В рамках филармонического литературного абонемента в кремлевском концертном зале выступил народный артист России Авангард Леонтьев. Он читал Искандера. Читал неспешно, словно наслаждаясь теплым ароматом ироничных строк. Зал, естественно, хохотал, местами – в драматические моменты – дружно ахал. 

Артист искренне похвалил чуткую публику и поблагодарил Нижегородскую филармонию за стойкость в плане воспитания слушателей регулярными чтецкими программами. Ведь, например, в Московской филармонии после ковидной эпидемии литературный абонемент так и не восстановлен.

После концерта, несмотря на усталость – шутка ли, почти два часа держать в напряжении большой зал! – артист побеседовал с корреспондентом «НН».

– Авангард Николаевич, знаю, что вы приезжали в Сухум в 1996 году, вскоре после смерти Фазиля Искандера, и посвятили его памяти концерт в Русдраме. Мне кажется, что дух Искандера, дух его родного Сухума имеют для вас непростое значение.

– Да, я тогда читал с особенным чувством. Кстати, тот Русский академический театр драмы носит имя Искандера. До того я бывал в Сухуми дважды. Первый раз – с родителями, когда мне было шесть лет. Мы приехали осенью. Как сейчас помню: хурма, мандарины, набережная, ухоженная, с красивыми фонарями-торшерами, роскошный фонтан с горгульями у абхазского театра! Курортная зона была изумительна и содержалась в очень хорошем виде. 

Мы остановились у родственников. Двоюродный дядя служил там в армии и снимал в деревянном доме комнатушку. Мама ходила на базар, покупала живых кур, чтобы варить их. Электричество в городе давали редко и мало, поэтому все готовили на керосинках. Представляете? И был некто Самсон, который на лошади развозил керосин в специальной бочке: очень живописный персонаж в такой, видавшей виды шляпе, в странноватом облачении. Одним словом, замечательный такой абориген, которого все знали. Дети неизменно бежали навстречу этой лошадке с керосином, крича: «Самсон! Самсон!», а он строго смотрел, и от его повозки пахло за версту. 

В целом быт очень патриархальный был. Но это и хорошо, потому что цивилизация всё уравнивает, а тогда очень чувствовался местный колорит. Помню, мои родители пошли искать для меня молока, то есть владельцев коровы. Тогда в городе много имелось дворов со скотом. И в каждом доме, в который заходили родители – решительно в каждом – их тут же приглашали за стол. Выставляли фрукты, виноград, вино. Мой папа был совсем непьющий, поэтому хозяева ужасно обижались. Ведь там как: если ты вошел в калитку – всё, ты гость и всё для тебя. Это потрясающе. 

Мы ходили на гору Сталина – так тогда называлась нынешняя Сухумская гора. Наверху был очень красивый ресторан. Долго добираться, но оттуда открывается невероятный, прекрасный вид на город и море. О, море!.. 

Много позже, по завершении военных действий в Абхазии Фазиль Абдулович пригласил меня и еще некоторых мос­ковских артистов поехать в Сухум с концертом. Я читал там фрагмент из его «Начала», а также вел этот концерт. Потом был прием, большое красивое застолье, тосты. Хозяева говорили, мы отвечали, и я чувствовал, что Фазилю очень дорого его присутствие там.

– В мире много разных видов юмора: утонченный английский, немножко наивный американский… Как вы видите русский юмор, русский смех? 

– Прежде всего, я думаю, что у любого народа смех – это оздоровляющая процедура. Ведь смеются, когда радость. Затем, смеются, когда видят или слышат что-то смешное, остроумное, то есть умного человека. А поскольку он благодаря своему уму так удачно облек остроты в слова, так сформулировал – оно и запоминается хорошо, и принимается легко и добродушно. 

Ну и вспомним, что сказал Карл Маркс: «Человечество, смеясь, расстается со своим прошлым». То есть смех еще и помогает прогрессу!

Мария Федотова. Фото kino-teatr.ru.