Человечеству давно уже тесно в своих городах, а бесконечно расширять их территорию не всегда возможно и целесообразно. И тенденция уже наметилась: города, как кроты, стали зарываться в землю. Появился и свой особый подземный народ.

Копанья старины глубокой

Подземная жизнь Нижнего уходит своими корнями в далекое прошлое. Как свидетельствует летописец, почти 700 лет назад "пришедший из Киево-Печерской лавры инок Дионисий собственными руками ископал в полугоре правого берега Волги в 5 верстах от города пещеры по примеру киевских" и устроил в них монастырь. Почему монахов тянуло к подземной жизни, сегодня непонятно, хотя не исключено, что Благовещенский монастырь в 1328-м или 1329 году спалил дотла свирепый мордовский князь Пургас. Возможно, оставшись без крыши над головой, монахам ничего не оставалось делать, как рыть пещеры.
Триста лет назад по ходатайству сестер Петра I - Марии и Феодосии - состоялось открытие церкви в катакомбах Саровского монастыря. Впрочем, монахи поселились здесь гораздо раньше.
Кельи были выдолблены в скальном монолите, и выхода отсюда не было - монахи замуровывали сами себя заживо. Сохранились каменные скамеечки для икон и оконца для общения с теми, кто приходил исповедоваться. Когда-то здесь стояла серебряная купель на ножках. Легенда рассказывает, что, когда большевики экспроприировали церковные ценности, монахи хотели спрятать ее, но не смогли вынести - не вписывалась по габаритам в подземный ход.
Ходят слухи, что в этом подземном городе есть и второй, более глубокий ярус, который ведет из Сарова прямиком в Дивеево. Действительно, гидрогеологи выявили глубинные пустоты на обширной территории…
О подземных ходах и схронах - разговор особый. Под Нижегородским кремлем они есть точно. Профессор Нижегородского университета Николай Филатов в своей монографии "Нижний Новгород. Архитектура XIV - начала XX вв.", перечисляя известные по летописям кладовые и подземные галереи "для контроля за возможными подкопами и подводом под стены минных зарядов", сетовал на то, что эта часть кремля "остается неисследованной". И это действительно так.
В летописях есть свидетельства о том, что из Тайницкой башни кремля подземные ходы были проложены к Почайне и к устью Оки. Но подземные лабиринты были замурованы по приказу губернатора в начале прошлого века: он опасался, что террористы тайными путями проникнут в арсенал и взорвут кремль. Впрочем, завалили не все подземные ходы. Один из нижегородских диггеров, девятиклассник Миша Пресняков десять лет назад прошел от Нижневолжской набережной до подвала Георгиевской башни.
Существует гипотеза, что где-то в замурованном каменном склепе хранится и библиотека Ивана Грозного. Маститые ученые предполагают, что она была вывезена из Москвы в Нижний во время похода царя на Казань.

"Сквознячная" профессия

До четырнадцати лет Ольга Белова жила, не замечая той зловещей и таинственной преднамеренности, с которой беды разного калибра обрушивались на ее голову. Она рано лишилась матери - рак… С мачехой отношения не заладились. Ольга часто болела, а отец, Степан Степанович, внимания ей не уделял. Сначала перед новой женой, что называется, землю копытами раскидывал, а потом понял, кого в дом привел. Приходил, как правило, навеселе. Он жил в призрачном мире, который не имеет ничего общего с действительностью. За глаза Степана Степановича звали Стаканом Стакановичем. Деньги у него водились редко: то и дело приходилось искать новую работу, а то и перебиваться случайным заработком.
Однажды, изрядно приняв на грудь, зачем-то полез на чердак. Но пьяному что ни порожек, то и запинка: упал с лестницы и расшибся. И вскоре схоронили его.
Училась тогда Ольга в седьмом классе. С мачехой жить не захотела, да она особо и не настаивала. Уехала в Вязовку, что в Кстовском районе, к деду с бабкой. Здесь молоко, картошка в "шинелях" и свежий воздух сотворили чудо: девочка перестала болеть.
Но время брало свое. Умер дед - никогда не унывавший, постоянно пыхавший трубкой и травивший бесчисленные байки из своей непростой жизни. Не успела оглянуться - за дедом и бабушка в землю сошла. И нет никого из родных у Ольги больше.
А тут еще одна беда. Вышла замуж, да поторопилась: супруг, как только Ольга забеременела, сильно запил. Дома не ночевал - приютила его другая зазноба.
Тем временем появилась на свет дочка. Профессии нет, денег тоже - надеялась, что муж прокормит. А он присылает алименты совсем смешные.
Ольга решила круто изменить свою жизнь. Продала дом, но на квартиру денег не хватило. Пришлось снимать угол. Устроилась продавцом в киоск в подземном переходе. И вот уже восемь лет причисляет себя к людям, как они называют себя, "сквознячной" профессии.

В темноте и… в центре внимания

- Мы здесь как кроты, - вступает в разговор соседка Ольги по киоску Валентина Антоновна, в прошлом инженер. - Приходим на работу, когда еще темно, а уходим, когда уже темно. У нас практически нет выходных и перерывов. Товар перележал - его никто не возьмет. Болеть нельзя - твое место сразу же займет другой. Все время при электрическом свете. Полуслепые уже. И практически у всех хронический бронхит. Один только жирный плюс - всегда в центре внимания. Здесь понимаешь сразу: дома сидеть скучно.
Такое ощущение, что у людей подземелья одна похожая судьба. Все они спустились под землю по несчастью.
- У меня не жизнь была - сплошная головная боль, - откровенничает Валентина Антоновна. - Инфляция съела все сбережения. Сколько лет копила на квартиру - и в итоге осталась у разбитого корыта.
С мужем отношения тоже не мед. Михаил несколько лет назад попал под сокращение, никуда устроиться не может. Даже и не пытается, каждый день "не просыхал". Пошел бы, в конце концов, грузчиком в магазин. Но нет, это, видите ли, ниже его достоинства. Лучше будет постоянно деньги клянчить. Не дашь - может и звездануть со всей своей дури. Самое печальное, - продолжает Валентина Антоновна, - что никакие увещевания не помогали. Кто-то другой смотрел из его застывших глаз, слушал, да не слышал. И однажды словно нарыв прорвался в сердце. Стало понятно - проглядела свою жизнь, и только сейчас спохватилась. Подошла к зеркалу, а оттуда смотрит на меня женщина с бледным измученным лицом и грустными глазами. И подумала: поезд ушел, из песка веревочки не совьешь, надо разводиться.
Решение было принято, и Валентина Антоновна, как и Ольга, круто изменила свою жизнь. Ушла в "кроты". И совсем не жалеет об этом. Ко всему привыкают...

Инвалид "в квадрате"

Иван Шурыгин - тоже подземный продавец. Продает диски. Он вернулся, не дослужив в армии полгода, инвалидом. Получил травму не в бою, а в мирное время: сорвалась вагонетка с углем в котельной и перешибла ему ногу. Ее пришлось ампутировать. Когда Шурыгин вернулся в Нижний, его не узнали. От бравого его вида и стойкого румянца во все щеки мало что осталось.
Но только понапрасну говорят, будто бомбы в одну и ту же воронку дважды не попадают. Ехал Иван как-то со своим приятелем на машине и попал в аварию. Приятель погиб, а Иван пришел в себя после наркоза. Теперь ему ампутировали четыре пальца на левой руке. То есть стал инвалидом в квадрате.
На пенсию прожить было невозможно. Ивана воспитывала мать (отец давно уже ушел из семьи), но у нее обнаружился рак в уже неоперабельной степени, и она вскоре умерла. Сестра Ивана жила далеко, да и помощи у нее просить было стыдно. И Иван спустился под землю, где почувствовал себя совсем не лишним. У него появились постоянные клиенты и даже друзья.

Музыкальный андеграунд

И последний портрет. Уже из другого подземного перехода - на площади Лядова. Здесь музицирует юная скрипачка Ира. Свою фамилию она просила не упоминать.
К звукам, которые извлекает ее смычок, люди прислушиваются. Кто и останавливается. Летят в футляр от скрипки десятки, иной раз даже купюры покрупнее. Может быть, даже не оттого, что прохожие испытывают жалость или заворожены этой музыкой. Скорее, потому, что Ира не улыбается, не заискивает, не смотрит ни на кого - взгляд ее словно направлен внутрь себя.
Кто ж у нас на затоптанных плитках подземного перехода сеет разумное, доброе, вечное? Кто эта девушка в черной куртке, которая играет что-то современное, виртуозное, сложное и просто необыкновенное?
- Да, конечно, мне хочется иного антуража, - говорит Ира. - Огней рампы, хрусталя и бархата, аплодисментов, премий, признания. Но за участие в престижном конкурсе нужно вносить залог, а у меня денег нет - мама на инвалидности. Вот и приходится кормить и ее, и себя. Утешает только то, что сквозняка хватит и на следующий год, и, наверное, на следующее десятилетие.
Ира талантлива. Но, увы, отнюдь не романтика выгнала ее на улицу, в этот полутемный переход. Хотя, с другой стороны, и Окуджава, и Галич, и Цой, и Высоцкий возникли не в зале - сквозняк был их родиной.
Но, прежде чем поставить точку, хочется сделать такой вывод. Оказывается, есть что-то общее, о чем мечтают все без исключения "кроты". И это парадоксально: они видят в своих голубых снах не инструкцию, как выбраться из подземелья, а как надежнее обосноваться в нем.
- Все мы надеемся завести свое дело, - выразила эту мысль Ольга. - Вот подкопим денег и заведем.

Два слова напоследок

Я мог бы рассказать и о других обитателях подземелья, но, к сожалению, не позволяет объем газетных публикаций. Я совсем не охватил военных (в области есть действующие и уже недействующие, но почему-то очень строго охраняемые подземные стратегические бункеры), бомжей, метростроевцев. Да, город, закапывается в землю, и надо к этому привыкать.
Сергей СТЕПАНОВ.