История, которую мы сегодня хотим рассказать, начиналась три года назад в стиле французских писателей позапрошлого столетия: юная девушка из провинции приехала покорять большой город. За душой - ни гроша, родители сами бедствуют в одной из деревень на севере области. Надо было самой пробивать себе дорогу. Вера, так звали девочку, поступила в училище, устроилась на работу, встретила человека, которого полюбила, а он - ее. Жизнь как жизнь, ничего особенного. ...Гляжу на фото оперативной съемки. Полудетское лицо, не слишком, наверное, красивое, но очень славное: огромные глаза, в которых застыло - быть может, уже навсегда - горькое "за что?". За что? Никому ничего не сделала дурного эта девчушка. Всего-то и хотела она жить, как все, работать, чтобы на еду хватало, любить, кого полюбила. Но жизнь ее в одно далеко не прекрасное утро надломилась с хрустом, как веточка дерева, и когдато еще затянется рана... И не так уж сильно меняет дело то, что двое пьяных подонков, ее обидчиков, ныне отбывают приличные сроки по 131-й, самой "неавторитетной" статье УК, карающей за изнасилование.

 "Афинское" утро

Это сентябрьское утро прошлого года было самым обыкновенным. Как обычно, около шести часов утра коммунальная квартира, в которой наша героиня снимала комнату, начала просыпаться. Около комнаты напротив Вериной раздались два мужских голоса: это к соседке, веселой 27-летней разведенке, зашли, соблюдая завет бессмертного Винни-Пуха ("кто ходит в гости по утрам..."), двое ее приятелей. Их обоих Вера видела и прежде: молодые парни вполне приличного вида, вежливые. В гости явились с утра пораньше - так право имеют. Вера вообще не любила лезть в чужие дела. Не знала она только одного: соседка Ира в тот день собиралась с утра на работу и прием гостей в ее планы вовсе не входил. Гости, с ночи не вполне трезвые, понуро вышли в коридор. Тут-то и попалась на глаза одному из них, Роме, Вера, только что вышедшая из ванной...
Первая его атака была отбита. Девчонка вырвалась из хмельных рук, заперлась в комнате и тут же позвонила преподавателю из их училища, проживавшему в той же квартире. Шестидесятилетний мужчина, привыкший справляться с самыми "трудными", немедленно вышел в коридор. Даже вопросов ему задавать не пришлось: струхнувшие приставалы мигом ретировались. "Одевайся, пойдем в училище!" "Мне сегодня не к первой паре!" - ответила успокоенная Вера. "Ладно!" Через минуту за учителем захлопнулась входная дверь...
И едва ли не одновременно раздался мощный удар в дверь комнаты, от которого треснули косяки и погнулся замок. "Открывай давай! Поговорить надо!" "Действительно, открой! - раздался вслед за мужским голосом голосок соседки. - Ничего они тебе не сделают!" Испуганная Вера открыла... Минут через пять она уже навзрыд плакала в своей комнате, а двое полупьяных подонков, сорвав с нее одежду, глумились над нею, как над куклой. Уже краем уха слышала Вера, как процокали мимо двери каблучки ее соседки, отправлявшейся на работу. "Ты давай наслаждайся! - говорил ей между тем один из "кавалеров", Сергей. - А то намкайфа никакого!" Наслаждаться у Веры никак не получалось... Через час утомленные насильники оставили девушку в покое. Один накинул на себя одежду и отправился домой, к жене и двухлетнему сынишке, другой отложил свидание с невестой до вечера и улегся отдыхать на Верину постель. Воспользовавшись этим, Вера выскочила из дома. Через час она уже звонила на мобильный телефон соседупреподавателю, чтобы сообщить, что ее изнасиловали, жить в этой комнате она больше не будет, а сейчас уезжает домой, к родителям.

 "Не родись, мой сын, не родись!"

Вряд ли Вера смотрела фильм "Звезда и смерть Хоакина Мурьеты", что-то давно его не показывают. Однако сравнение ее с героиней этой ленты, в одночасье утратившей все, что она в жизни имела, приходит в голову само собою. И недаром мы вынесли в заглавие строчку из ее предсмертной песни...
Рухнул весь мир 18-летней девчонки. Остались страх, омерзение, стыд, чувство вины - неизвестно за что. Куда идти? Кому верить? Что делать дальше? Проплакав три дня, Вера вернулась в Нижний и подала заявление в автозаводскую районную прокуратуру. Долго думала, стоит ли: один из насильников заявил ей, что у него в органах "все куплено". (Кстати, нет преступника, который не говорил бы подобного своей жертве, но откуда Вере это было знать?) Жить, где жила, в постоянном страхе, ожидая, что дверь вот-вот вышибут и убьют? Или искать иное жилье, менять место работы, учебы, расстаться с любимым человеком? Что делать? Быть может, городская, более тертая девчонка не страдала бы так сильно. И боялась бы меньше. Но Верато воспитывалась в патриархальной среде русской деревни и не успела привыкнуть к легким нравам огромного города. Следователь автозаводской прокуратуры Александр Быков, ведший это дело, рассказывал, что в один прекрасный день, в самый разгар следствия, девчонка явилась к нему с заявлением о том, что ей-де ничего не надо, от иска она отказывается.
Ее, оказывается, нашли ее обидчики, выплатили ей гигантскую сумму аж в 15 тысяч рублей и продиктовали отказ. "Ты, значит, хочешь сказать, что все, что было, было с твоего согласия?" "Нет! Но ведь я же деньги взяла..." Удалось убедить ее, что эти деньги ей за моральный ущерб. Потом эта ситуация повторилась еще раз, причем следователю пришлось в буквальном смысле отлавливать прятавшуюся от него потерпевшую. Только второй раз никто уже ей ничего не предлагал: просто запудрили ей мозги. Дескать, раз дело возбудили - значит, уже твои обидчики наказаны, нечего до суда доводить! (Что "групповуху" возбуждают по факту, а заявление здесь необязательно, адвокаты обидчиков Вере сказать почему-то забыли...) Мучило и другое: "Отсидят они, вернутся - что со мною будет?" И третье, самое, быть может, больное: "Господи, когда же это все закончится? Когда позволят мне этот кошмар забыть?" "Самое больное", мы сказали? Да нет, не самое. Дело в том, что когда Вера попала в беду, она была беременна, правда, в самом начале. Ее парень оказался достаточно порядочным, чтобы, несмотря ни на что, предложить ей рожать: не брошу, дескать, вытянем, а как сможем - поженимся. Но девочка предпочла пойти на аборт - не пожелала рожать ребенка, опозоренного еще до рождения...
"Не родись, мой сын, не родись, в нерожденный прах обратись..."

"Хозяева жизни"

 Девочке было плохо. Так плохо, как врагу не пожелаешь. А вот ее обидчикам плохо, видимо, не было. Оправившись от первого испуга, зажили они как ни в чем не бывало. Оба были оставлены на свободе, дав подписку о невыезде, Сергей усиленно готовился к свадьбе, Роман продолжал заниматься бизнесом. И кошмары их ночами не мучили, и мальчики кровавые (один, по крайней мере, убитый ими еще до рождения) в глазах не стояли.
И самое жуткое, что, видимо, искренне не считали они себя в чем-то уж очень сильно виновными. И, что еще хуже, это действительно были нормальные молодые люди! Обоим по 29 лет, оба с высшим образованием, Роман, повторим, женат и имеет 2-летнего сына. Не блатные, не алкаши, о том, что такое милиция, знали только по сериалам. Наконец, оба - люди с достатком, что называется, "средний класс". И во время следствия ни единого раза не выразили они раскаяния (опричь "дежурного"), даже не извинились. А вот запугать, "подставить", подкупить по дешевке свою простодушную жертву пробовали...
То бишь происшедшее для них - что-то не особо выходящее за рамки нормы.
Помнится, в конце 80-х взахлеб писали прекраснодушные мыслители, какими замечательными людьми вырастут тогдашние десятилетние, как расцветет свободная демократическая Россия... Что ж, дети выросли. Как говорится, просили - получите. Добавить остается немногое. Разве лишь то, что дело это при всем своем горьком драматизме не было лишено и комических черт, во всяком случае, с правоохранительной "профессионально- циничной" точки зрения.
Как неуклюже пытались насильники выставить себя ни в чем не виновными: все, дескать, было добровольно. А что 15 тысяч ей передали, так мы ей... должны были! Тут ведь еще такой момент: Вера сама просила дать им наказание, не связанное с лишением свободы: "Пусть идут, куда хотят, даже думать о них больше не хочу!" Но обвинителям Татьяне Чистяковой и Ксении Видоновой удалось отстоять в суде не только законность, но и правосудие: несмотря на миролюбивую позицию потерпевшей, обидчики ее получили реальные сроки.
И почти фарсовый эпилог: настолько не рассчитывали друзья оказаться в тюрьме, что даже родных не предупредили, что их сегодня судят. Вообще ни о чем родне не рассказывали, скрывали! Явились на суд без вещей, в дорогих костюмах. В этих костюмах и были арестованы в зале суда. А через несколько дней в милицию явились жены с заявками о без вести пропавших суженых. Тут только и узнали они, в чем дело... Стоит ли говорить, что все данные фигурантов изменены? Хотя и страсть как хочется озвучить подлинные имена насильников, родина должна знать своих "героев"!

 Автор благодарит сотрудников Автозаводской районной прокуратуры и лично следователя Александра БЫКОВА за помощь в подготовке материала.