— Тебя шеф искал! — сообщила Инна Захаровна, как только Елена переступила порог бухгалтерии. Тревога от нехорошего предчувствия только усилилась.

— Значит так, Василькова, — директор сморщился, как от зубной боли. — На Новый год будешь Снегурочкой.

— Ну почему опять я? — начала было канючить Ленка, но шеф был, как всегда, неумолим:

— Потому что одна такая молодая и стройная. Ни одна из наших теток в костюм Снегурочки не влезет! — комплимент из его уст прозвучал угрожающе.

Брошенки

«Маленькая собачка до старости щенок», — сказала ей недавно мама, поздравляя с тридцатилетием. Ленка понимала мамино желание обидеть каждого, кто был менее несчастлив, чем она сама, поэтому стерпела. Ничего не ответила она и на этот раз. Снегурочка так Снегурочка, жаль, мама опять останется одна…

По замыслу директора, ко всем сотрудникам, имеющим детей дошкольного возраста, 31 декабря приходят Дед Мороз и Снегурочка с подарками. Так он, директор, понимал свою заботу о людях. Маленьких детей в этом году набралось дюжины полторы, поэтому они с Сан Санычем, водителем и Дедом Морозом по совместительству, по первому адресу явились аж в десять утра.

— А что, Елена Павловна, замуж так и не вышла? — спросил Сан Саныч, когда они снова оказались в машине.

— Не берут, — как можно веселее ответила Ленка, перекинув через плечо синтетическую косу. Но загрустила. Целый год она ждет этот свой любимый праздник, загадывает желание и, как в детстве, верит, что оно сбудется. Но мама говорит, что это у них на роду написано — быть брошенками. Отец ушел из семьи, когда Ленка училась говорить слово «папа», он тогда женился на женщине с ребенком. Ленка уже в сознательном возрасте узнала эту подробность, случайно услышала обрывок разговора.

— Чужого воспитывает, а про свою и думать забыл! — выговаривала бабушка так, как будто Ленкина мама была виновата в этом.

— Нам ничего от него не надо, — только и могла она тогда возразить. Пожалуй, Ленка могла понять ее гордость: спустя двадцать лет Митька
Васильков, с которым они дружили с десятого класса и поженились по большой любви, оставил ее ради заезжей певички. И она так же резко вырвала эту страницу из книги собственной жизни. Вот и коротали они вечера — два одиночества, мать и дочь. И каждый Новый год Ленка отчаянно надеялась, что в следующем году им уж точно повезет.

…Большая стрелка на часах приблизилась к десяти, когда Сан Саныч позвонил в дверь квартиры, последней из списка адресов. От усталости у Ленки кружилась голова…

В этом доме праздник уже был в разгаре. В глубине квартиры за столом сидели гости, завидев в дверях Деда Мороза со Снегурочкой, они шумной толпой высыпали в прихожую. Далее все по сценарию: маленькая дочка хозяев читала стишок, Снегурочка вручала подарок, Сан Саныч, что было сил, отбивался от желающих угостить его шампанским…

— А вот Снегурочка не за рулем, — от гостей отделился молодой мужчина с полными бокалами в обеих руках. — Всю жизнь мечтал с такой красивой девушкой на брудершафт выпить.

Ленка зарделась и попятилась к выходу, но было поздно: веселый гость ловким движением завел ее руку за свою и, вручив бокал с шампанским, движением глаз показал на хозяйскую дочку:

— Иначе она не поверит, что вы настоящая…

Черт дернул Ленку, но, дабы скрыть смущение, она пригубила искристый напиток. Получив таким образом благословение, незнакомец неожиданно притянул ее к себе и крепко-крепко поцеловал прямо в губы. У Ленки в этот момент подкосились ноги, в глазах замелькали радужные круги. Теряя сознание, она почувствовала, как ее подхватили чьи-то сильные руки.

Старый Новый год

Старый Новый год они договорились встречать вместе с Иваном, тем самым, который ее поцеловал в чужой квартире.

— Я теперь просто обязан на вас жениться! — это первое, что Елена услышала, когда пришла в себя. Было видно, что он не на шутку испугался ее обморока. А на следующий день позвонил и спросил, как она себя чувствует…

Говорят, что тридцать лет — самый удачный возраст для создания семьи: разочарований еще недостаточно, чтобы возненавидеть всех женщин, но уже достаточно для того, чтобы полюбить одну и навсегда. Иван был внимателен и серьезен. Это двадцатилетние пацаны прикалываются, веселя девушку по дороге домой. Они все делают шутя, чтобы потом, если что, все так и подумали — это была шутка… Иван рассказывал о себе, о своих родителях, о походах на Белую речку, опять о родителях… Ленка по-девчоночьи обмирала от близости такого умного и сильного мужчины, параллельно соображая, удобно ли идти к нему домой после двухнедельного знакомства.

Мать Ивана умерла, не дожив до пятидесяти, и они жили вдвоем с отцом. «Два закоренелых холостяка» — сегодня он даже не пытался острить, Елене показалось, что он был чересчур откровенен.

— Если честно, он и не отец мне вовсе, а отчим, — похоже, Иван выдавал семейную тайну. — У нас даже фамилии разные… Но роднее его нет для меня человека.

Иван взял Ленку за руку и, замедлив шаг, заглянул в ее глаза:

— Не было до недавних пор.

Сердце Ленкино забилось сильнее: прозвучало как признание в любви.

…В «холостяцкой» квартире было чистенько и уютно, видимо, быт здесь давно налажен. На стене под часами висел черно-белый портрет красивой темноволосой женщины.

— Это твоя мама? — догадалась Елена.

Иван молча кивнул.

— А где же отец?

— Батя у меня мировой мужик, ушел к соседу. — Он притянул гостью к себе, коснулся губами ее виска. — До утра…

Три счастья

…Они вместе придумали эту игру — будто не было этих двух недель и не старый, а настоящий Новый год они теперь встречают. По телевизору повторяли «Голубой огонек», в углу комнаты стояла елка с зажженными огнями, на столе — оливье и принесенный Еленой фаршированный кролик, в бокалах — шампанское. Ленка заранее приготовила записочку — это была их с мамой традиция. Они записывали на клочке бумажной салфетки три желания — больше нельзя! — и, пока били куранты, сжигали записки, а пепел ссыпали в бокал с шампанским. Каждая в свой. И выпивали с верой в то, что эти желания сбудутся… Иван, хоть и посмеялся сначала над их суеверием, но, увидев, с каким усердием Ленка скручивает салфетку, последовал ее примеру.

Вот уже много лет Ленка писала в записке одно и то же: счастья мне, счастья маме и счастья папе… Да-да, она его совсем не помнила, но ведь он же где-то жил, ее отец.

— Вот и ему пусть будет хорошо! — шептала она под звон бокалов.

Записав столбиком три счастья, она и в этот раз верила в исполнение желаний. Причем первое из них уже сбывалось. Об этом она успела подумать, когда в руках Ивана увидела маленькую коробочку темно-красного бархата. Еле слышно тенькнул замочек, и прямо перед ее носом разверзлась сказка — колечко с камушком на ослепительно-белом, как платье невесты, атласе.

…Спать не хотелось, они проговорили до утра, а когда в окне замаячил рассвет, Елена засобиралась домой. Пока Иван вызывал такси, прошмыгнула в ванную, а выходя, увидела в прихожей седоватого мужчину в домашних тапочках и спортивном костюме. Она полыхнула, как новогодняя петарда:

— Здрасьте…

— Доброе утро, молодежь! Чайком не угостите? — нарочито громогласно провозгласил отец Ивана, проходя на кухню. — И как же вас зовут, милая девушка?

— Лена, — робко промямлила все еще полыхающая гостья. Он почему-то вздрогнул и, вглядываясь в Ленкино лицо, переспросил:

— А фамилия?

— Василькова, — так же робко, как ученица перед директором школы, пролепетала она. Отец Ивана осел было, но потом, видимо, решил предпринять еще одну попытку:

— А мама твоя тоже Василькова?

Окончательно сбитая с толку Ленка отрицательно покачала головой:

— Нет, мама — Трифонова…

— Такси бу… — возникший на пороге Иван так и застыл с открытым ртом. Посреди кухни, обнявшись, стояли отец и его любимая женщина. Отец гладил ее ладонью по волосам и приговаривал:

— Прости меня, доченька…

Татьяна ЧИНЯКОВА.