- Кис-кис! - шепотом  позвал Сергей Николаевич, поставив на пол обшарпанную миску с молоком. Светка, нежно-палевого цвета персидская кошка, в далеком младенчестве получившая свое имя за окрас, досталась Сергею Николаевичу в наследство от матери. Бесшумно выскользнув из полумрака кухни, она для порядка потерлась о его ноги, оставляя на брюках светлые ворсинки… Кроме старой кошки мать завещала ему перед смертью маленький домик-развалюху на городской окраине и все его содержимое: кухонную утварь, колченогую мебель и пару настенных ковров, тронутых молью. Все, что нажила за свою жизнь Клавдия Петровна, учительница начальных классов, царствие ей небесное!

Несколько лет назад Сергей Николаевич переехал сюда из благоустроенной трехкомнатной квартиры, которую получил в советские времена, работая директором вычислительного центра. Во время очередной семейной ссоры, как всегда, отстраненно и молча выслушивая упреки жены, он вдруг с грустью подумал, что остаток жизни хочет прожить в тишине и покое. И подал заявление на развод.

- Я тебя не гнала, ты сам решил уйти! - Она по привычке еще кричала, еще размахивала перед ним руками, а он уже примеривал к ней новое слово -  «бывшая». Слышал, с какой легкостью его напарник Санька произносил: «Я своей бывшей так и сказал…» Саньке проще, он был молод, бесшабашен, и должность диспетчера на умирающем предприятии являлась началом его карьеры. А Сергей Николаевич терпеливо ждал, когда сын институт закончит, на ноги встанет. Оглянулся - а жизнь прошла…

Сейчас он напряженно пытался вспомнить: а была ли у них любовь? Вот то, что Лиду любил - девушку, которая провожала его в армию, да не дождалась, он помнил точно. Когда же начинал думать о Валентине, мысли своенравно уходили куда-то в сторону. Комсомольский вожак по призванию, она до рождения Алика работала в райкоме комсомола, свой характер лидера ковала в борьбе за светлые идеи партии. Конечно, неплохо бы при этом, чтобы муж был поласковее. Ее-то благоверный все больше молчит. Уткнется в газету или в книгу на целый вечер - будто его и дома нет. Устроит она скандал по какому-нибудь поводу, он слова никогда не скажет, просто уйдет в другую комнату, притворив за собой дверь. А еще хуже - спать завалится…

Когда муж объявил о своем решении развестись, жена  подумала, что это лишь очередной повод для скандала:

- Да кому ты нужен? - Это был только первый шквал. - Старый... - Валентина запнулась. Как человек с высшим образованием, она все-таки выбирала выражения. Впрочем, как его ни назови, он же все равно не ответит…

Сергей Николаевич подошел к ней близко-близко и, пожалуй, впервые за много лет пристально посмотрел ей в глаза:

- Ты права, я никому не нужен, - сказал по обыкновению спокойно. - И я уже старый. Так что тебе не придется обо мне жалеть…

Выйдя на пенсию, Валентина стала нянчиться с внучкой. Она опять оказалась в центре семьи, теперь уже Алькиной. И Сергей Николаевич, когда маленькой Полинке исполнился годик, решил было как-то о себе объявить маленькому человечку, носившему его, Сергея Николаевича, фамилию. Купил в «Детском мире» самую большую куклу, явился к сыну в дом, но Полинка, увидев «чужого», расплакалась, ее унесли, и столь тщательно готовившийся визит оказался каким-то скомканным, неловким и никому не принесшим радости.

Когда Сергею Николаевичу до пенсии оставалось два года, в мире, как бесстрастно констатировали средства массовой информации, разразился экономический кризис. И умирающий заводик, на котором  оказался Сергей Николаевич, еще в докризисные  времена похоронивший свой вычислительный центр, благополучно испустил дух. Грамотный инженер, опытный электронщик оказался без работы. Поиски хоть какого заработка  результатов не давали: как только очередной кадровик доходил до графы «Возраст», вопросов у него больше не возникало.

На ту беду случилась в салоне красоты поломка дорогостоящей аппаратуры. Алик, озабоченный убытками, разыскал отца - без тебя, мол, мои спецы не разберутся. И Сергей Николаевич наутро примчался по указанному адресу.

Ожидая увидеть нечто вроде парикмахерской, безработный инженер поначалу обомлел. Оказывается, его сын владел целой индустрией: неприметное серое здание с надписью на фасаде «Пигмалион» включало в себя многочисленные лабиринты коридоров, десятки кабинетов, экстравагантные холлы из кожи, стекла и никеля… И во всем этом великолепии жила уйма народу: сотрудники салона в зелено-голубой униформе, разноцветные клиентки всех мастей сновали здесь, как диковинные рыбки в дорогостоящем аквариуме. Казалось, они слыхом не слыхивали о повсеместном кризисе и теперь сообща готовились к какому-то небывалому по масштабам празднику жизни.

…Сломался аппарат для криогенного лечения кожи немецкого производства, прекратилась подача жидкого азота. Через три-четыре часа прибор по удалению бородавок вновь заработал.

После этого Алька пригласил его в ресторан пообедать. Судя по всему, сын был здесь завсегдатаем:

- Галочка, быстренько организуй  соляночку и мне - как обычно, - бросил он на ходу официантке. - Пивка выпьешь, отец? У них очень хорошее пиво…

И хотя Сергей Николаевич пива за обедом никогда не пил, он так радовался возможности пообщаться с сыном, что согласно кивнул. Ему вообще было странно осознавать в этом взрослом деловом мужчине, которого все в клинике называли исключительно Александром Сергеевичем, того Альку, которого он когда-то, в редкие свои выходные, водил в здешний парк на карусели… 

Несколько смутившись от того, что его так внимательно рассматривают, Алик откинулся на спинку кресла, деловито, как будто он здесь был старший, спросил:

- Ну, рассказывай, как живешь, где работаешь?

Узнав, что отец живет на пособие по безработице, Алик даже обрадовался:

- Завтра же выходи на работу, оформлю тебя мастером по ремонту оборудования… Согласен? Правда, зарплата не ахти, но все больше, чем пособие!

Родной по крови работодатель был искренен как ребенок:

- У тебя ж золотые руки! Вдобавок ты честный…

Подписывая приказ о зачислении в штат фирмы нового сотрудника, владелец салона красоты «Пигмалион» Александр Сергеевич Голынцев упустил одну деталь. Он забыл предупредить отца, что еще раньше оформил на должность главного администратора салона Голынцеву Валентину Ивановну, свою мать, а еще проще - бывшую жену Сергея Николаевича, в чье непосредственное подчинение и попадал мастер по ремонту оборудования.

Когда тот нос к носу столкнулся в салоне с бывшей, она сурово посмотрела на часы и громко, так, чтобы слышал персонал, предупредила:

- Еще раз опоздаешь хоть на минуту, запишу прогул!

И началось. То, что Валентине не удавалось в браке, она с лихвой компенсировала теперь. Она, наконец, обрела вожделенную власть над мужчиной, который долгие годы не хотел ей подчиняться. И куражилась с остервенением оскорбленной самки. Казалось бы, оба уже немолодые люди, уже давно их ничего не связывает, ан нет!

- Твое дело выполнять, что прикажут! - отрывалась по полной Валентина Сергеевна. А для пущей убедительности любила добавить:

- Не забывай, что тебя тут из милости держат…

Сергей Николаевич на старости лет стал мальчиком на побегушках. То надо было отвезти главного администратора на рынок, а водитель салона на служебной машине отъехал по делам. Тогда  Сергей Николаевич покорно запрягал свои раздолбанные «Жигули» и вез бывшую за продовольствием.

- Фу, какую грязь развел! - брезгливо морщилась Валентина Сергеевна, садясь в машину.

А то надо было поправить забор у главного администратора на даче… Хозяин салона в своем кабинете бывал редко, он вершил бизнес далеко за его пределами. Но всякий раз, встречая отца в коридоре салона красоты, отводил глаза в сторону:

- Ты уж старайся, отец, опять главный администратор на тебя жаловалась…

В начале лета хозяин «Пигмалиона» с семьей - жена, дочка, родители жены и мать Валентина Ивановна - отбыли за границу. Бизнес, слава богу, развивается, за весну еще два салона открыли, почему бы не отдохнуть на Тенерифе? Так объяснила подчиненным главный администратор свою поездку на Канарские острова. А мастеру по ремонту сунула под нос список работ, которые он должен был сделать за время ее отсутствия.

И Сергей Николаевич сделал. Последнюю «галочку» в списке поставил, когда заменил люстры в большом холле. Оставшиеся куски асбеста и арматуры вывез на грузовике на свалку. А белесую пыль на полу оставил уборщице.

На следующее утро заметно посвежевшая, обласканная атлантическим солнцем  бывшая стояла перед ним, привычно уперев руки в бока:

- За то, что не убрал за собой, будешь депремирован!

И тут Сергей  Николаевич не выдержал. Впервые в жизни. Сорвал с себя зелено-голубой халат, хватил им об пол что было силы, взметнув алебастровую пыль:

- Да ну вас к черту! Я лучше побираться пойду!

А еще через минуту, когда он торопливо собирал свои инструменты, в дверном проеме подсобки появилась Валентина Ивановна. Потоптавшись несмело, подошла сзади к бывшему мужу. И вдруг он почувствовал, как, ослабев, уткнулась лицом ему в спину:

- Прости Христа ради! Не могу больше! Всю жизнь ты меня мучаешь, колода бесчувственная...

Не поверив своим ушам, Сергей Николаевич обернулся. Все точно! Валентина плакала. Навзрыд. По загорелым щекам ручьями лились настоящие слезы, которые она даже не старалась прикрыть руками. Ошарашенный увиденным, он, не помня себя, стал гладить ее по волосам - неловко, будто чужую. И будто в первый раз. 

…За этим занятием и застал их Александр Сергеевич, владелец  салона красоты, проходивший по коридору. Оглянувшись, не видит ли кто из персонала, он тихонько прикрыл дверь в подсобное помещение и зашагал дальше, мурлыча под нос знакомый мотивчик.

Татьяна ЧИНЯКОВА.