Когда Галину Семенову с мамой и еще двумя сестренками эвакуировали из Ленинградской области, ей было всего три года. Казалось, все воспоминания – по рассказам старших. Но дочь солдата Великой Отечественной посвятила жизнь сбору материалов не только о том тревожном времени, но и о ярких представителях поколения, для которого дом, семья и Отчизна были неразрывно связаны.

«Это мы…»

Отработав в Горьком – Нижнем Новгороде много лет, Галина Алексеевна Назарова (Семенова) поехала на Север, в далекий Мончегорск, чтобы навестить могилы отца и матери. И хотя было это нелегко, нашла и поклонилась родным, а потом отправилась в местный музей, чтобы рассказать все, что помнит.

– Ноги подкосились, когда с закрытого стеклом музейного стенда на меня взглянула… мама. Скульптурная композиция «Беженцы» олицетворяла реальную картину Великой Отечественной: мать с младенцем, крепко привязанным платком к груди, худые и изможденные мал мала меньше чумазые ребятишки, и я сама, большеглазая девочка, державшаяся за подол маминого пальто. Лица показались знакомыми, боль в глазах семьи, бегущей от войны, пока защищает Родину на фронте отец.

Расплывчатые детские воспоминания сложились в реальную картину. В ушах снова зазвучали взрывы, под ложечкой засосали страх и тот самый непроходящий голод, а еще задача – не потеряться в толпе, не отстать от старших, добраться, доехать, выжить…

«Это мы, это мама», – повторяла сотрудникам музея гостья. И руководитель музея «Дети Великой Отечественной войны» Лариса Батракова не стала разубеждать нижегородскую посетительницу, хотя знала, что таких, как она, беженцев, дочерей победителей – тысячи, и скульптура лепилась по памяти, фотографиям, рассказам.

Дым за окнами

Родилась Галина Алексеевна за три года до начала войны в Новгородском районе Ленинградской области в семье бывшего военнослужащего. Она была вторым ребенком, второй дочкой в семье. Отцу – сорок, мать на 

18 лет моложе. Забота – это главное слово, которым можно было охарактеризовать этот союз родных людей. Мама была санитаркой, помогала в больнице, папа уже прошел Гражданскую, участвовал в финской операции, где был ранен, получил контузию и почти потерял слух. Несмотря на инвалидность, он успел построить в колхозе для семьи дом, где в 1940 году на свет появилась и третья девочка, маленькая Ира.

Война началась для Гали Семеновой со взрыва бомбы, рухнувшей на расположенный поблизости аэродром.

– Взрывы продолжались один за другим, я с удивлением смотрела в окно и видела черный дым и пламя. Дышать стало тяжело. Из кухни прибежала к нам мама, нас, детей, она закрывала мокрым полотенцем, чтоб дышали через него, и прижимала к себе.

Папа прибежал с работы, и по-военному велел прийти в себя и складывать вещи. Потом его не было несколько дней, и мы узнали, что он занимался эвакуацией людей, скота, оборудования. Мы покидали село последними, погрузив на телегу, запряженную хромой лошадью, кое-какие пожитки.

В землянке фронтовой

В город Горький, где жили родственники, тогда уехать не удалось. Все дороги были перекрыты. У Алексея Александровича теплилась надеж­да довезти семью до ближайшей железнодорожной станции. По пути они случайно вышли к военным, строящим землянки для солдат.

– Помню, как было страшно. Ничего не видно, большие ступеньки, по которым я, трехлетняя, карабкалась, как могла, в это подземелье. Посередине помещения – большой стол, на нем керосиновая лампа, а по бокам деревянные лежаки.

Утром мы поехали дальше. Впереди увидели большое зарево от пожара – нам пришлось немедленно уходить на северо-восток. Мама все время держала новорожденную сестренку, привязанную к своему телу длинным полотенцем, пыталась кормить ее грудью, и нас таких на дороге было все больше… Как-то раз над нами раздался гул самолета, застрочил вражеский пулемет прямо по беженцам. Нашу телегу повернули к дереву на обочине, мы залегли под нее на землю. А когда поднялись, то увидели, что лошадь убита, рядом лежит мертвый солдат, а тот общий хлеб, который мы перевозили в коробе, высыпался в лужу и промок. Его раздали детям-беженцам, и мне достался маленький кусочек. Я выжала из него воду и съела.

Без вести пропавший

Наступила зима 1942 года, семья продолжала идти, теперь уже только пешком. У мамы кончилось грудное молоко, и она срывала сосульки с заледенелых деревьев, заборов и давала малышке вместо соски.

Как рассказывает Галина Алексеевна, в деревне Давыдовское Вологодской области они наконец попали в теплый дом. Там уже жили три семьи, спали все на полу на своих вещах. Отец тут же пошел работать в местный колхоз, но вскоре не выдержал и отправился в военкомат.

Мама не думала, что слабослышащего и контуженного его возьмут на фронт, две войны за плечами – достаточно. Но папа настоял, вновь ушел защищать Родину от врага.

Первое письмо семья получила от него с Волховского фронта. Писал, что идут тяжелые бои. А в 1943-м пришло страшное горестное извещение, что отец пропал без вести.

Жилось семье трудно. Дети росли, и одежда становилась мала, в холодное время не выходили из дома. Зато летом ели грибы, ягоды, щавель и другую зелень, которые в лесу добывали с деревенскими ребятами. Александра Семенова от восхода до заката работала. А чтобы напоить колхозную скотину, запрягала в телегу быка и возила воду из речки. Однажды зимой тяжелая бочка потянула упряжь под лед, и ей пришлось в ледяной воде отвязывать и выводить из реки быка. Промокла, замерзла и потом очень долго болела.

– Трудодней мама не заработала, больничных тогда не давали. Наступил голод, – рассказывает Галина Алексеевна. – Нам приходилось просить милостыню. Одна колхозница предложила маме на время взять Иру в свою семью. Это был шанс спасти истощенного младенца, и мама благодарно согласилась.

Бессмертный солдат

В феврале 1944 года Семеновым пришла весточка из госпиталя. Отец оказался жив, как самый настоящий бессмертный вечный солдат. Он был сильно контужен, его засыпало землей, но сослуживцы его откопали и доставили к медикам. Долго к нему не возвращалась память. Полгода солдат провел в госпиталях, но домой не вернулся. Он писал письма дочерям и жене уже с Карельского фронта. 

Наступил День Победы, Алексей Семенов встретил его в Мончегорске, демобилизовался и вызвал семью к себе.  Отец встретил нас на станции Оленье, привез в домик в поселке Малое Кумужье. Выглядел он изможденным, слух пропал окончательно, но он научился все понимать по губам. Забота о детях и любимой жене, ради которых жил и воевал, продолжалась в каждом его поступке. Кормил всех сначала очень понемногу, чтобы не умерли после длительного голодания, буквально отпаивал с ложечки. Продолжал трудиться, ведь нужны были продовольственные карточки. Его даже премировали отрезом на костюм, а детей одевали и обували бесплатно. По карточкам получали продукты, самые необходимые после войны. Спустя год родилась еще одна дочь, Света. Тома пошла в пятый класс, Галина – в первый. В мае 1948 года отца не стало. Было фронтовику-ветерану всего 55…

Мама, воспитывавшая четырех дочерей, трудилась на заводе и была награждена орденом Трудового Красного Знамени. Семье, потерявшей кормильца, дали путевку в санаторий на Черное море. Тогда всем им удалось поправить здоровье, отогреться и начать жить.

Когда в 1953 году от малокровия, полученного в войну, умерла мама и ее похоронили рядом с отцом, старшая Тома уже училась в техникуме. Младшие Ира и Света попали в детский дом. Галину Алексеевну забрала к себе тетя в город Горький. Там Галя поступила в авиационный техникум, началась жизнь, в которой была учеба, спектакли драмкружка знаменитого Михаила Мараша, поиски, а потом воспитание младших сестер. Замужество, дети, внуки, теперь и правнуки… Это та самая жизнь, к которой вели своих дочерей по дорогам войны простые люди – отец и мать. Состоялась большая трудовая биография Галины Назаровой, инженера-строителя, которого многие знают в Нижнем Новгороде.

Сейчас Галине Алексеевне уже за 80, но она по утрам проходит со скандинавскими палками по три километра, гуляет с правнуками и любит посидеть на Стрелке, которая стала для нее совсем не далекой, а очень близкой и родной. Там, говорит, хорошо посидеть и вспомнить всю свою жизнь.

Вера Чеботарева.