Ребенок должен воспитываться в семье - только тогда счастливым будет его детство, только тогда он вырастет полноценным гражданином своей страны. Как вывести ребенка, лишенного родительской опеки и попечительства, из коммунальной квартиры - детского дома? Как найти ему новую, заботливую семью?

Руководители, воспитатели детских домов лучше всех в стране видели, понимали, что ежегодно открывающиеся с начала девяностых детдома и приюты, принимающие очередные сотни и тыся чи социальных сирот, не оставляют детей голодными и раздетыми, но не только не могут подправить искалеченные судьбы, а невольно загоняют их в еще больший жизненный тупик, и с этим что-то надо делать. Пути искались самые разные.
По благословению митрополита Нижегородского и Арзамасского Николая четыре прихода - сто двадцать сельских семей - приняли на летние и зимние каникулы детей из школы-интерната N 1 областного центра. Епархия позаботилась и о том, чтобы святейший патриарх Московский и всея Руси Алексий II благословил девочек интерната на пребывание летом и зимой под крылом монахинь Пюхтицкого монастыря в Эстонии. Организовать все это было совсем не просто. Директор интерната Тамара Петровна Кудесова и "приписанный" к сиротам епархией отец Иоанн, до священничества десять лет преподававший сопромат в знаменитом ленинградском политехни ческом, немало сел и приходов объездили, пока определились с приходами, согласившимися взять на лето детдомовских детей. К сентябрю детвора вернулась в интернат, полная впечатлений и любви. Писали "своим" дедушкамбабушкам письма, рисовали им коровок и свинюшек или цветы в бабушкином палисаднике, отчитывались о школьных оценках, старались порадовать ими тех, кто отдавал им тепло, заботился о них все это шикарное, невообразимо прекрасное лето. Бабушки скучали. Звали на Покров, хоть на два денечка. И директор решила: надо подарить детям счастье повидаться с теми, кто принял их в свое сердце.
Мне позволили коснуться этого детского счастья: вместе с третьеклашками ехала я в интернатском автобусе в село Болтинка.
До места было еще километров пять, а уж все село вышло на шоссе встречать "своих" внучат. К одной из бабушек не привезли "ее" Светочку - девочку перевели в другой детдом. Баба Зина безутешно всхлипывала, утирая слезы пуховым платком. "Да будет тебе, будет, - утешали ее. - Ну вон у Кати две девчонки. Попроси, чай дадут тебе одну". "Не хочу Катиных, - заливалась слезами баба Зина. - На кой они мне, Катины!" - и тут же совала "Катиным" девочкам печенье и конфеты, припасенные для "своей" Свето чки, и прижимала их к себе, и приговаривала: "Да мои же вы касато чки, да мои же деточки, да рыбоньки мои дорогие! Приходите после службы. Я тесто замесила: Светочку ждала, пирогов напекла, курчонка ощипала..." - Ну как можно было не привезти детей повидаться! - говорила интернатовская воспитательница Зинаида Евгеньевна Железнова, глядя на совершенно ошалевших от счастья встречи своих воспитанников и "их" бабушек. - Пусть на полтора дня всего, но за эти часы ребятишки наберутся радости, тепла и любви, дотерпят до встречи в зимние каникулы. Меня принимала в своем доме вместе с обретенными летом "внучатами", Севкой и Игорем, веселая, крупная, красивая - кровь с молоком - баба Настя.
- В церковь придем, - хвасталась, - там перед алтарем икона Божией Матери - это моя. Красивая больно, батюшка ее на иконостас определил. А Севке уж как та икона по душе - все глядел на нее всегда во время службы. Щедро накормив нас постным - душистой картошкой-рассыпушкой, квашеной капусткой да огурчиками собственного посола, выпарив мальчишек в баньке с березовым веником, повела нас баба Настя полями да огородами к русской избе со сверкающим на крыше в лучах заходящего солнца крестом. Церкви в большом, богатом, густонаселенном селе не было с конца двадцатых годов - снесли тогда церковь новые власти. Севка с Игорем унеслись далеко вперед. И на подходе к избехраму услышали мы жизнерадостный перезвон. Билась на ветру черная ряса 22-летнего священника отца Александра, уверенно, весело сновали руки, создавая основную мелодию колоколов. Ее украшали серебряным подзвоном, вдохновенно, взахлеб, нижегородские третьеклашки Севка и Игорь: еще летом выучил их звонницкому мастерству молодой священник. Лица их были сосредоточенны, щеки разрумянились, синими крыльями херувимов надувались ветром распахнутые детдомовские курточки, и светлое, доброе рождалось в душе от мелодии колокольного звона, от созерцания этих четко очерченных на фоне уходящего дня трех фигурок: высокой отца Александра и маленьких - двух пацанят... Впервые была я в сельской церкви, а Покров стал с той поры любимым моим праздником. Вышли на крылечко после службы, а кругом все бело. Выпал первый снег. По густой скользкой хляби возвращались мы в свою половину села. Девочка наша Вика увязла, сапожки детдомовские засосало. Из ближней избы свои принесли, а уж потом Викины вызволяли.
Баба Настя вышагивала с маль чишками впереди меня. У них были свои, семейные дела, нескон чаемые разговоры: а помнишь? а знаешь?.. Севка вис на бабе Насте, ни в церкви, ни на улице не выпускал ее руки. То и дело вспыхивал в морозном воздухе счастливый, лукавый его хохоток. Он, как котенок, успевал по дороге потереться лбом о пуховый бабушкин платок, прижаться щекой к теплой ее ладони. Более степенный Игорь ластился неумело, робко, а баба Настя не скупилась раздавать и тому и другому: "солнышко ты мое, золотко мое, сынок, уж как я тебя люблю, детки мои ненаглядные, да ведь как я вас ждала..." - Сыночки мои, родные мои, ну такие ласковые да благодарные, - рассказывала мне потом баба Настя. - Когда в начале лета отец Александр сказал, что ребено чка на лето в дом можно взять, я сразу записалась на девочку, а девочек не хватило. И теперь не нарадуюсь на этих двух мужичков. Они мне и картофель копать помогали, и ростки моркови да чеснока вместо сорняков с грядок повыпалывали, и лук мы вместе заготавливали, и огурцы да помидоры на зиму закатывали, и варенье втроем варили, и забор чинили - муж-то мой помер год назад, а детей своих Бог не дал. Да вот на старости сподобил внучатами. Я их жду-пожду: курятник утеплить надоть, как тут без мужика! С мальчишками своими до света вставала, чтобы порыбачить: одних боялась отпустить. И на ферму с ними ходила. Больше всего детдомовские коров любили - сено косить да ворошить научились, мыть буренок да холить, а то и подоить, когда разрешат.
- Ребята ожили, раскрепостились, оттаяли после летних каникул в семьях и общения с отцом Иоанном, - говорила директор интерната. - В их жизни появились отцы Александры, матушки Варвары, Глафиры, бабы Насти, Кати, Марьи. Засветились глаза детей.
А отец Иоанн вынашивал идею возродить народные ремесла под крышей интерната вместе с ассоциацией нижегородских мастеров, а еще он намеревался освободить вместе с ребятами подвалы школы-интерната и выращивать там грибы - вешенки и шампиньоны.
- Обучить профессии, нау- чить трудиться, чтобы "государственный" ребенок, выйдя из стен детского дома, не остался без куска хлеба, это серьезная, но не главная цель, - объяснял отец Иоанн. - Главное, чтобы повзрослевший детдомовец знал, что есть у него место в этой жизни, есть назначение в ней, что он не будет попрошайкой, нахлебником, принимаемым обществом из жалости к сиротской судьбе. В детдомах, в школах вой стоит: дети растут потребителями! Наши трудиться будут. И на книжках их что-то накопится для будущей семьи. А это значит - не пойдут они горе мыкать в кабаках или зарабатывать проституцией. Жизнь свою, человеческий дар трудиться жаль им будет транжирить без толку.
В нижегородском интернате это был поиск его администрацией разумного пути решения детских проблем. ...Прошло десять лет. Другие темы и другие люди заполняли мое журналистское пространство. Но я всегда помнила большое, доброе село Болтинку в самой глубинке Нижегородчины, помнила жаркую, гостеприимную избу с мерцающим светом лампадки под образами, счастливый шепот, почти до самого рассвета, устроившихся втроем на печке бабушки и внучат. И с тех пор я каждый год ждала первого снега в волшебный праздник Покрова. Много раз мне хотелось съездить и в Болтинку, и в тот интернат, узнать, как живет он теперь, хорошо ли его детям, как сложилась судьба Севки и Игоря. И вот однажды сели мы с коллегой в рейсовый автобус и прибыли в канун Покрова в Болтинку. А в селе уже не изба с куполочком прихожан принимает, а выстроена замечательная красного кирпи ча настоящая церковь.
Мы пообщались с местным священником лет сорока, от него сильно тянуло спиртным духом. И снег не выпал в волшебную ночь. И бабу Настю мы едва отыскали. Сгорела ее просторная старинная изба, и жила она теперь в маленьком скромном домике. Рассказала, что так и ездят к ней внуки Сева и Игорь, избу вот новую сладили, забор выправили, огород по весне всегда вскопают, картошку посадят да по осени выкопают, помогают уже взрослые дети стареющей бабушке. Оба работают, один из них женился, а недавно бабе Насте правнука привозили...
Наталия РОЖДЕСТВЕНСКАЯ.