Ранним утром 22 июля прошлого года в неглубокой подвальной нише около старой трехэтажки на улице Страж Революции в Московском районе был обнаружен труп молодого мужчины. Крепкое, тренированное тело, приличная, хотя и без особых «наворотов», одежда – все говорило о том, что погибший не принадлежал к той категории населения, которая на интеллигентском жаргоне именуется клошарами, а на обычном – гопотой. А то, что при нем не оказалось ни денег, ни документов, наводило на мысль об ограблении.

Лишь через три дня в морге Автозаводского района он был опознан собственными родителями. Выяснилось имя убитого - Илья Додонов, капитан милиции, старший оперуполномоченный Сормовского РУВД. До своего 27-летия он не дожил чуть больше месяца…

Гибель опера: версия следствия

Повседневная сыщицкая работа отличается от ее киношного варианта примерно так же, как сказочная золотая карета от тележки, в которую запряжена вислобрюхая деревенская кляча. Ни тебе погонь, ни лихих перестрелок, ни «дедуктивного метода» а-ля Шерлок Холмс. Обходы, опросы, данные картотек. И бумаги, бумаги, бумаги… Если бы кому пришло в голову снять фильм о работе милиции «как она есть», то зрители через десять минут уснули бы.

Пять дней понадобилось оперативникам Московского РОВД для того, чтобы раскрыть дело об убийстве своего коллеги. Были найдены свидетели драки во дворе дома № 29, хотя дело происходило в час ночи. Нашелся полуночник в доме напротив. Даже милицию вызвал. Правда, когда его попросили представиться, почему-то бросил трубку. На линии «02» сочли вызов ложным…

Когда была восстановлена примерная картина происшествия, дело пошло быстрее. Был выявлен круг подозреваемых, собрана оперативная информация – и наконец задержан первый подозреваемый, выдавший еще двоих. На первых же допросах задержанные дали признательные – и непротиворечивые! – показания. Картина преступления получилась следующая.

Примерно в час ночи на 22 июля около дома N 29 мирно тусовались трое друзей. Все были законченными наркоманами, один из них уже и на скамью подсудимых попадал. Гулял по кругу шприц с темно-бурой жидкостью – «ширкой». Мутнело в головах, все было нипочем, мир становился ежели и не прекрасен, то во всяком случае приемлем… И надо же было в этот неурочный час появиться прохожему!

Илья Додонов в тот день поздно закончил работу. От Сормовского управления до поселка Высоково, где он жил с семьей, добраться уже не было сил. Илья решил переночевать у родителей, благо до дома на Страже Революции было значительно ближе. Он уже почти дошел до родного подъезда…

Если бы опер тихонечко прошел мимо троих наркоманов, ничего бы не случилось. Но, как это часто бывает, Илью подвело одно из лучших его качеств – инстинкт человека, отвечающего за порядок. Нельзя ширяться возле подъездов - вообще ширяться нельзя! Опер подошел к приятелям и попытался их прогнать. Язык не повернется назвать его поведение «ошибочным»…

Наркоманы не любят, когда им обламывают кайф. Особенно когда их трое на одного. Но, быть может, и тут бы дело обошлось перебранкой и угрозами, ежели бы один из троицы, вглядевшись в лицо Ильи попристальнее, не выкрикнул испуганно: «Братва, это мент!»

Илью сбили с ног, долго избивали. Затем кто-то из подонков приволок 14-килограммовый «фрагмент бордюрного камня» (так написано в протоколе), и оный «фрагмент» несколько раз сбросили ему на голову. Затем спустили тело в подвальную нишу, еще раз скинули на голову оперу свое импровизированное оружие – и разбежались. Феноменально здоровое сердце позволило лишившемуся сознания Илье прожить еще почти четыре часа – и этим парадоксально смягчить ответственность своим убийцам. Не 105-ю, предусматривающую ответственность за убийство, а 111-ю («нанесение тяжких телесных повреждений, повлекших смерть потерпевшего») статью вменили подозреваемым…

Свидетельские показания, экспертизы, признание подозреваемых, следственные эксперименты на месте – все говорило в пользу того, что виновные найдены, правда, хотя и с запозданием, торжествует, а зло будет наказано. Не тут-то было!

Гибель опера: версия защиты

Дней через десять после ареста у одного из подозреваемых сменился адвокат. После первой же встречи с ним обвиняемый неожиданно заявил, что он ни в чем не виновен. Показания из него якобы выбили, выпытали и вытащили угрозами. Попутно описал пытки, которым его подвергали «свирепые» опера из районного розыска. Затем на сцене появился независимый медэксперт, зафиксировавший огромное количество телесных повреждений.

Почти одновременно накатал жалобу на издевательства и второй подозреваемый.
Затем в дело вмешались общественные организации: Нижегородский комитет против пыток и руководство расположенной в столице узбекской диаспоры. Нашлись две свидетельницы того, что один из подозреваемых в тот день вообще на месте происшествия не был.
Правда, проверка алиби не подтвердила.

Появился еще один персонаж - некто Шахов (фамилия тоже изменена), житель того же 29-го дома, добывавший средства к существованию торговлей наркотиками. Скорее всего, именно у него покупали ацетилированный опий («ширку») наши антигерои. Арестованный в декабре прошлого года оперативниками Нижегородского УФСКН этот житель неожиданно «вспомнил», что к нему в день гибели Додонова заходили трое неизвестных, все в крови. Эта версия представляется совершенно невероятной: ни один наркоторговец ни за что не впустит в дом незнакомца, тем более троих. Но невероятность не есть невозможность, а сомнительные случаи проверять надо…

Короче говоря, областная прокуратура, выслушав жалобы подозреваемых, возбудила уголовное дело по статье 286 – «Превышение должностных полномочий». Возбудила по факту, то бишь, простым языком говоря, в отношении всего Московского районного уголовного розыска в полном составе. Сперва дело попало в прокуратуру того же Московского района – и было отказано за отсутствием события преступления. Областную прокуратуру «отказник» не удовлетворил. Дело было вновь возбуждено и передано в «нейтральный» Ленинский район. Словом, весь последний год московские опера занимались в основном не ловлей преступников, а доказыванием своей невиновности… Суд же над арестованной в конце июля прошлого года несвятой троицей начался только в мае года нынешнего: все откладывался.

Самые незащищенные…

Некоторые положения версии защиты несколько смущают. Об одном, связанном с объявившимся жителем 29-го дома, мы уже говорили. Есть и другие: так, третий подельник никаких жалоб не подавал, хотя его голоса ой как не хватает для подкрепления «пыточной» версии! И это еще не все, но следствие продолжается, суд тоже. Подождем их окончания. Поговорим лучше о другом. О правах человека. О презумпции невиновности. При этом, для разнообразия, признаем людьми не только судимых прежде наркоманов, подозреваемых в убийстве (не будем буквоедствовать со статьями УК), но и тех, кто это убийство раскрывал.

Кажется, что на милицию вообще, а на оперсостав в особенности не распространяются основные права человека. Ну, возбудили дело, ладно. Но когда отметаются все доказательства невиновности, это, извините, нонсенс. Экспертиза не подтвердила факт пыток? Неправильная экспертиза! Дело отказано прокуратурой района? Неправильная прокуратура, передадим дело другой, «правильной»!

Если не подтверждаются одни факты «оборотничества» – ничего, другие поищем. Ни о каких «презумпциях», ни о каких «сомнениях, толкуемых в пользу подозреваемого» просто нет речи, когда дело не об арестованном, а об арестовавшем. А преступники тоже не дураки: давно уже смекнули, что лучшая защита – нападение. Не так давно прогремела история майора милиции Валерия Блохина из Подмосковья, 8 (восемь!) раз попадавшего на скамью подсудимых по заявлениям тех, кого он разрабатывал, и столько же раз оправданного за отсутствием события преступления!

Причем в глазах нашего воспитанного на «Радио Шансон» народа все вышесказанное – в порядке вещей: мент никогда не бывает прав, потому что как же иначе? При этом страх и ненависть к милиции парадоксальным образом соседствует с нытьем на тему «распоясавшейся преступности».

И еще одна, уже совсем бесправная категория наших граждан. Потерпевшие. Поставьте себя на место родителей, вынужденных опознавать своего ребенка по родинкам. В квартире Додоновых в одной из комнат на полу лежит огромный лист ватмана – типа «мемориальной» семейной газеты. Фотографии: садик, школа, выпускной, свадьба… Один из последних снимков – в мундире. И – слова, произнесенные незадолго до гибели: «Я люблю свою работу, я живу работой». И еще: рукою мамы Ильи переписана фломастером песня мамонтенка из мультфильма. Крупно выделены слова: «Ведь так не бывает на свете, чтоб были потеряны дети!»

А пятилетний сынишка Ильи говорит, что он будет капитаном, как папа.

Игорь ГРАЧ.