В Нижнем Новгороде открылся фортепианный фестиваль молодых «звездных» исполнителей Pianissimo. Он проходит в России с 2017 года, а «фишка» его заключается в том, что концерты проходят в особых локациях – исторических, уникальных.

Совместно с Нижегородским театром оперы и балета имени А.С. Пушкина проект представляет цикл концертов фортепианной музыки в Концертном пакгаузе. К слушателям выходят яркие представители нового поколения отечественной и зарубежной фортепианной сцены, победители международных конкурсов, и каждый исполняет камерную программу.

Огни ночного города

В минувшее воскресенье на камерную сцену вышел Илья Папоян – студент Санкт-Петербургской консерватории (класс профессора Александра Сандлера), он собрал в своем послужном списке множество престижных побед. Несмотря на юный возраст, это сложившийся зрелый пианист, с «классической» манерой игры и явным тяготением к большому концертному стилю. Для своего выступления он выбрал нечасто исполняемые произведения: Фортепианную транскрипцию фантазии и фуги g-moll Баха-Листа, «Танцы давидсбюндлеров» Шумана и Вторую сонату Рахманинова в первой, редко звучащей редакции. 

Это было очень тонко, чутко, аристократично… и, несмотря на тройной нюанс «пиано» – то есть «тихо» в названии фестиваля, очень полнозвучно и бурно. Затейливая полифония баховской фуги контрастировала с могучими «органными» гроздьями созвучий прелюдии. Бодрые мазурки, затейливые вальсы и романтические наплывы – импульсивный диалог двух «я» Шумана, пылкого Флорестана и мечтательного Эвзебия – захватили внимание зала, словно следившего за искрометным общением в прямом эфире. Рахманиновская соната, написанная в предгрозовом 1913 году, поражала драматизмом и красочной мощью. Щедрые, полновесные три биса венчали этот прекрасный концерт. 

Можно добавить, что концерт проходил в великолепных естественных декорациях. Одежда сцены была полностью снята, так что вместо черного задника обнажилась панорамная стеклянная стена, и сияющий Bӧsendorfer оказался на фоне ночного города, переливающегося цветными огнями. 

Отличительной чертой Pianissimo в Нижнем Новгороде стали творческие встречи с исполнителями: после концерта слушатели могут задать свои вопросы, поговорить о музыке и композиторах, о сочинениях и тонкостях исполнения. Добрых сорок минут благодарная публика не отпускала Илью Папояна – в тот вечер музыкант заинтересовал, заинтриговал и влюбил в себя многих. 

Когда современники не близки

– Расскажите, пожалуйста, о вашей семье?

– В моей семье нет музыкантов. Мама занималась «для себя» в музыкальной школе. Помню, мне маленькому она играла «К Элизе» Бетховена. Папа совершенно не связан с музыкой, но очень меня в этом поддерживает. 

– А как начались занятия музыкой, кто был инициатором?

– Наверное, я сам. В общеобразовательной школе, в хоровом классе, стоял рояль «Красный Октябрь», и педагог по хору предлагала всем, кто хочет, попробовать бесплатно позаниматься на нем. Уже весь мой класс ходил, когда я, наконец, решил поддаться стадному чувству и тоже попробовать. Получилось неплохо с самого первого раза…

– Как вы относитесь к людям, которые в музыке совершенно не разбираются и даже не могут назвать своего любимого композитора? 

– Сказал бы, что такие люди чувствуют некоторые вещи лучше профессионалов. Это не камень в чей-то огород, а факт. Кстати, любимого композитора часто и сами профессионалы не могут назвать, потому что таких композиторов очень много.

– Как вы справляетесь с волнением на сцене?

– Знаю, что большинству музыкантов волнение мешает, мне же оно почему-то начало помогать. Это чувство приводит в тонус, и я точно знаю, что ни дома, ни на записи, ни в классе у педагога никогда не сыграю так же, как на концерте. Зрительный зал дает энергетику, плюс особое сценическое состояние. Проведу аналогию между артистом и бутылкой, наполненной газированной смесью. Перед концертом я чувствую себя такой вот бутылкой, которую хорошенько взболтали, так что внутри накопилось напряжение. А во время концерта, в идеале, с первых нот, пробка выскочит да еще и выпишет в воздухе пируэт. 

– Какие ваши любимые концертные площадки, где вы мечтаете выступить?

– Это, конечно, Большой зал Московской консерватории. Я в нем уже играл, и не раз, и каждый раз это было невероятным счастьем. Не думаю, что можно как-то «наиграться» там – хочется выходить на эту сцену снова и снова. Еще Большой зал Санкт-Петербургской филармонии, концертный зал Мариинского театра, и концертный зал второй Мариинки, и Карнеги-холл…

– Играете ли вы современную музыку, которую пишут, скажем, ваши ровесники?

– Я знаком с современной музыкой и, конечно, она замечательна, но мне не очень близка. Не так близка, как музыка Рахманинова, Шумана… Существующая фортепианная литература – это явление планетарного масштаба, и многие пьесы гениев я страстно желаю играть, гораздо сильнее, чем музыку своих современников и ровесников. 

Чем хуже рояль – тем лучше?

– Илья, кто вы на сцене: классик, романтик, бунтарь на грани анархии? Что вам ближе?

– Мне приходится быть и первым, и вторым, и третьим.

– На кого из исполнителей вы ориентируетесь? 

– Я играю музыку разных композиторов и жанров, и поэтому никак не получится определить одного исполнителя – ориентир под все это разнообразие. Хотя, конечно, я отметил бы свой интерес к Рахманинову – это величайший пианист всех времен и народов. Есть и другие музыканты, которых я очень люблю, все их знают: Горовиц, Софроницкий…

– Предположительно, рахманиновская соната си-бемоль минор, исполненная сегодня, входит в число ваших любимых сочинений?

– Да, конечно. Она, кстати, существует в двух авторских редакциях, и сегодня звучала первая, которая значительно длиннее. Потом Рахманинов сильно сократил ее, и многие называют удаленные куски «рахманиновским мусором» – однако, на мой взгляд, этот мусор состоит из золота.

– Нужно ли «подружиться» с роялем, прежде чем играть на нем?

– В каком-то смысле – да. Для этого и дается репетиция. Прилаживание к роялю вполне можно назвать «знакомством» и «сдруживанием».

– А бывает ли, что «подружиться» не удается?

– Скажу так: бывают рояли со сложным характером. Но «подружиться» возможно с каждым. Кстати, Святослав Рихтер говорил, что его лучшие концерты в гастрольных турах были те, что на самых отвратительных роялях. На основе собственного опыта: когда после не очень хорошего инструмента прихожу в зал с поистине великолепным роялем, это немного расслабляет. 

– А как вы оцениваете Bösendorfer, на котором играли только что?

– Инструмент замечательный. Вообще я мало играл на роялях этой марки, но из встреченных мною этот самый лучший. Чувствуется, конечно, что это не Steinway и не Yamaha – у него мощи и объема поменьше, но это решаемая проблема.

– Как насчет исторических инструментов? Был у вас опыт игры на таких роялях?

 – Смотря что называть историческим инструментом. У меня дома, например, стоит Bechstein довоенной серии, ему сто двадцать лет. В свое время он принадлежал графу Шереметьеву. Абсолютно исторический инструмент! И при этом – абсолютно «живой», я на нем занимаюсь по пять-шесть, а бывает, и по десять часов, и он прекрасно держит строй.

– Сколько часов в день необходимо заниматься для достижения успеха?

– Это очень индивидуально. Не в часах вопрос. Если заниматься неправильно, то хоть десять часов просиди, прозанимайся – не поможет. Что до меня, то в межконцертное время занимаюсь по три-четыре часа в день, а когда дело идет к концерту, занимаюсь все свободное время. 

– Сколько времени рояль и Илья Папоян могут прожить друг без друга?

– Очень мало. Бывали периоды, когда я по физическим причинам не мог играть или просто играл мало. Это было невыносимо. То есть поначалу, первую неделю, кажется, что отдыхаешь, а потом тебе становится плохо и, вновь приступая к занятиям по-настоящему, чувствуешь, что был рыбой, вынутой из воды. 

– Есть ли у вас время на личные отношения?

– Музыкант изначально «женат» на музыке. Если он полюбит девушку, то есть только один вариант отношений: девушке придется смириться с тем, что она будет второй женой! Такую я еще не нашел.

– Музыка – это всё для вас?

– Да, всё. Это моя жизнь.

Кстати

В рамках Pianissimo в Нижнем Новгороде пройдут еще три концерта:

25 февраля. Николай Кузнецов (Москва). Начало в 18.00. 

26 февраля. Энджел Вонг (Лос-Анджелес). Начало в 18.00. 

3 марта. Константин Емельянов (Краснодар). Начало в 19.00. 

Доступно посещение концертов по Пушкинской карте. 12+

Мария Федотова. Фото предоставлено театром оперы и балета.