочка поменьше. Этот четырехглазый монстр внезапно вспыхнул и ослепил, превратив белизну стен в единое безмерное пространство. А вот раньше, когда хирурги одевались в белое, они, должно быть, сливались с этой белизной и казались ангелами… Нет, все-таки зеленое здесь более уместно, - продолжала рассуждать пациентка нейрохирургической клиники за несколько минут до начала операции, - иначе как догадаться: ты на том свете или на этом? То, что ангелы небесные зелеными не бывают, знают даже дети…
После укола Ольга впала в забытье, сквозь которое смутно чувствовала, как холодная и жесткая трубка раздирает ей горло. В какой-то миг ей показалось, что она снова парит над землей, раскачивая оранжевый парашютный купол, а внизу, как на разукрашенной топографической карте, мелькают ровно очерченные поля и крошечные домики. И вот уже замелькали кадры старого кино, которое было знакомо ей с детства: голубая речная лента, с двух сторон пологие зеленые берега с шелковистой травой, на противоположном берегу пасется белый конь… Она тотчас узнала - это был Бриллиант! Только нестреноженный и без седла. Он щипал траву, бережно прикасаясь к ней теплыми губами, то и дело свободно потряхивал расчесанной гривой, подрагивал ноздрями и фыркал. А потом вдруг встрепенулся, напрягся всеми своими мускулами и, заржав, рванулся навстречу розовому закату.
Татьяна ЧИНЯКОВА.