Четверть века назад он вращался в гуще политических страстей, делая все возможное и невозможное, чтобы продлить жизнь вождям великой державы и главам дружественных стран. За 60 лет в медицине он прослушал более 50 тысяч сердец, а благодаря изобретенному им методу лечения инфаркта миокарда сотни тысяч человек избежали безвременной смерти. Сейчас Евгений Чазов, экс-министр здравоохранения СССР, бывший руководитель 4-го Главного управления Минздрава, которое в народе называют «кремлевской больницей», возглавляет Российский кардиологический научно-производственный комплекс. Несмотря на почтенные годы, Евгений Иванович ходит быстро, говорит живо, шутит остроумно. И до сих пор с ностальгией вспоминает Нижний Новгород, где 80 лет назад появился на свет…
«Горшковых много, а нас единицы»
- Евгений Иванович, ваш отец, уроженец Нижнего Новгорода, носил фамилию Горшков. Почему же вы Чазов?
- Чазов – фамилия моей матери. Она редкая, а вот Горшковых очень много. Мама предложила отцу: давай сохраним нашу звонкую фамилию. И он согласился.
Родители познакомились в годы гражданской войны. У мамы была интересная семья - половина братьев большевики, другие – противники революции. Когда ей было 14 лет, братья-большевики приняли ее в свою организацию. Войска Колчака арестовали ее как молодую комсомолку и повели на расстрел. Пуля чудом прошла чуть выше сердца...
- Вы провели в нашем городе все детство. Помните что-нибудь из тех лет?
- Все помню прекрасно, хотя давно уже не был на родине. Жили мы в деревянных бараках около Ковалихинских бань. Да я же на одной улице с Горьким родился! В школу ходил на улице Лядова. Тогда это была окраина города – Татарская слобода, Сенной базар... Сейчас на месте нашего домика новостройки.
Когда маме было 30 лет, умерла моя маленькая сестра. И мама решила посвятить себя медицине. Закончила Горьковский мединститут, работала инспектором облздрава, ассистентом на терапевтической кафедре мединститута, главврачом районной больницы в Тоншаево. Была единственным врачом на весь район! А я все это время маленьким мальчишкой был при ней.
- Почему вы уехали из Нижнего?
- Нашу жизнь перевернула война. Когда немцы прорвали линию фронта, госпиталь, который возглавляла мама, должен был выехать в прифронтовую полосу. Подвергать мою жизнь риску мама не могла и отправила к родственникам на Северный Урал... Встретились мы только спустя два года, в Киеве. Там я закончил мединститут и вслед за родителями переехал в Москву.
«Я высший чин КГБ? Какая нелепость!»
- Евгений Иванович, ваша мама чудом спаслась от расстрела. А у вас в жизни были такие ситуации, когда вы были на волосок от смерти?
- Раза три я попадал в серьезные автокатастрофы. Я бы сказал, странные автокатастрофы. Например, один раз я ехал с кисловодской дачи Брежнева на бронированной правительственной «Чайке», и в нас ни с того ни с сего врезался здоровый «КамАЗ».
- Думаете, диверсия?
- Да ничего я не думаю. Но знаю точно, что стоял на учете у трех разведок, которые следили за каждым моим шагом, когда мне приходилось участвовать в лечении руководителей арабских стран. Зарубежные СМИ кем только меня не представляли! Однажды журнал «Ридерз дайджест» на полном серьезе заявил, что я один из высших чинов КГБ. Мне редко приходилось слышать столь нелепое заявление.
Особенно было неприятно, когда я спасал лидера Египта Абделя Насера, а там на меня открыли настоящую охоту. Прибыв в Каир, я был вынужден сидеть под охраной на последнем этаже гостиницы «Шератон». Меня должны были маленьким самолетом переправить из Каира в Александрию. Но в последний момент переводчица заявила: я на нем не полечу, и вы не полетите. Что за информацией она владела, мне до сих пор не известно.
- Будучи молодым ученым, вы создали революционное лекарство для предотвращения инфаркта миокарда – фибринолизин - и даже испытали его на себе. Вот последнее зачем было нужно?
- Поверьте, не от хорошей жизни. Недоброжелатели воспользовались моим разводом с первой женой, обвинили в моральном разложении и добились того, что меня исключили из партии. Растерялся бы я в тот момент – меня могли бы и от науки отодвинуть. Спасибо, что мой шеф и учитель академик Мясников посоветовал удвоить усилия и побыстрее завершить работу над созданием препарата. Что же, пришлось протестировать его на себе. Но когда лекарство было создано, газеты запестрили статьями о серьезном научном прорыве и… я опять стал членом КПСС.
- Этот препарат и сейчас применяется в России?
- Сейчас используются тромболитические препараты третьего, генно-инженерного поколения. И не только в России, но и во всем мире. Они спасают жизни сотням тысяч людей. В США мой метод применяют у 45 процентов больных, в Португалии – у 60, а у нас – у 20 - 25 процентов.
- А почему у нас так мало? Нет пророка в своем Отечестве?
- Нет, дело не в этом. Принцип действия этих средств - растворить тромб, закупоривший венечную артерию сердца, и предотвратить тем самым омертвение миокарда. Для этого препарат нужно ввести в первые часы от начала инфаркта. Тогда в сердце восстановится кровоток, и до серьезных поражений дело не дойдет. У нас же в России «скорую» к инфарктнику вызывают обычно через 7 - 8 часов, когда время для применения препарата уже упущено.
- Евгений Иванович, это правда, что за диагностический центр нижегородцы должны благодарить вас?
- Я был тогда министром здравоохранения, и мы вводили по всей стране систему диагностических центров. Нижегородский стал одним из первых. Говорят, он до сих пор хорошо работает. А ведь многие уже, к сожалению, закрылись…
Продлевали жизнь элите на 15 лет
- Евгений Иванович, как вы успевали совмещать серьезную научную работу и лечение ответственных больных - сначала Брежнева, а потом Андропова и Черненко?
- Все почему-то считают, что 4-е Главное управление Минздрава, которое я возглавлял, занималось только Брежневым, Андроповым и Черненко. А ведь под нашим медицинским наблюдением было 68 тысяч человек - вся элита нашей страны: народные артисты, писатели, генеральные конструкторы... Шолохов, Лемешев, Симонов, Келдыш – все они были нашими пациентами. Когда Брежнев приглашал меня на эту должность, он сказал мне: «Вы должны создать эталон здравоохранения, какого нет во всем мире». И нам это удалось.
- За счет чего это стало возможным?
- Этот же вопрос мне задал Андропов, когда пришел к власти. И я ответил: за счет того, что мы уделяли большое внимание профилактике и диспансеризации.
- А скажите тогда, почему наши вожди, не будучи еще глубокими стариками, были такими дряхлыми?
- Дай Бог, чтобы все мужчины доживали до тех лет, до каких дожили Брежнев, Черненко и Андропов. Тогда средняя продолжительной жизни у российских мужчин была 69-70 лет, а сейчас – 64 года.
- А если бы генсеки были простыми смертными, они бы столько и прожили?
- Если бы не наши усилия, они бы умерли гораздо раньше. Мы их тянули из последних сил. Когда их потом осматривали патологоанатомы, то очень удивлялись. У Андропова почек почти не было, а мы продлили ему жизнь на 18 лет. Косыгин перенес кровоизлияние в мозг, и после этого еще много работал. Устинова прооперировали по поводу рака, однако он трудился и после этого, а умер совсем от другой болезни. Конструктор Янгель создавал новые образцы ракетной техники, имея за плечами пять инфарктов миокарда. А маршал Жуков писал свои воспоминания после двух инфарктов и нарушения мозгового кровообращения.
Брежнева погубили не болезни, а пороки
- Евгений Иванович, в течение 15 лет вы наблюдали за состоянием здоровья Брежнева. Скажите, почему он так быстро сдал?
- Когда я познакомился с Брежневым в 1967 году, я и подумать не мог, что за каких-то десять лет этот статный красавец с прекрасным чувством юмора и плавной речью переродится в дряхлого старика. Последние шесть лет он вел странную жизнь. По 10 - 12 часов спал, изредка принимал делегации, раз в неделю проводил короткие заседания политбюро и иногда выезжал на любимый хоккей. Ни разу я не застал его за чтением книги или журнала. Если бы в конце 60-х мне сказали, что Брежнев будет вешать себе на грудь одну за одной медали Героя, что он станет падок на подарки и ювелирные украшения, я бы ни за что не поверил. И тем не менее однажды у него на руке появилась золотая печатка, которой он искренне любовался…
- Когда для вас прозвенели первые звоночки, что с Леонидом Ильичом не все в порядке?
- Весной 1968 года я с маленькой дочерью сидел в кино. Но только начался фильм, как ко мне подошла незнакомая женщина и сказала, что меня ждет машина. Меня привезли к Брежневу, который был в заторможенном и неадекватном состоянии. Оказалось, что во время переговоров у него неожиданно нарушилась дикция, и от слабости он был вынужден прилечь на стол. Это была реакция организма на прием снотворных. Дело в том, что незадолго до этого у Брежнева начались проблемы со сном, и кто-то надоумил его принимать специальные пилюли. С 1973 года это переросло в систему. И надо сказать, окружение наперебой предлагало ему различные пилюли, в том числе и сильнодействующие. А потом около него появилась медсестра, которой он слепо доверял…
- Неужели вы были не в силах повлиять на ситуацию?
- Я бил тревогу всеми возможными способами. Говорил с его супругой Викторией Петровной, но, к моему удивлению, она совершенно спокойно отреагировала на мои слова и не пожелала портить отношений с мужем. Обращался я и к Андропову. Он засомневался, должны ли мы сообщать политбюро или кому-то из его членов о состоянии Брежнева. Поймут ли товарищи правильно нашу заботу о здоровье генсека? Не сочтут ли, что мы плетем интригу? Не воспользуется ли кто-то ситуацией и не ввяжется ли в борьбу за власть? Задав мне все эти вопросы, Андропов пришел к выводу, что для спокойствия страны и партии нам надо скрывать проблемы Брежнева. Мне уже трудно вспомнить, сколько официальных информаций о состоянии здоровья Брежнева было направлено в политбюро за последние 6 - 7 лет его жизни. Но ни на одну из них не последовало ответной реакции. «Пересадка почек Андропова бы не спасла»
- Евгений Иванович, а что была за громкая история с отравлением Черненко?
- В 1983 году, когда Черненко отдыхал в Крыму, министр внутренних дел прислал ему в подарок копченую рыбу. Почему-то продукт никто не проверил. У Черненко развилась тяжелая токсикоинфекция с осложнениями в виде легочной и сердечной недостаточности. Из больницы он выписался инвалидом. Бледный, с синими губами, он задыхался даже при обычной ходьбе. Работать он мог, только используя лекарства и проводя ингаляцию кислородом. И тем не менее тяжелобольного человека избрали новым лидером страны и требовали периодически показываться народу. Чтобы Константин Устинович в 1985 году выступил на телевидении, его, умирающего, вытащили из постели. Я до сих пор каюсь, что не воспрепятствовал этому.
- Есть мнение, что, если бы Андропову сделали пересадку почек, ему можно было бы продлить жизнь и он подольше бы поработал на благо страны.
- Андропов и КГБ задавали нам этот вопрос. Мы приглашали на консультацию известного американского нефролога Альберта Рубина, и он вместе с нашими врачами пришел к выводу, что пересадка почек нецелесообразна и даже опасна. Нам целых 18 лет удавалось компенсировать у Андропова прогрессирующее заболевание почек, которое в итоге привело к прекращению их функции. В последний год жизни дважды в неделю мы проводили ему гемодиализ – очищали кровь от шлаков. Окончательно подкосила его флегмона, которая развилась после того, как в сентябре 1983 года Андропов неосторожно посидел на камнях в Крыму. Ему сделали срочную операцию, но силы организма были настолько подорваны, что рана никак не заживала. Но Андропов продолжал работать в больнице, даже проводил там заседания!
- По-вашему, имеет ли право руководить страной пусть больной, но умный и энергичный человек?
- Если он хорошо соображает, если страна от этого получает только плюс, а не как было с Брежневым, то конечно. Хорошо когда-то сказал Семашко, народный комиссар здравоохранения, контролировавший лечение Ленина: «Состояние здоровья глав государств должно быть открытым и ясным для народа. И врачебной тайны, когда речь идет о руководящем составе, быть не должно. Если руководитель не может выполнять свои обязанности, то врач обязан сказать об этом. Потому что от этого зависит жизнь миллионов людей».
«На личное счастье не хватило времени»
- Евгений Иванович, вы успешный ученый с мировым именем. А вот насколько вы успешны как семьянин?
- У меня никогда не было времени, чтобы наслаждаться семейным счастьем и заниматься дочерьми. За что я до сих пор приношу им извинения. Сейчас обе они – доктора наук, профессора. Одна эндокринолог, другая – кардиолог, президент общества по борьбе с гипертонией. В Нижнем Новгороде их прекрасно знают.
- Если не секрет, почему распался ваш первый брак?
- Двум большим ученым всегда трудно находиться рядом, трудно создать настоящую семью. Ну как это получится? Она думает о науке, и я думаю о науке. Когда у нас родилась первая дочка, мы оба писали кандидатские: с одной стороны стола – я, с другой – жена. А дочка лежала на столе между нами…
- Знаю, что не любите этот вопрос, но именно вам приписывают авторство очень популярной в народе методики: 50 граммов за обедом - не только не вредно, но даже полезно.
- Все зависит от человека. Кому-то можно и 75 граммов. Но у нас ведь такой народ, что на 50 граммах редко кто останавливается…
- А сами этому правилу следуете?
- Сейчас нет. А раньше иной раз перед обедом не отказывался от 50 граммов.
- С юбилеем вас, Евгений Иванович! Счастья вам!
- Да что там говорить! Жизнь я прожил очень необычную. Часто вспоминаю прекрасные слова: «Есть только миг между прошлым и будущим, именно он называется жизнь». Вся моя жизнь была мигом, который пролетел так быстро, что я и не заметил… А вы передавайте привет и крепкого здоровья всем нижегородцам!
Татьяна КОКИНА-СЛАВИНА.
Досье «НН»
Евгений Иванович Чазов – кардиолог, академик РАН и РАМН, генеральный директор Российского кардиологического научно-производственного комплекса Министерства здравоохранения и социального развития РФ.
Родился 10 июня 1929 года в Нижнем Новгороде. В 37 лет стал доктором медицинских наук. С 1967 по 1986 год возглавлял 4-е Главное управление при Минздраве СССР – так называемую «кремлевскую больницу».
В 1968 - 1986 годах Евгений Чазов - заместитель министра, а в 1987 - 1990 годах - министр здравоохранения СССР.
В 1970 - 1980 годы совместно с американским доктором Лауном был инициатором международного движения «Врачи мира за предотвращение ядерной войны», которому в 1985 году была присуждена Нобелевская премия.
Герой Социалистического Труда. Награжден орденом «За заслуги перед Отечеством» II степени, четырьмя орденами Ленина.