В последний год прошлого столетия в американской школе «Колумбайн» произошло вооруженное нападение учеников Эрика Харриса и Дилана Клиболда на своих одноклассников. В результате стрельбы погибли 13 человек, а сам трагический случай получил широкий общественный резонанс. Уже в начале нашего века в подростковой среде США, а затем и в других странах, сформировалась некая субкультура поклонников Харриса и Клиболда, деструктивное движение «Колумбайн», в России, в частности, признанное террористическим. Старшеклассники из штата Колорадо были не первые, кто устроил бойню в альма-матер, но именно эти садисты стали кумирами миллионов подростков по всему миру благодаря «постановочному» сценарию расправы над одноклассниками. Черные одеж­ды, прощальный ролик, записанный на видеокамеру, а затем и самоубийство – все это способствовало романтизации их образов.

Потерянные дети «Колумбайна».

В январе 2018 года девятиклассник школы № 5 в Улан-Удэ ворвался в класс, где шел урок у седьмого класса. Бросил коктейль Молотова в учителя, затем вытащил топор из рюкзака и стал наносить им удары по детям. Семь человек пострадали – это шесть детей и учительница. В больницу попали пятеро, из них трое – в реанимацию. Спустя несколько месяцев страну потрясла стрельба в Керченском политехническом колледже. Там 18-летний студент Владислав Росляков убил 20 человек и ранил 67, после чего совершил самоубийство...

Ежедневно, в различных соцсетях, к примеру, «ВКонтакте», регистрируется несколько интернет-формирований, пропагандирующих идеологию «колумбайна», суицида и анархизма. Увы, эти группы смерти сегодня у всех на слуху – «Синий Кит», «Колумбайн» и другие печально известные молодежные сообщества, воспевающие культ самоубийства и подростков-убийц. И все-таки наиболее радикальным по своему содержанию является движение, зародившееся в 1999 году в американской школе. 

Трудно сказать, когда именно волна «Колумбайна» докатилась до Нижнего Новгорода. Но после того, как учащийся школы № 101 Даниил Монахов опубликовал в сетях свое отношение к «школьным» стрелкам, сообщив при этом миру, что «все люди – биомусор», педагоги всполошились. Правда, ненадолго. В инспекции по делам несовершеннолетних парнишку даже на учет не поставили, только на внутришкольный учет. И то потому, что он признался одноклассникам, будто мечтает «купить оружие и взрывчатку». Пропесочили, как водится, и отпустили с миром.

А если бы тогда завели уголовное дело, скажем, по статье «Публичное оправдание или пропаганда терроризма», он как минимум был в поле зрения полиции.

Тихий мальчик из хорошей семьи.

Даниил не был жертвой буллинга. Никто его не травил ни в школе, ни в училище-интернате, где он с сентября 2020 года учился на мас­тера по обработке цифровой информации.

– Конечно, над ним посмеивались из-за его нелюдимости, но не издевались, не оскорбляли, – рассказывала бывшая одноклассница Даниила Монахова. – Скорее, мы просто не воспринимали его всерьез. Все знали, что он из хорошей семьи, нормально выглядел, у него был дорогой телефон и все такое. Просто он не такой, как мы...

– Даниил производил впечатление человека замкнутого, необщительного, плохо шел на контакт, – рассказывал тогда и директор Нижегородского профессионального училища-интерната, в котором Монахов успел проучиться только полтора месяца, Дмитрий Кочин.  – Дружеских отношений ни с кем не имел, но и агрессии не проявлял. 

С преподавателями, студентами вел себя ровно. Занятия посещал регулярно, все требования выполнял...

Соседи говорили, что парень почти не выходил на улицу, безотрывно сидел за компьютером, «играл во всякие там стрелялки».

Итак, в октябре 2020 года волна «Колумбайна» докатилась до Нижнего. А именно: 12 октября в поселке Большеорловское Борского района, куда Монахов приехал к бабушке, он открыл огонь по автобусу и остановке общественного транспорта. В результате обстрела четыре человека погибли, еще двое попали в реанимацию. Самого стрелка, вернее, его труп, позже обнаружили сотрудники Росгвардии в лесополосе, в полукилометре от места трагедии. Самоубийца был одет во все черное, рядом лежал рюкзак и два охотничьих ружья.

В ходе расследования высказывались предположения, что изначально Даниил планировал устроить стрельбу в учебном заведении, где обучался, но плану помешала его бабушка. Встав на пути внука, она и пала первой жертвой «колумбайнера».

Кто виноват?

В первую очередь правоохранителей интересовало происхождение гладкоствольного оружия и 40 пат­ронов, которыми был снабжен 18-летний стрелок. Одно ружье, как оказалось, принадлежало отцу Даниила, человека во всех смыслах благонадежного, который, будучи охотником, имел на него разрешение. Видя нездоровое увлечение сына компьютерными играми, Монахов-старший пытался его отвлечь, брал с собой в лес на охоту. Едва достигнув совершеннолетия, тот прошел процедуру медосвидетельствования на право приобретения оружия в ООО «Медицинский центр «Эксперт». Помните, в тот год частенько мелькала его реклама на местном ТВ? Кто оплатил покупку второго ружья, следствие умалчивает, но оно принадлежало убийце. Монахову назначили посмертную психиатрическую экспертизу. Кроме того, следователи стали проверять законность выдачи разрешения на оружие борскому стрелку. Вот отсюда и стала строиться логическая цепочка.

Главный виновник покончил с собой. Безутешные родственники оплакивают погибших. А кого наказывать за происшедшее? По факту массового расстрела людей было возбуждено уголовное дело по статье «Убийство двух и более лиц».

Спустя неделю был назван и «стрелочник», то бишь обвиняемый – 31-летний врач-психиатр Виталий Балуев из медцентра. Его обвиняли в «халатности, повлекшей по неосторожности смерть двух и более лиц». Сторона обвинения настаивала, что врач не заметил у Даниила Монахова психических расстройств и выдал ему справку «об отсутствии у него психических заболеваний, являющихся противопоказаниями для получения разрешения на владение оружием». Однако, по словам защиты, на момент обращения – 17 июля 2020 года – никаких противопоказаний для выдачи справки не имелось: Монахов не состоял на учете ни у психиатра, ни у нарколога.

Что делать?

Несмотря на доводы адвокатов, медика отправили за решетку. В камере СИЗО Балуев провел два с половиной месяца, после чего его отпус­тили под домашний арест. С прежнего места работы доктор уволился, тем самым пытаясь доказать, что он не сможет оказывать давление на свидетелей. За врача вступилось нижегородское медицинское сообщество, коллеги характеризовали Виталия Балуева как «ответственного и профессионального сотрудника, на которого не было ни одной жалобы за все время его практики».

Следствие растянулось на четыре года, и вот, наконец, 21 октября прошлого года Советский районный суд вынес виновному приговор – шесть месяцев колонии-поселения. Один день содержания под стражей, как известно, считается за два дня отбывания наказания в колонии-поселении, а два дня нахождения под домашним арестом – за один день лишения свободы. С учетом этой нехитрой математики, от назначенного наказания Виталия Балуева освободили.

– Избранную меру пресечения в виде запрета определенных действий – отменить, – провозгласил судья, зачитывая приговор.

А что делать врачу? Как дальше жить молодому мужчине с таким пятном в биографии? Как это аукнется его детям? К тому же ему, как виновному, и родственники погибших могут предъявить свои претензии. Я уж не говорю, какие муки пережили за эти четыре года он сам и его семья...

Сегодня Виталий Юрьевич пытается восстановить свое честное имя. Уже доказано, что нарушений в процессе медосвидетельствования не усмотрено. Более того, в обращении президента Российского общества психиатров к Уполномоченному по правам человека в Российской федерации Татьяне Москальковой сказано: «Следственные работники усмотрели причинно-следственную связь между «ненадлежащим», по их мнению, осмотром врача и совершением преступления, однако основания для этого отсутствуют. Д. Монахов ранее не состоял на психиатрическом учете. В течение 2020 года он еще дважды обследовался психиатрами – при постановке на воинский учет и при поступлении в училище. Ни один из осматривавших его врачей не выявил у Монахова психического расстройства и расстройства поведения. Тем более, что историю с «Колумбайном» в нижегородской школе правоохранители знали, а врач – нет, а обязательное психологическое тестирование при медосвидетельствовании на право владения оружием ввели лишь в 2021 году. Профессионализм и добросовестность врача Балуева отмечают все его коллеги из нескольких трудовых коллективов...». Спрашивается, кого тогда наказывать?

Татьяна Чинякова. Фото vk.com/ombudsman52.

На фото: Виталий Балуев (слева) на приеме у нижегородского Уполномоченного по правам человека Оксаны Кислицыной и Владимир Окмянский, руководитель аппарата Уполномоченного по правам человека в Нижегородской области.