Павел ПЛОХОВ:«Был бы повод поудивлять»

Павел Плохов, возглавляющий нижегородскую арт-галерею «Кладовка», известен не только как крутой современный художник, прославившийся блестящими перформансами, концептуальными фестивалями и хулиганскими выходками. Он уже несколько лет как работает в Нижегородском государственном архитектурно-историческом музее-заповеднике. Мы встретились  с ним во внутреннем дворике усадьбы Рукавишниковых и поговорили, разумеется, о самом прекрасном – Моне Лизе, бивнях мамонта и привидениях.

Чтобы было интересно

- Несколько неожиданно видеть арт-шоумена Плохова сотрудником самого, пожалуй, академичного музея Нижегородской области. Как ты попал сюда, и не занимаешься ли ты тут художественной диверсией?

- Отвечаю с конца: никаких диверсий. А «попадание» в музей началось с «Кладовки»: именно НГИАМЗ выделил нам часть флигеля и двор на Большой Покровской под арт-галерею. Видимо, ко мне в течение некоторого времени присматривались, потому что в итоге переманили в музей, сказав нечто наподобие: «Хватит уже ерундой заниматься!». Моя официальная должность – руководитель художественной мастерской, но сам я позиционирую себя как режиссер выставок и в итоге делаю все – от зачина до последней капли клея.

- В чем же заключается роль «музейного режиссера»?

- Научные работники знают экспонаты и фонды, а я придумываю, как их подать. Мне говорят, например: есть тема. Это стулья. Как бы их показать, чтобы зрителю было интересно? И мы сделали выставку «12 стульев+». Была придумана общая дизайнерская форма, сценарий визуализации.

- Это то, о чем говорила Анна Гор (директор Поволжского филиала ГЦСИ, входит в топ-100 «главных людей в русском искусстве». – М. Ф.) – никто не пойдет сейчас смотреть картину, просто висящую на стенке?

- Ну, «Мону Лизу» пойдут смотреть висящей на любой стенке. Но другой вопрос, что у этой работы есть история, легенда, антураж, а у подавляющего большинства прочих картин ее нет, и для того, чтобы и на них шли примерно так же, как на «Мону Лизу», облако историй нужно создавать. Именно с этой целью все мои былые хулиганства - в причесанном, естественно, виде - стали воплощаться в самых разных музейных выставках. Где-то я позволял себе поюморить, на тех же «12 стульев+» выйдя на открытии в образе Остапа Бендера, так что даже мои коллеги были поражены…

- …Они тебя еще в космическом скафандре не видели!

- Кстати, да, впереди у нас 55 лет полета человека в космос, 120 лет музею, 100 лет Октябрьской революции. Будут поводы поудивлять!

Диорама по-новому

- Что вы создаете в музейной мастерской?

- Все. Вчера выезжали на презентацию будущего музея усадьбы Демидовых в деревне Быковка Воротынского района. Чуть более полугода назад «культурщики» из Быковки вышли на дирекцию музея-заповедника и предложили сделать проект музея, и мы работали над ним все это время.

Я очень много вложил в Музей русского патриаршества – участвовал в разработке экспозиции от концепта до последнего гвоздика наряду с историками и  фондовиками.

В этом году в усадьбе Рукавишниковых сделали сразу две выставки, посвященные Великой Отечественной войне. Экспозиции мультимедийные, с цифровым и предметным интерактивом. Мы вернулись к забытой теме диорам в новом варианте. Это огромные витрины, специально разработанные под выставку, трехплановые, как в театре – тут мне, конечно, помогло театральное образование. Мы все это придумали, разработали дизайн, изготовили и согласовали чертежи, подобрали и закупили материалы, начали все пилить, строгать и клеить…

Параллельно почти полгода мы выстраивали экспозицию в Никольской башне, открывшуюся в мае этого года.

Есть что охранять

- В свое время в усадьбе Рукавишниковых был краеведческий музей с одной большой экспозицией. Не значится ли сейчас в твоих режиссерских планах подготовка к огромному, всеобъемлющему концепту, который заполнил бы все площади музейного здания?

- Дворец Рукавишниковых – единственный в своем роде. Действительно, изначально, 120 лет назад музей назывался  художественно-историческим. Затем появился самостоятельный художественный музей, здесь осталось краеведение. Затем настали трудные времена: усадьба Рукавишниковых находилась примерно в таком же состоянии как сейчас Дворец имени Ленина, там процветали 15 видов грибка и плесени. После реконструкции было принято решение о создании музея купеческого быта на основе семьи Рукавишниковых. Правда, предметов, принадлежащих семье Рукавишниковых, в достаточном количестве пока нет: в революцию их просто растащили. До сих пор не найдены портреты Михаила Григорьевича Рукавишникова, собиравшего капитал и его сына Сергея Михайловича, строившего дом. Сейчас по крупицам собираются экспонаты и создается совершено новый музей, где на основе быта известной богатой семьи будет показано, как жили купцы дореволюционной эпохи. Это как Эрмитаж, как Зимний дворец, где воссозданы интерьеры и атмосфера, и уже в этой обстановке появляются экспозиции о тех временах и людях, которые «правили миром».

Я сам, будучи коренным канавинцем, вырос на краеведческом музее в усадьбе Рукавишниковых. Как минимум раз в квартал, топая ножками, требовал везти меня в музей, потому что там были бивни мамонта, диорамы и много интересного. Сейчас многие экспонаты ушли в фонды, но все сохранено, бивни мамонта в том числе. Сам видел!

- Ты работаешь с ценностями, делал «Особую кладовую»; никогда не хотелось, скажем, ложечку серебряную в карман незаметно засунуть?

Во-первых, у меня и мысли то такой нет, да и рука на такое не поднимается. Во-вторых, существуют особые меры безопасности. Сотрудников, конечно, не обыскивают, но, например, с материальными ценностями мы никогда не работаем поодиночке. Охранять есть что. Например, в собрании музея есть печать Аракчеева – огромный топаз с золотой основой. Сабля генерала Скобелева. Персидский клад V-VII веков, найденный на территории Нижнего Новгорода. Мне лично больше всего нравится четырехствольный дамский пистолетик, умещающийся в ладони... Эти вещи, с материальной точки зрения, стоят безумных денег, не говоря уж об их исторической ценности, и все это плюс многое другое прошло через мои руки.

Здесь ничего не теряется

- Пробовали ли музей грабить?

- При мне – нет. Был случай, впрочем мало имеющий отношения к грабежу. Как-то зимой на нашу крышу накидали снега и решили потом убрать его. Как только чужие ступили на крышу фондохранилища – сразу среагировала наша служба безопасности. У фондовиков вообще жизнь неспокойная: если что-то срабатывает случайно, моментально приезжает группа быстрого реагирования, делает звонок сотруднику фонда - он не имеет права выключать телефон ни при каких обстоятельствах - и сотрудник обязан тут же примчаться.

Порой «знатоки», заставшие былые времена краеведческого музея, начинают вспомнить о каких-то экспонатах, которые сейчас они не видят. Например, кто-то сказал, что из собрания музея исчезла «Волга», которая стояла в одном из залов второго этажа. Я начал выяснять, и оказалось, что «Волгу» брали во временное пользование из музея автозавода, а во время ремонта усадьбы ее туда вернули. В нашем музее ничего не теряется и никуда не девается!

- Правда ли, что в усадьбе Рукавишниковых есть привидение? Говорят, его даже сфотографировали…

- Да, причем сфотографировали как раз в окнах флигеля, где при Рукавишниковых жила прислуга, а теперь работает наша мастерская. Когда я зимними вечерами остаюсь один в музее поработать, то нередко слышу шорохи и шаркающие шаги. Допустим, шорохи можно на мышей списать, но шаги? Я не знаю, что это такое.

- Страшно?

- Не слишком приятно. Конечно, на территории музея есть охранники в пунктах безопасности, но все же как-то не по себе.

Мария ФЕДОТОВА.

Фото автора.