В ноябре исполнится 100 лет со дня смерти Льва Толстого. Накануне этой даты в музее-усадьбе писателя в Ясной Поляне прошел Международный фестиваль «Сад гениев», где европейцы представляли своих великих: Данте, Шекспира, Сервантеса, Гете, Гюго и Джойса. На открытии прошла премьера пока не дошедшей до широкого проката картины Сергея Соловьева «Анна Каренина», перед которой режиссер рассказал о своем представлении о Толстом и ответил на вопросы корреспондента «НН».

Здесь она соткалась

— Какая премьера может быть лучше, чем в Ясной Поляне?! Мы сто лет на белом свете живем с Толстым без Толстого. Это очень важная дата для сознания нормального интеллигентного человека, а таких, несмотря на все кризисы, в мире миллионы. Лев Толстой — это не музейная и не культурная ценность. Это жизненная ценность думающего человека.

До этого премьера состоялась в Михайловском театре на петербургской площади Искусств. Представляете, собралась целая площадь неслучайных людей! Честно скажу, я бы предпочел такую премьеру даже показу на открытии Каннского фестиваля. Потому что там живут герои «Анны Карениной». И вот здесь тоже. Я сегодня зашел в комнату, где писался роман, и вдруг ощутил: вот здесь Анна родилась, соткалась из воздуха. А ведь было время, когда никто в мире не знал этого имени!

Любить по-русски

— Мы же очень культурный народ, это только видимость, что мы исторические придурки. Иностранцы думают: «Ну, у них была революция, они миллионы людей положили за светлое будущее, а потом все это закрыли, забыли про эти миллионы и теперь строят капитализм. Вот придурки!» Нет, мы не придурки, мы нация очень высокой культуры. Никого же не удивляет в Англии, что там около 70 экранизаций «Гамлета». Потому что в Англии это не пьеса — это мифология народа. И «Анна Каренина» — это не роман, это русская мифология. И очень важно понять, в чем сущность нашего мифа.
Я снимал фильм и, как среднеинтеллигентный сумасшедший, думал: «А какая главная мысль у Льва Николаевича?» И первая мысль была такой: «Нельзя изменять мужу, потому что попадешь под паровоз!» Но потом я подумал: неужели же мы сто лет сохраняем память о дебиле, который такое написал? Нет. Толстой писал не об измене, а о любви. О русском ментальном понимании любви, которое сильно отличается от общемирового. Толстого интересовала стоимость любви. И он с ужасом осознал, что цена любви по-русски — это человеческая жизнь. Почему так, мы не знаем. А он — в том доме — знал.

Толстой и рыночная экономика

— Но иногда смотришь телевизор и все-таки поражаешься глобальному идиотизму нации: мы все хотим встроиться в рыночную экономику. Во-первых, непонятно, на кой-она нам нужна. Во-вторых, Лев Николаевич тоже всегда пытался встроиться. И вот здесь, под Москвой, он начал разводить персики. Он ковырялся тут в земле, пересчитывал эти персики, сдувал с них пылинки. Но однажды приехал в гости его брат, который собирался жениться на цыганке, с целым цыганским табором. Они как запели, как запили!.. Наутро Толстой гулял тут, дошел до оранжереи и увидел, как пьяные цыгане… едят его персики. Они сожрали всю оранжерею!
Вот таким образом Лев Николаевич Толстой встраивался в рыночную экономику. И мы в нее встраиваемся точно так же.

Лента памяти

— В картине снимались замечательные артисты, я бы сказал — артистическая элита России. Особенно я бы хотел сказать о двух, для которых работа в фильме оказалась последней. Во-первых, это Саша Абдулов, который сыграл Стиву Облонского; во-вторых, Олег Иванович Янковский, сыгравший Каренина. У картины тяжелая судьба, потому что в рыночной экономике Лев Толстой никому не нужен. И я много раз думал, что плюну и тоже начну разводить персики. Но Саша и Олег звонили и прямо орали на меня: «Прекрати заниматься всякой хреновиной, давай снимай „Анну Каренину“!» Они как чувствовали, что это последняя работа, хотя ничто не предвещало… Олег, кстати, так и не увидел фильм. Он хотел посмотреть его со всеми в Михайловском театре и отказывался от частного просмотра, хотя был уже совсем плох. Он не дожил до премьеры несколько дней… Так что для меня это картина памяти этих людей.

По-семейному

— Может, мне не следует этого говорить, но там удивительная работа Тани Друбич. Я показывал американским студентам недомонтированную картину, они же все равно ничего не понимают. Но туда пришел князь Голицын с женой, который знаменит тем, что ужасно обругал «Анну Каренину» Зархи, причем на всю Америку. А после моей картины подошел и поблагодарил меня «за Анну». Он сказал: «Установилась омерзительная традиция — устраивать из „Анны Карениной“ платные скачки самолюбий и амбиций. И даже великие актрисы в этой роли ужасны. Потому что „Анна Каренина“ — это не повод для бенефиса. А у вас в роли Анны снялась сама Анна». И Таня действительно ничего не играет. Никаких внешних драматических эффектов. Хорошо, что она преодолела ужас перед этой ролью, потому что чувство «куда я-то прусь?!" может убить слона.

А еще наша с Таней дочка (она пианистка, закончила Мюнхенскую консерваторию) написала по моей просьбе вальс для фильма. Я обращался к известным композиторам, но они отмахивались: «Отстань, ты же двадцать лет уже снимаешь!» И я стал уговаривать дочь написать вальс для мамы, такую помесь Прокофьева и Шостаковича. Она посмотрела на меня как на идиота, но написала. И вальс очень понравился и мне, и всем. В итоге она сочинила 32 симфонических номера для фильма. Это очень дорогой для нас с Таней дебют.

О прокате

— Когда фильм выйдет на экраны, надо у прокатчиков спрашивать, а не у меня. Они то ли сомневаются, что молодое поколение знает, кто такая Анна Каренина, то ли не хотят, чтобы оно знало. Чего-то они боятся.

Ольга ГОРНОВА. Ясная Поляна — Нижний Новгород.