Тот, кто действительно считает, что любовь делает человека лучше, по меньшей мере, заблуждается. Может, потому, что сам никогда не любил…
Влюбленные люди становятся ревнивыми, а отсюда подозрительными и жестокими. Из сильных они превращаются в незащищенных, более ранимых, следовательно, обидчивых порой до истеричности. Начинают врать, даже если прежде были патологически честными, ибо страх потерять свою половину требует от них соответствия представлениям этой половины об идеале. Часто в своем стремлении доставить другому радость они трансформируются в назойливых зануд, подвергающих объект своего обожания самой изощренной тирании. Их беспрестанно фонтанирующий альтруизм сначала вызывает смущение, потом скуку, затем — раздражение. В конце концов в войне за свои права на любимого они часто оказываются неподготовленными стратегами, стреляют в своих, путают фланги, идут в атаку, когда города сдаются без боя, или самоотверженно обороняются в то время, когда на них никто не нападает… И, увы, частенько терпят поражение.

Гараж

— Ну, вот, я так и знала! — нарочито капризным голосом протянула Любаша. — Ты опять всю субботу проторчишь с мужиками в гараже, а я тут крутись одна между кастрюлями…

При этом она старательно укладывала в полиэтиленовый пакет бутерброды с сыром и с колбасой, термос с кофе и, как всегда, сунула сверху «десерт» — пару яблок да горстку карамелек.

— Так ты, Люба, не крутись, а лучше отдохни, посмотри телевизор, погуляй, — ласково уговаривал ее Борис.

— Отдыхать, смотреть телевизор и гулять я хочу вместе с тобой, — сдавалась Любаша, уже на пороге подставляя мужу щеку для поцелуя. — Только куртку там не снимай, погода сейчас обманчивая!

…Кошковеды, или, если их называть по-научному, фелинологи, описывая стиль поведения своих подопечных, заметили одну странную особенность. Время от времени кошачьи самцы собираются где-нибудь на пустыре, вдали от людских глаз, садятся в кружок и безмолвно застывают в одной позе, глядя друг на друга. История умалчивает о том, где собирались человечьи самцы до тех пор, пока не появились на свет гаражные кооперативы, но в советские времена эта форма мужского общения приняла неслыханную популярность. Правда, в отличие от котов, мужчины проводили время в разговорах, иногда подогретых выпивкой, и редкая женщина могла предположить, не ошибаясь, что именно их заставляет проводить выходной день в общем-то разношерстной компании. И уж совершенно точно, никто из прекрасной половины, оставшейся дома, не может угадать, о чем разговаривают сорокалетние и пятидесятилетние котики, оставшись без женщин.

Для Бориса гаражные субботники были неотъемлемой святыней все без малого двадцать лет их с Любашей супружеской жизни. Он не считал этот брак идеальным и только здесь, среди себе подобных, чувствовал себя по-настоящему свободным и счастливым. Гараж являл собой его личное пространство, где он самостоятельно, без оглядки на жену, мог принять любое решение, где его действия не подвергались ничьему анализу и уж тем более критике.
В этом состоянии независимости он с наслаждением плескался, как вуалехвост, выпущенный из ухоженного аквариума на речную глубину. Снять или не снять куртку, выпить или не выпить с мужиками водки, поменять масло в двигателе или прокатиться по городу — диапазон был не очень велик, но все-таки это была альтернатива. А у Любаши излюбленным приемом управления был выбор без выбора.

— Ты в магазин сходишь сейчас или после обеда? — спрашивала она. — Мы в Геленджик поедем в мае или в сентябре?

Борис терпеть не мог магазины и в отпуск мечтал поехать на Байкал… Нет, он не был подкаблучником и, скорее всего, мог бы возразить жене, но, если даже она и не принималась спорить, его дальнейшая жизнь превращалась в прогулку по минному полю. Все вроде бы спокойно, и ветра нет, и солнце светит, но… шаг влево, шаг вправо — и опять подрываешься на женской хитрости.

— Кашель замучил? А еще на Байкал собирался! Тебе полезнее южное тепло. — Или: — Понравились пирожки? Вот поедем к маме в Геленджик, она тебе еще не таких напечет…

В результате к маю он уже привыкал к мысли, что отпуск предстоит провести в гостях у тещи.

Буксир

Об одном только забывал вуалехвост, попадая в речную стихию, — что он аквариумная рыбка. И в дикой природе его могут подстерегать всякие неожиданности. Именно в эту субботу для Бориса такой неожиданностью, приятной во всех отношениях, стала Светлана.

Ярким весенним днем она голосовала, стоя на обочине возле своего потухшего «Опеля». Светлоголовая, тоненькая, затянутая в ярко-желтый плащик, с развевающимся красным шарфиком на шее. На вид ей было не меньше тридцати, но издали она напоминала девочку-подростка.

— Что случилось? — через приоткрытое окно спросил Борис, поравнявшись с ней. Несчастная автомобилистка уже готова была зареветь: губы дрожали, в глазах застыл панический ужас.

— Н-не едет! — И уже, видимо, взяв себя в руки, более спокойно: — Заглохла на повороте и не заводится…

Припарковав своего «мустанга» чуть впереди, Борис вышел из машины.

— Откройте капот! — коротко скомандовал он. Она послушно юркнула в салон.

— Похоже, трамблер полетел… У вас буксировочный трос есть?

Вот уж поистине пути Господни неисповедимы! Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь… Уже через час Борис сидел в маленькой уютной кухоньке у своей новой знакомой — ее звали Светлана — и смущенно потягивал только что сваренный хозяйкой кофе. Рюшечки на занавесках, коллекция кактусов на подоконнике — ясное дело, живет одна, размышлял гость. В подтверждение его догадки Светлана ненавязчиво жаловалась на тяготы одинокой жизни.

— А я могу автослесаря вызвать на дом? — наивно спрашивала она своего спасителя. В голосе слышалась мольба. Борис откровенно расхохотался:

— Да вы не переживайте! — Он чувствовал себя героем. — Я вас завтра отбуксирую до автосервиса…

— Завтра надо с приятелем съездить в автосервис, — предупредил он жену. — Вернусь после обеда. Телефон выключу, там все равно не слышно…

И вроде бы обычным тоном сказал, с обычным выражением лица, но Любаша тихо ойкнула, прижав ладонь к губам, и, будто почуяв неладное, съежилась, как от удара. Не зря говорят, у женщин все сердце, даже голова. Пока одноклеточные мужчины делают в уме свои нехитрые расчеты, женщины ориентируются в этой жизни исключительно по интуиции. Еще гром не грянул, а Любаша уже крестилась, стоя в воскресенье поздно вечером возле окна:

— Господи, пронеси!

Как она корила себя в тот момент: не так ласкова бывала, не так мудра, не так терпима… Но с тех пор, как дочка вышла замуж и остались они с
Борей одни, она, пожалуй, постоянно переживала за мужа. Да и подруга подзуживала:

— Зря ты так Борьку балуешь, мужика надо в черном теле держать, а то враз уведут!

Что имелось в виду под «черным телом», Любаша не уточняла. Она любила своего Бориса как умела, а в том, что тот к ней охладел, винила только себя. И растолстела, и надоела со своей излишней заботой — ведь как за малым дитем ухаживает… Когда увидела сверху в свете уличного фонаря, как муж вышел из арки и направился в подъезд, нырнула в еще не согретую постель и притворилась спящей. Часы в спальне в это время показывали без четверти три.

Измена

Не прошло и месяца, а в гаражном кооперативе мужики уже судачили о любовнице Бориса. Да она и сама появилась тут в одну из суббот. Новый друг проверил давление в шинах ее «Опеля», на прощание поцеловал прилюдно и вернулся в мужскую компанию. Все-таки суббота — это его день. А мужики ехидничали:

— Сразу видно, эта не станет кормить так, как твоя Любочка! А одним сексом сыт не будешь…

— Только и борщ в губы не поцелуешь! — довольно грубо отшучивался Борис.

Факт известный: мужчина до самой старости боится показаться перед своими пай-мальчиком.

…Недолго пришлось Любаше отводить глаза, вскоре Борис все-таки решился на разговор.

— Люба, ты прости, но я так больше не могу, у меня другая женщина…

Сколько веков пройдет, а в этой убийственной фразе ничего, кроме порядка слов, не изменится!

Бледная как полотно, Любаша поднялась, выпрямила спину и, не опуская головы, прошла в спальню. Молча сняла со шкафа их отпускной чемодан на колесиках, молча начала укладывать в него мужнины вещи. Когда закончила, выкатила его в прихожую. Уже через порог привычным движением поправила своему бывшему галстук и вместо прощания произнесла то, что должна была произнести:

— Не забудь, во вторник тебе в поликлинику, а семнадцатого — к паспортистке!

Борис погрузил чемодан в багажник авто и, повернув ключ зажигания, радостно нажал на газ. Впереди его ждали новые грабли.

Татьяна ЧИНЯКОВА.