С чем вы, мастера культуры, приходите в современную жизнь и спешите поделиться с нами, простыми людьми?
- Во дни тягостных раздумий мысленно обращаешься прежде всего к русской литературе. Каковы ее значение и роль хотя бы сейчас?
- Наша литература - наша гордость, лучшее, что создано нами как нацией. В ней - вся наша философия, в ней запечатлены великие порывы духа; в этом дивном, сказочно быстро построенном храме по сей день ярко горят умы великой красы и силы, сердца святой чистоты - умы и сердца истинных художников. И все они правдиво и честно, освещая понятое, пережитое ими, говорят: храм русского искусства строен нами при молчаливой помощи народа. Народ вдохновлял нас, любите его! В нашем храме чаще и сильнее, чем в других, возглашалось общечеловеческое, значение русской литературы признано миром, изумленным ее красотою и силою.
Она сумела показать Западу изумительное, неизвестное ему явление - русскую женщину, и только она умеет рассказать о человеке с такою неисчерпаемою, мягкою и страстною любовью матери.
- Потому-то и значение писателя в России было иным, чем ныне? "Поэт в России больше чем поэт".
- В России каждый писатель был воистину и резко индивидуален, но всех объединяло одно упорное стремление - понять, почувствовать, догадаться о будущем страны, о судьбе ее народа, о ее роли на земле.
Как человек, как личность, писатель русский доселе стоял освещенный ярким светом беззаветной и страстной любви к великому делу жизни, литературе, к усталому в труде народу, грустной своей земле. Это был честный боец, великомученик правды ради, богатырь в труде и дитя в отношении к людям, с душою прозрачной, как слеза, и яркой, как звезда бледных небес России.
Всю жизнь свою, все силы сердца он тратил на жаркую проповедь общечеловеческой правды, будил внимание к народу своему, но не отдалял его от мира, как Френсен отделяет немцев, Киплинг - англичан, как начинает отделять итальянцев д'Аннунцио.
Сердце русского писателя было колоколом любви, и высший и могучий звон его слышали все живые сердца страны: - Но ведь и вы, Алексей Максимович, заметили еще в начале прошлого века, что что-то неладное стало происходить в среде писателей и русской интеллигенции.
- На Руси великой народился новый тип писателя; это общественный шут, забавник: он служит публике, а не Родине и служит не как судья и свидетель жизни, а как нищий приживал - богатому.
Он публично издевается сам над собой: видимо, смех и ласка публики дороже для него, чем уважение ее.
Современный русский "вождь общественного мнения" утратил презрение к пошлости: он берет ее под руку и вводит в храм русской литературы. У него нет уважения к имени своему - он беззаботно бросает его в ближайшую кучу грязи; без стыда и не брезгуя ставит имя свое рядом с именами литературных аферистов, пошляков, паяцев и фокусников. Он научился ловко писать, сам стал фокусником слова и обнаруживает большой талант саморекламы.
- Всегда есть оправдание: каково общество, таковы и его властители дум, в частности интеллигенция и писатели.
- Признаком этического упадка в русском обществе является крутой поворот во взглядах на женщину.
Даже имея в виду хронически плохое состояние органа памяти у русских людей, надеюсь, нет надобности напомнить им исторические заслуги русской женщины, ее великий социальный труд, ее подвиги. Начиная с Марфы Борецкой и Морозовой: мы видим перед собою образ эпический.
Величественная простота, презрение к позе, мягкая гордость собою. Недюжинный ум и глубокое, полное неиссякаемой любви сердце, спокойная готовность жертвовать собою ради торжества своей мечты - вот духовные данные Василисы Премудрой, великолепно и любовно очерченные старыми мастерами образы и слова, а еще точнее - музою новейшей русской истории.
Редко на протяжении трудного пути своего спрашивала она, "пеняя": - Долго ли муки сии, протопоп, будут?
Но когда ей говорили: "Марковна! До самой смерти", она, "вздыхая", отвечала: "Добро, Петрович, ино еще побредем".
И вдруг - эта женщина, воистину добрый гений страны, ушла из жизни, исчезла, как призрак; на место ее ставят пред нами "кобыль", наделяют их неутомимою жаждою исключительно половой жизни, различными извращениями в половой сфере, заставляют сниматься нагими, а главным образом - предают на изнасилование.
- Если оглядеться вокруг, заметно невооруженным глазом: то, о чем вы говорите, Алексей Максимович, уже мировая проблема, глобальная, как сейчас принято выражаться.
Может быть, не стоит идти против течения? Когда востребует поэта к священной жертве Аполлон, тогда и спрос будет. А сейчас - пауза, время - аут, вне игры. Сейчас власть тех людей, о которых вы писали, "что тяготение к социализму понимается ими как прогрессивное развитие слабоумия". Может, надо просто переждать, тихо и спокойно послужить тем, кто заказывает музыку?
- На этой почве писатели неизбежно должны испытать и уже испытывают роковую убыль души: : нет свободных планов, нет широких идей, способных стройно организовать творческие силы личности.
Как на болоте не может разрастись могучий дуб, но растут только хилые березы, низенькие ели, так и в этой гнилой среде не может сложиться и подняться высоко над жизнью буден могучий талант, способный окинуть орлиным взором всю пестроту явлений в своей стране и в мире, талант, освещающий пути к будущему и великие цели, окрыляющие нас, маленьких людей.
- Все-то мы сводим к героическим усилиям бытия.
Жизнь есть жизнь, а искусство, литература, творчество - иное.
- Бытие и творчество - едино суть.
Жизнь человечества - творчество, стремление к победе над сопротивлением мертвой материи, желание овладеть всеми ее тайнами и заставить силы ее служить воле людей для счастья их.