«За старым, что за малым, такой же уход нужен», - гласит народная мудрость. Действительно, сильный и деятельный в молодости человек к старости может стать беспомощным и капризным, как ребенок. Хорошо, если рядом окажутся близкие люди, которые взвалят на себя тяжкий груз ухода за немощным родственником и будут терпеливо тянуть его, как подобает цивилизованной нации. А если таковых нет?
В этой истории у престарелой больной женщины детей не было. Единственный ее сын умер молодым.

Я пришла к Глафире Ивановне домой весной прошлого года по просьбе благочинного Павловского округа иерея Валерия Медведева. Позвонила в дверь квартиры и долго ждала, прежде чем услышала по ту сторону приближающееся шарканье. В проеме двери показалась маленькая чистенькая старушка в белом платочке. Передвигалась она при помощи стула, опираясь на его спинку и толкая впереди себя.

Если б можно было передать на бумаге то чувство холодного одиночества и безысходности, которое тогда меня охватило! На улице была весна, солнце, в деревьях зарождалось движение живительной влаги. Там был город с шумом машин, с голосами людей, с гомоном детворы. Здесь, в пустой квартире, угасала одинокая седая мать с больными ногами, с вспухшими венами на негнущихся руках…

Глафира Ивановна рассказывала свою биографию и старалась по-детски, невзначай, прикоснуться то к моей руке, то к плечу. Она не была на войне, но за тяжелый труд в военные годы приравнена к ветеранам войны. Работала на заводе «Восход», позже долгие годы - на «Автобусном». Была замужем, но жизнь не сложилась. Пришло время, когда былая ее силушка иссякла, нужно было подыскивать того, кто бы мог за подаренную квартиру позаботиться о ней на последнем этапе жизни. Нашлись «сердобольные» люди, порекомендовали молодую женщину, расхвалили. Так в квартире бабушки Глафиры появилась 32-летняя Марина, которая сразу же взялась за оформление документов.

Избранная опекунша каждый день по несколько раз навещала Глафиру Ивановну, нужно было оформить много документов: меняли старый паспорт на новый, приватизировали квартиру, привозили нотариуса, оформляли прописку и т.д. Нотариус, приятный мужчина, вежливый, терпеливый, не торопил, говорил мягко. И в бумагах все прописано подробно: обязуется Марина «…пожизненно содержать Глафиру Ивановну, сохранив в ее бесплатном пожизненном пользовании вышеуказанную квартиру, обеспечивать ее питанием, одеждой, необходимой помощью, в случае существенного ухудшения здоровья обеспечить необходимый уход, в случае смерти Глафиры Ивановны захоронить ее, выполнить ритуальные услуги. Стоимость общего объема содержания Глафиры Ивановны в месяц (питания, одежды, ухода и необходимой помощи) определена сторонами в двукратном размере минимальной заработной платы в месяц, установленной законом…». Не чаяла престарелая женщина, что этим договором добровольно назначила себе пожизненный срок заточения под стражей.

Поначалу все шло нормально. Бабушке Глафире даже оставляли часть пенсии, забирая остальное на всякие необходимые платежи.

Характер у Глафиры Ивановны всегда был «не сахарный». Была бы она сговорчивей, может быть, и невестка ее не бросила, и из всего многоквартирного дома нашелся бы кто-нибудь, кто бы присмотрел за старушкой. А так даже в соседнюю квартиру постучи в стенку - никто не придет. Марина тоже оказалась женщиной не слишком сдержанной. Ей быстро надоело возиться с ворчливой старухой, терпеть ее бесконечные придирки, то не то купила, то не то сварила, то слишком громко расшумелись на кухне пьяные подруги. Вот и стала молодая женщина реже навещать опекаемую. Полы вымоет, пакет молока на стол поставит с раздражением, суп сварит на скорую руку и надолго пропадет. Но в день пенсии придет обязательно, получит деньги и опять скроется.

Однажды старушка тайком у двери дождалась мужчину, который разносит пенсию, и успела шепнуть ему: «Уходи, не давай деньги, их сейчас у меня отберут». Пенсия у Глафиры Ивановны 4360 рублей, она инвалид первой группы, в самый раз на старости порадовать бы себя вкусненьким, а сходить некому. Частенько без хлеба сидела, с кастрюлькой давнишнего супа.

Не выдержала одинокая старушка и позвала на помощь служителей церкви. Настоятеля храма Покрова Пресвятой Богородицы отца Арсения Глафира Ивановна особенно ценила и уважала за его доброту и внимание к прихожанам. По его наказу в доме у старушки появилась Нина Ивановна Панчук, чуткая и терпеливая женщина. Привязалась она к Глафире Ивановне, как к родной матери, ее-то мама рано умерла.

В тот мой визит к бабушке Глафире я сразу же услышала от нее желание расторгнуть договор пожизненного содержания. Напрасно я пыталась убедить больную женщину в том, что дело сделано, и пусть злосчастная квартира не портит ей оставшиеся драгоценные годы. Стоит ли беспокоиться о том, чего с собой не унести? Может, и не было бы потом осложнений с опекунами. Но старушка не слушала уговоров.

Однажды Нина Ивановна услышала, как кричит и ругает Марина свою опекаемую, и сердце ее дрогнуло. Попыталась несколько раз урезонить молодую женщину: «Оставьте все, как есть, не мешайте ей с нами общаться, дайте ей спокойно дожить до смерти». На что получала грубые ответы и прозвище «баптистка».

Насмотревшись и наслушавшись, Панчук уступила требованиям своей подопечной и согласилась по доверенности получать ее пенсию, выполнять желание о расторжении договора пожизненного содержания. С этого времени кончилась спокойная жизнь и для Нины Ивановны. Мать Марины однажды явилась в церковь и во время службы в присутствии прихожан принялась там угрожать: «Вы еще пожалеете!».

Четырнадцатого марта Глафира Ивановна через Нину передала жалобу в прокуратуру. Там заявление принимать не стали, посоветовав обратиться в суд, куда и было подано заявление в начале апреля. Народный суд 27 мая 2005г. вынес определение, по которому спор между сторонами касается иска, не превышающего 500 минимальных размеров оплаты труда, поэтому является в соответствии с законом подсудным мировым судьям. Вновь были собраны документы и сданы теперь уже в следующую инстанцию, где 10 июня 2005г. тоже было получено определение, по которому предписывалось возвратить истице заявление, так как участок, где расположен дом Глафиры Ивановны, подсуден судье другого судебного участка, а не того, куда поступило обращение.

Пока дело о расторжении договора «гуляло» по официальным кабинетам, характер Марины весь вышел наружу. В середине мая в Нижегородскую Епархию на павловского священника поступила жалоба с входящим №1048 за то, что он «похитил бабулю». Еще Марина писала: «…мы с мамой пришли в квартиру, было все перевернуто в моих вещах и проверено… Милиция два дня не могла найти ни батюшку, ни бабушку. На третий день милиция мне говорит, что бабушка находится у батюшки, и она не хочет ко мне возвращаться…». И подписи шести свидетелей-соседей!

Надо отдать должное работникам милиции. Нагрянув в деревню, где в это время у одной доброй женщины жила бабушка Глафира, они нашли время спокойно, без нажима, выслушать старую женщину. К сожалению, значительно меньше сочувствия проявилось в женском составе врачебной комиссии, приехавшей в деревню и немедленно ринувшейся проверять психическое состояние старушки.

О том, что Глафиру Ивановну везут в свою квартиру, ей сказали уже в автобусе… Не знаю, но передо мной на листке бумаги дрожащим крупным почерком взывает ее одинокая душа: «К … не поеду, я их боюсь. 24.11.05» (в записке указано настоящее имя, в рассказе оно изменено).

Марину я увидела в коридоре суда в декабре 2005 года. Меня пригласил туда отец Арсений. Теперь ему досталась участь выступать в числе ответчиков по делу Глафиры Ивановны. Его и Нину Ивановну обвиняли в том, что они якобы с корыстной целью выкрали бабушку, чтобы завладеть ее квартирой, что они обманом завладели доверенностью на пенсию Глафиры Ивановны и даже избили бабушку…

Я шла в суд в надежде спокойно поговорить с Мариной, узнать ее мнение от нее самой. Но суда не было, адвокаты обеих сторон договорились и убедили их прекратить взаимные претензии. Послушав, как составляется добровольное соглашение, честно говоря, мне расхотелось подходить к Марине. Если потребовалось отдельным пунктом указывать, что посещать Глафиру Ивановну разрешается исключительно служителям церкви и с предварительного уведомления опекунов, это говорит о многом.

Последнее, о чем все время беспокоилась Марина в суде, как быстрее аннулировать на почте в отделе пенсий доверенность на получение денег Ниной Ивановной. Достигнув желаемого, она при людях в почтовом отделении с раздражением выпалила: «Верните мне зеленое одеяло». И ни слова о том, чтоб из жалости к своей подопечной пригласить к ней Панчук, как единственного в этом мире дорогого для старушки человека.

В начале января Глафира Ивановна умерла. Священник об этом узнал позже от работников службы ритуальных услуг. Дозвониться к ней было невозможно, телефон был отключен за неуплату. Было ли у Глафиры Ивановны желание причаститься перед смертью или увидеть кого-то из знакомых, мы теперь не узнаем.

Пересказывая в подробностях эту историю, я не пытаюсь кого-то обвинить или осудить. Пусть это остается тому, кому предначертано. Хочется просто предостеречь пожилых людей. Не спешите отдаваться на попечение чужих «благодетелей»! Договор пожизненного содержания с иждивением не защитит от одиночества.

Елена Горгоц.

Павловский район