Любимому фильму советской детворы "Республика ШКИД" исполнилось 40 лет.
С его автором, режиссером Геннадием Полокой наш корреспондент познакомился в феврале на Гатчинском кинофестивале, где началось чествование картины. Но Геннадий Иванович попросил "попридержать материал" до декабря. Именно в декабре фильм вышел на экраны.

"Пособие для хулиганов" подверглось обрезанию

 - Худсовет студии "Ленфильм" картину принимал в конце февраля. Ее посмотрел заместитель министра внутренних дел по делам несовершеннолетних, он был категорически против выхода фильма, о чем и сообщил в Ленинградский обком партии: "Республика ШКИД" - это пособие для школьных хулиганов". И началась изнурительная борьба за "Республику".
В июле в Репино собрались режиссеры со всего Советского Союза. Показали им "ШКИДу". Режиссеры пришли к мнению: замминистра ничего не понимает в кино, картину можно показывать.
Но это решение судьбоносным не оказалось. Как часто бывает, положение спас случай. К Неделе советского кино во Франции не поспевали с каким-то фильмом на молодежную тему, высшее кинематографическое начальство было в отпуске, и решение принимал замминистра иностранных дел. Так "Республика" оказалась в Париже. А потом уже официальная премьера состоялась в России.
В окончательном варианте "Республика ШКИД" - фильм не двухсерийный, как замышлялось. Из нее вылетело две главы. Одна - продолжающая историю Слоёнова, где он побеждает и практически становится в "ШКИДе" второй властью, деля ее с Викниксором. Но власть Слоёнова более влиятельная.
Колоссальная была сцена, где Слоёнов в сортире лежал на подоконнике, сосал конфету, курил кальян, и маленькие должники пели ему жалостливую песню. И еще пропала сцена пира. Когда нужно было свергать власть Викниксора, Слоёнов в ресторане заказывает ужин на сто человек.
Вырезали очень эффектную сцену "Спектакль "Двенадцать", который шкидовцы ставят в натуралистической манере. Они рассказывают поэму Блока как реальную историю. Христос сходит с креста, берет у первого же красноармейца винтовку и говорит: "Товарищ, держись, не трусь! Пальнем-ка пулей в святую Русь". Чиновники посчитали сцену глумлением над революционной темой.

Не комиссары в пыльных шлемах

- Лакировочно-парадный кинематограф закончился со смертью Сталина. На Западе вовсю расцвел неореализм.
И наша режиссура, особенно молодая, бросилась создавать советский неореализм.
Но к середине 60-х наше кино становилось серым, бесформенным.
Начинался застой.
И моя картина как раз была протестом против застоя.
Своей "Республикой" я как бы декларировал: пора вернуться к поискам форм, которые доминировали у нас в 20-е годы. Тогдашний советский кинематограф диктовал моду в мировом кино. Самые авангардные открытия формы были у нас. Вот я и провозгласил, что нужно вернуться к теории монтажа аттракционов.
И я искал исполнителей, которые были бы союзниками в моих исканиях. Так появился Сергей Юрский. На роль Викниксора пробовался потрясающий артист, мой друг Андрей Попов, и был утвержден художественным советом. Но я настаивал на Юрском. Мне говорили: "Он мальчик! Викниксор должен быть университетским профессором".
Я не соглашался: "Роль требует формальной эквилибристики такой мощи, такого азарта, что Попову в его возрасте будет не справиться".
Жалко, что Павел Луспекаев не доиграл физрука. От его роли остались кусочки.
Пусть и гениальные, но кусочки.
А роль по объему была такая же, как у Викниксора.
Его герой был антиподом героя Юрского. Если Викниксор - интеллигент и отец русской демократии, то физрук, наоборот, воплощение силы, воспитания кулаком.

"Путевка в жизнь"

 - Разгильдяю Кавалерову я говорил: "Саша, тебе надо быть артистом, значит, надо школу оканчивать". И он занялся общественной работой, стал звеньевым - лычка на пиджаке появилась, потом две - начальник штаба пионерского отряда школы! Ходил чистый, вылизанный, причесанный. Другое дело, что потом, когда после "ШКИДы" он стал знаменит, ему достаточно было швейцару спеть "По приютам я с детства скитался" или "У кошки четыре ноги", и его пускали в любое время в любой кабак. Конечно, такая популярность ему пользы не принесла.
Но артистом он стал.
С моей подачи изумительно спел у Мотыля в "Жене-Женечке", затем - "За того парня".
Сыграл несколько запомнившихся ролей.
Мотылю я рекомендовал и Петруху - Колю Годовикова, который у меня засветился аж в нескольких эпизодах.
Очень жалко, что не смог закончить школу очень способный Артур Исаев. Георгий Александрович Товстоногов набирал мастерскую, Артура послушали и были в полном восторге, но у него не было аттестата зрелости. А потом - семья, семью нужно было кормить. Он уехал куда-то на Север, заболел чем-то и умер. Лева Вайнштейн, который играл Янкеля, снялся в "Хронике пикирующего бомбардировщика", окончил ГИТИС, поставил два спектакля в "Современнике" и ему, мальчишке совсем, предложили возглавить тверской театр, но что-то там произошло, и Левка уехал в Америку.
Состоялся Сандро Товстоногов, но его сгубил авантюрный характер. Сандрик был главным режиссером Театра Станиславского. С очень хорошей труппой, с успешными спектаклями. Чего он поехал в Югославию, где уже началась война?
Толя Подшивалов, если бы не трагедия, был бы очень успешным артистом. Сразу после "ШКИДы" для него в БДТ поставили спектакль "Пузырьки", где он играл главную роль. И Кирилл Лавров, и другие говорили мне, что у него было свое место в театре. Я очень его любил.
Он упал на картине Мотыля "Женя-Женечка и "катюша", и гематома перешла в злокачественную опухоль. Две черепные операции, инвалидность...
Витя Перевалов снимался много и хорошо, пока не кончился российский кинематограф, в современном кино почему-то для него места не нашлось.
В общем, многим "ШКИДа" выдала путевку в жизнь, а уж как они - или судьба - ею распорядились...
Владимир ЖЕЛТОВ.