В рамках «ГОРЬКИЙ fest`а» его президент Михаил Пореченков представил отечественную киноновинку – фильм «Тень», снятый гуру отечественного синема Дмитрием Светозаровым. В этой драматической притче Пореченков сыграл главную роль успешного бизнесмена Гордина, смертельно тоскующего по смыслу жизни и влюбившегося в фотографию актрисы немого кино.

Отвечая на вопросы собравшихся, актер рассказал и о фестивале, и о кино, и о травматичной актерской профессии

«Поехали, пацаны!»

- Почему площадкой фестиваля был выбран Нижний Новгород?

- Потому что большой город, красивый. Потому что мы с вами знакомы, у вас хороший зритель. Потому что у всех остальных городов-миллионников фестиваль такого рода есть, а у вас нет. Мы подумали, что это вам обидно (улыбается).

- Как в этом году проходил отбор фильмов на фестиваль? Как это будет осуществляться в следующий раз?

- Как и в этом году, на сайте фестиваля объявляется конкурс, можно подать заявку, комиссия смотрит картину и принимает ее. Или не принимает. И, да, картина должна получить прокатное удостоверение.

- Есть ли идея на следующий год сделать анимационный день на фестивале?

- У нас обязательно будет анимация, и документальная секция, полный метр, короткий метр, мы расширим фестиваль. Мы хотим привезти сюда и театр! Вчера, на открытии, представили кинопоэзию. Мы хотим, чтобы «ГОРЬКИЙ fest» был большим фестивалем искусств!

- Есть ли у вас полнометражные проекты, которые вы собираетесь снимать в Нижнем Новгороде?

- Это зависит не от меня, а от продюсера, от режиссера. Если появится такой сценарий, и мне скажут: «В Нижний!», я отвечу: «Поехали, пацаны!». База уже есть, и есть где переночевать.

- Как вы считаете, стоило ли расцвечивать старое кино? «В бой идут одни старики», например?

- Зависит от фильма. «В бой идут одни старики» сделаны достаточно аккуратно. Хотя в моей памяти это – черно-белое кино, и вообще черно-белые съемки дают некоторый эффект документальности, что для военного кино более приемлемо.

- В какую сторону сейчас, по-вашему, движется современный кинематограф? Влево, вправо, вверх-вниз?

- Все должно двигаться в талантливую сторону. Спектакль может быть любой – но только не скучный и тоскливый, не пресный. Он должен задевать. Кинематограф должен задевать. Он должен нести в себе боль, страдание, размышление, любовь.

Понять, простить… и пахать

- Как вы поняли, что профессия актера – это ваше?

- Да я этого еще не понял! (общий смех). Я еще в метаниях! Думаю: может, это еще не мое?

- Была ли какая-либо роль, которая вас внутренне не устраивала, переворачивала всю вашу личность?

- Нет, таких ролей не было, никто мне ничего не переворачивал! Ты должен полюбить своего героя полностью от начала и до конца. Это может быть сложно вначале, он может сопротивляться, ты можешь быть с ним в отношениях подобных отношениям доктора Джекила и мистера Хайда, но в итоге ты начинаешь разговаривать и думать как твой персонаж.

- Можете ли назвать самые тяжелые съемки в своей биографии?

- «Поддубный». После этой картины я сказал, что больше в спортивных драмах не снимаюсь. Это были колоссальные по напряжению съемки! Была работа с борцами, с каскадерами, и я начал готовиться к съемкам за два месяца, потом очень сильно травмировался: пришлось делать операцию и, естественно, бросить подготовку, а потом ее начать снова. Мой вес поначалу был 102 килограмма, а к началу съемок – 135. Этот вес надо было удержать, и это было катастрофически трудно. Я ежедневно снимался по восемнадцать часов, а затем шел в зал и занимался еще в течение часа. После этого можно было вызывать скорую помощь, потому что я натурально издевался над своим организмом, над печенью, над почками. Те, кто занимались тяжелой атлетикой или пауэрлифтингом, понимают, что без спортивной фармакологии там делать нечего. У меня был отрыв бицепса, который мне зашивали в Германии, были сломаны ребра, колени…

- Что делать молодому поколению с окраины, у которого ничего нет кроме идей и желания попасть в большое кино?

- Работать! Объединяйтесь в группу, берите пьесу, играйте. Что нужно актеру для того, чтобы играть? Маленький коврик. Постелил – и страдай, умирай, люби, рождайся. Иди в театр или еще куда-нибудь. Если есть талант, тебя обязательно заметят. Посмотрите на спортсменов: они же не считают свои травмы, а пашут, как лошади. И надо привыкнуть каждому человеку на своем месте пахать, но – интересно, с кайфом, с душой. Тогда все получится. Пришли мы, помнится, в театр имени Ленсовета в Санкт-Петербурге: Костя Хабенский, Юра Бутусов, Миша Трухин, я и Андрюша Зибров. Это было девяносто шестой год, и заполняемость залов была тридцать процентов. А мы играли девять спектаклей с аншлагами. Мы пахали! И до сих пор мы пашем. Это самое главное состояние творческого человека, не замечать ни призов, ни наград, ни денег. Это всё – деньги, слава, цветы - мишура, а останется то, во что вы вложили душу. Вот только вчера с Костей Хабенским вспоминали, до слез: это ж целая жизнь в театре, в кино, и это - главное, это – кайф!

Мария ФЕДОТОВА.