В далеком 1985 году мои родители взяли меня в гости к папиной тетке, которая жила на третьем этаже в доме № 214 по проспекту Гагарина в Горьком. Но никто тогда и не думал рассказывать ребенку, что там же, только на первом этаже, жил впавший в немилость советских властей академик Сахаров.

Любовь к музыке от отца

Семь лет ссылки он провел в этом самом доме на проспекте Гагарина, где с 1991 года открыт музей его имени…

Слухи о появлении в закрытом городе засекреченного физика-ядерщика, сосланного за антисоветчину, расползлись по Горькому моментально. В первые дни ссылки Андрея Дмитриевича уже ждали в Горьковской филармонии, в стенах которой позже родится Международный фестиваль искусств имени А. Д. Сахарова. Любовь к музыке академику, видимо, передалась от отца, который хорошо играл на рояле и в годы Гражданской войны зарабатывал на жизнь тапером в кинотеатрах.

16 февраля 1980 года в Кремлевском концертном зале города Горького вместе с нашим симфоническим оркестром концерт давал знаменитый пианист Эмиль Гилельс. Когда же великому пианисту стало известно, что на его концерте будет присутствовать опальный академик Сахаров с супругой, он сказал: «Специально для него я сыграю пьесу Грига «Странник».

И сыграл. Конечно, он не мог объявить о посвящении Сахарову во всеуслышание. Но все, кто о нем знал, повернули головы в сторону Андрея Дмитриевича, который, как предполагалось, сидел во второй половине зала.

— Он был очень спокоен, интеллигентен. Как все… — поделился наблюдениями главный дирижер академического симфонического оркестра Нижегородской филармонии Александр Скульский. — И после концерта ни Гилельс, ни Сахаров не искали друг с другом встречи.

Сдержанный во всем

Случалось академику Сахарову общаться и с горьковскими врачами, среди которых была и врач-кардиолог скорой помощи Нинель Строкина. К сожалению, в прошлом году этой легенды горьковской неотложки не стало. Но незадолго до ее кончины мне довелось с ней побеседовать.

— Это сейчас кардиологическая бригада в каждом районе есть. А в те времена на весь город их было всего две, — вспоминала Нинель Николаевна. — И наша пользовалась большим спросом. Нас часто посылали к большим начальникам: Христораднову, Ходыреву (первые секретари обкома партии. — Авт.). А когда в Горький сослали Сахарова с женой Еленой Боннэр, то мы выезжали и к ним.

До приезда в наш город супруга Андрея Дмитриевича перенесла инфаркт, и помощь врача ей была необходима. В такие моменты к ссыльным высылали бригаду Строкиной, которую встречал Андрей Дмитриевич.

— Он был изумительным человеком. Очень добрый, культурный, вежливый, — продолжала доктор. — Можете представить, как мы в те годы одеты были? В простенькие пальтишки! А Сахаров помогал нам раздеться. И так неловко было.
Когда бригада неотложки приезжала на квартиру к академику и его супруге, ее всегда контролировал сотрудник КГБ. Следил, чтобы не было никаких посторонних — не лечебных — разговоров.

— Елена Боннэр ярко выражала свое отношение к советской власти, а Сахаров — никогда, — заметила Нинель Николаевна.

Елизавета КОРШУЛЬ.