Пьесу Мольера «Дон Жуан» представил нижегородский театр «Комедiя». Премьера наполнена метафорами и христианскими символами, в которых необходимо разбираться. Режиссер Владимир Киммельман вместе с молодой творческой командой из Москвы и Нижнего Новгорода предложил оригинальный взгляд на мощное классическое произведение. Ее современная трактовка отличается философским подтекстом и наполнена иро­нией.

Ирония повсюду.

Архетип соблазнителя, всякий раз утрачивающего интерес к очередной даме, влюбившейся в него – будь то Дон Жуан, Онегин, Пер Гюнт или кто-то еще – встречается во множестве вариаций в литературе, и морализаторское возмездие (за беспутную жизнь), настигающее героя от мстящего духа убитого им соперника, давно стали «кочующим» сюжетом в искусстве.

Актуальна ли сейчас тема осуждения гедониста, живущего удовольствиями, праздно и в грехе, не опасаясь расплаты? Премьера убеждает – безусловно. Но способен ли пресыщенный развлечениями зритель, оторванный на два с половиной часа от экранов гаджетов, искушающих душу, понять все заложенные в постановке смыслы? Надеемся на это, но предупредим: этот спектакль рассчитан на насмотренную публику, открытую для идей новой режиссуры. И не стоит искать единый ответ в предложенных аллюзиях. Каждый увидит что-то свое, и будет по-своему прав.

Многослойные метафоры стартуют с пролога, в котором конюший Гусман (Илья Попенков) и преданный слуга Сганарель (Александр Калугин), голос совести Дон Жуана, ловят рыбу (знаковый символ христианства) на авансцене, закинув удочку в партер. «Ловцы человеков», словно библейские апостолы, внезапно получают подарок с небес – рыбный дождь. Что это – проявление чуда, предупреждение о близкой беде или приманка для более крупной добычи – той, за которой охотится легендарный ловелас?

По версии постановщика, Дон Жуан – художник, ищущий в женщинах идеал, действующий наперекор общественной морали. В исполнении Дмитрия Ерина это харизматичный мачо, соблазняющий женщин обещаниями, но и сомневающийся в устоях этого мира искуситель. Три Музы (Юлия Лыкова, Алена Щеблева, Юлия Палагина) принимают разные обличия, меняют роли и костюмы, но путь героя неизменно сопровождают эти бессмертные призраки любящих душ.

В первом акте комедия характеров превращается в фарс – ирония царит повсюду: к условности театра, высокопарным монологам, пафосу пьесы и самим себе. Сопровождается действие утрированными шутками, общением с залом и партнерами, репликами к персоналу за сценой. Игра в предлагаемые обстоятельства и место событий намеренно условны, на открытом пространстве стоят лишь наклонные раздвижные подиумы и колонны, спускающиеся сверху. Приглушенные оттенки ветоши контрастируют с акцентным алым цветом (страсти, крови и огня), проявляющимся в деталях.

Не в ад, но в зал.

Вторая часть спектакля решена совершенно иначе: перед нами трагедия личности, бросившей вызов судьбе. «Тайная вечеря» на Страшном суде – можно было определить происходящее, когда за освещенный красным светом стол, на последний ужин приходят отец Жуана – Дон Луис и Командор, в едином исполнении Игоря Михельсона. В потоке стелящегося дыма завораживающее впечатление производит эта сцена. Только не в пылающий под ногами ад, а в зал и далее за его пределы уходят два вечных странника. Но, быть может, то сущности более высокого порядка? Впрочем, после такого экзистенциального финала, где грешник получил по заслугам, бывший слуга совсем не прочь стать новым Дон Жуаном.

От сочетания современных решений с архаичными приемами (переодеванием исполнителей нескольких ролей, изображением моря куском ткани, срыванием декораций), эмоциональный эффект постановки только усиливался. Актерам в предложенной форме пока ощутимо непривычно – им еще предстоит присвоить текст, чтобы сделать его органичным и игру более раскованной. Не изменив пьесу, режиссер нашел актуальные смыслы, но так спрятал их за символами, что желание уловить их и разгадать намеки, стало главным впечатлением и«мозговым штурмом» вечера. (16+)

Ольга Плаксунова. Фото Татьяны Тощевиковой, предоставлено театром.