...Однажды в середине лета после вялотекущего институтского партсобрания по дороге домой мы, болтая, набрели на кафе "Мороженое".
- Зайдем? - небрежно бросил через плечо, уже открывая стеклянную дверь, мой спутник, который являл собой на тот момент для меня нечто среднее между товарищем по работе и соседом- приятелем.
- Вам в рожок или... - Дородная продавщица в белом халате, тогда все они были в таких, нависала над стойкой подобно айсбергу.
- Мне в вазочку, - перебила я ее на полуслове, попутно вылавливая из пластиковой коробки гнутую алюминиевую ложку.
Элегантно склонившись к самому моему уху, приятель доверительно прошептал: - Интеллигентные люди называют это креманками.
Мгновенно вспыхнув от смущения, через некоторое время я уже вовсю полыхала от гнева.
Молча проглотив пломбир, собиралась было подняться из-за стола.
Он попытался удержать: - Ну хватит дуться, я же не хотел тебя обидеть! Лучше бы он этого не говорил.
Меня, как Остапа, понесло: - Это у тебя папа директор НИИ, репетиторы на каждый экзамен и забронированное место после окончания университета! Это ты палец о палец не ударил, чтобы стать тем, кто есть сейчас! Мы с тобой ровесники, занимаем равные должности и живем в одинаковых квартирах. А ты знаешь, каково мне было прорваться в этот твой мир?!. У меня здесь ни родных, ни друзей! Родители в колхозе работают!.. И не продавали у нас в деревне мороженое! Тем более в креманках!..
Он, похоже, не на шутку испугался, но, видно было, впервые посмотрел на меня не сверху вниз, как обычно, а с неподдельным удивлением, уважением и даже, пожалуй, с восхищением.
Так мы с Олегом стали друзьями.
Это только циники говорят, мол, не бывает дружбы между мужчиной и женщиной. Еще как бывает! Мы доверяли друг другу самые сокровенные тайны. Я с собственным мужем не всегда обо всем могла поговорить, а с Олегом - запросто. Я не страшилась его разочаровать, женским своим чутьем угадывая, что ценит он во мне совсем иное. Более того, далее мы уже дружили "семьями": вместе со своей девушкой Олей они приезжали к нам на дачу. И я, полагая, что они скоро поженятся, скрывала то, что этого пока не произошло.
- Им вместе стелить или порознь?
- спрашивала меня благочестивая свекровь, устраивая нас на ночлег.
Конечно же, я недоумевала: почему Олег тянет с женитьбой?
Ольге уже под тридцать, у ее ровесниц дети в школу пошли. Я сама не раз замечала, с какой затаенной грустью и нежностью она общалась с моим сынишкой.
Огромные ее, чуть ли не в пол-лица, серые глаза в такой момент как будто темнели. И мне нестерпимо было ее жаль. Вот ведь несправедливость: умница, красавица и Олегу своему предана безмерно. И вроде бы все ясно меж ними, но он мужчина - и потому хозяин положения. Как-то полушутя спросила у друга, долго, мол, еще будешь девушку мучить? И полушутя, как мне показалось тогда, ответил Олег: - Такие мужчины, как я, женятся два раза: первый раз - по расчету, второй - по любви...
Мне и в голову не могло прийти, что это он серьезно! Я эти слова вспомнила, когда уже вся лаборатория шушукалась по углам: у Олега роман с практиканткой.
Практикантка была долговязая, ему под стать, и худая, ключицы только торчали из выреза платья. У нас в деревне про таких говорили, как про лодку, - плоскодонка.
Вдобавок она слегка косила, и оттого взгляд ее на невзрачном личике казался каким- то испуганным. Но ее папа, говорили, работал каким-то крупным партийным начальником в столице, и сама она только волей случая угодила в наш город на пару месяцев. Этого срока Олегу хватило, чтобы экстерном пройти стадию ухаживаний, сделать ей предложение и даже назначить день свадьбы.
Среди прочих правил у нас было обоюдное табу на территорию души друг друга. И все же я не выдержала: - А как же Оля?
- Пойми, дружище, по нас Москва плачет! - Он дружески похлопал меня по плечу: - Неужели ты всю жизнь собираешься в этом институте сидеть?
...Накануне регистрации выяснилось, что у Людмилы, новой невесты Олега, не было свидетельницы.
- Выручишь? - Олег позвонил мне в пятницу утром.
- Извини, Олег, не могу, как я потом Ольге в глаза посмотрю?
- В ее глаза я буду смотреть...
Так ты выручишь?
После недолгих уговоров он швырнул трубку: - Обойдусь.
Но, видно, не обошелся. Ближе к обеду опять звонок.
- Выручай, ты же мне друг! Ты же мне как сестра!.. За тобой машина пошла, мы уже в загсе! Умоляю, всего на полчаса.
Ну не могла я отказать своему другу! Смиренно села в расцвеченную атласными лентами "Волгу" и меньше чем через час в составе торжественной свиты уже переступала порог зала, точнее, комнаты в районном загсе. Шедшая передо мной Людмила внезапно споткнулась о ковер: вероятно, непривычные для нее высокие шпильки послужили тому причиной.
- Ну что ты, ей-богу! - раздраженно прошипел Олег. Мой спокойно- вежливый, ни на секунду не забывающий о хороших манерах друг в этот момент был сам на себя не похож.
Я содрогнулась: как же он с ней жить-то будет?..
...Оставив свой автограф в книге регистрации и еще в какой- то ведомости, я шагнула было к выходу.
- Может, все-таки останешься на свадьбу? - Он тронул меня за рукав и посмотрел с такой мольбой, с такой вселенской печалью в глазах, что я внутренне съежилась.
Прежде всегда самоуверенного, ироничного Олега уже не было. Что может сделать с человеком одна лишь запись в каком- то казенном документе! Передо мной стоял совершенно растерянный и оттого какой-то жалкий бывший мой друг. Бывший, потому что вечерним поездом молодожены отбывали в столицу нашей родины на постоянное место жительства. А я навеки оставалась в своем городе, в институте, где для карьерного роста у меня не было никаких условий.
На следующий день я с ощущением побитой собаки звонила Ольге: - Прости Христа ради, так получилось...
На том конце провода зазвучало безнадежное пи-пи-пи...
Вскоре после этого кто-то разнес по институту слух. Мол, работает наш Олег в ЦК, огромная квартира в центре... Что ж, Москва обрела своего героя, подумала я тогда. Честно говоря, я даже рада была за него. В конце концов он получил то, чего хотел. А я всегда уважала целеустремленных.
Вот только Ольгу было жаль: все-таки они с Олегом любили друг друга.
Прошло лет десять. Заканчивалась моя московская командировка.
Чемодан уже упаковала, а на часах еще и пяти нет. Поезд только вечером. Не знаю, что нашло, вдруг вспомнила Олега. Путем несложных комбинаций с телефонными номерами в конце концов выхожу на отдел, где он работает.
- Ты?.. - Он узнал меня сразу.
- Я так рад, так рад! Гостиница "Украина"? Лечу! Признаться, я немного робела.
Всегда прежде на равных, а теперь...
Кто он и кто я? Провинциалка несчастная, вечный МНС! ...Когда с порога обнялись, я даже прослезилась: уж очень он обрадовался нашей встрече. Потом, спустя полчаса, когда я потягивала из гостиничного бокала привезенный им "Золотой токай" цвета некрепкого чая, он сидел передо мной, низко-низко опустив голову. И сначала совсем тихо, потом все громче и быстрее говорил, говорил... И все больше расправлялись его ссутулившиеся плечи, будто он от тяжелой ноши освобождался.
- Что ЦК? Да я там мальчик на побегушках - тесть пристроил.
Квартира? Так это его квартира.
Попрекал, попрекал - когда Любка родилась, мы оттуда уехали. А в свою халупу на окраине я тебя даже в гости не могу пригласить: стыдно. Да и дочь у меня - инвалид с детства... Тебе лучше не видеть...
У меня сердце сжималось от жалости. Друг мой, брат мой, чем помочь тебе?
- Я потом приезжал к Ольге, - продолжал Олег. - Думал, будем хоть иногда встречаться. Многие мужики это делают: живут с одной, любят другую... А она гордая, не захотела так, увидела только - и дверь передо мной захлопнула.
Я понял: умерла так умерла...
Я подошла к креслу, на котором он сидел, молча обняла его за голову. Он разрыдался, по-мужски жестко, почти без слез: - Это я умер, понимаешь! Я умер тогда, в Приокском загсе!..
...Больше мы не виделись.
Страна выходила на новые рубежи.
Командировки в Москву подорожали.
А вскоре и институт наш прикрыли. Не умеющие жить по-человечески, мы учились теперь выживать. Впрочем, пресловутое ЦК "прикрыли" еще раньше.
Об этом мы все разом узнали в одночасье. Не знаю, где теперь Олег. Не знаю даже, жив ли он, - мужчины в России частенько не доживают до пятидесяти. Но вчерашняя встреча вновь напомнила эту историю.
По служебной надобности оказалась в банке. Предстояла встреча с начальником кредитного отдела. "Стеклова Ольга Юрьевна, начальник кредитного отдела", - прочитала на табличке. Память выхватила давно забытое. И за ту секунду, что открывала дверь, успела подумать: и имя, и фамилия совпадают, может, та самая, просто замуж не вышла?
Это была она. Строгая, красивая женщина с короткой светлой стрижкой и огромными серыми глазами за очками в золоченой оправе. Оторвавшись от документов, внимательно взглянула на меня.
- Слушаю вас.
- Простите, - почему-то вдруг смутившись, неловко залепетала я, - а вы не та Оля...
- Нет, вы ошиблись, - сказала, как обрезала. И, поправив очки, еще раз повторила: - Слушаю вас.
Татьяна ЧИНЯКОВА.