В Богомоловском "Моменте истины" упоминается рация "Север", служившая средством связи между штабом войсковой операции и мобильной оперативной группой, в задачу которой входило обнаружение и захват фашистской агентурной группы.
Не раз перечитывая полюбившийся роман, я вдруг вспомнил: а ведь именно такое же название было написано в моем командировочном задании, когда я был направлен в Горький для окончательного согласования стоимости и сроков по совместным работам по прибору, который назывался "Север". Именно так именовался приемопередатчик, входящий в комплекс разработки нашего
изделия.
Было это летом 1954 года. Надо думать, что за десять лет, прошедших с августа 1944 года, конструкция этой отечественной радиостанции во многом модернизировалась и усовершенствовалась: за счет появления новых конструкционных материалов, обновления электрических схем, инженерных решений, комплектующих и т.д.
Перед командировкой меня вооружал наш специалист в этой области Юрий Мирохин, одновременно давая характеристики главному конструктору горьковского почтового ящика Курячеву:
- Ты там поаккуратнее, не выпендривайся. Человек Курячев очень грамотный, волевой, своенравный...
Помни, время нас поджимает, главное, выторговывай сроки, а стоимость - дело десятое, уступай.
Мирохин с Курячевым дружили, доверяли друг другу. На следующее утро я уже забирался в самолет У-2, который вскоре взлетел с нашего аэродрома в направлении Горького. В пассажирской кабине нас было двое. Помимо меня был капитан-чекист Данилов, которого вскоре высадили на промежуточной посадке в Арзамасе. Полетели дальше. Пролетая над одной из деревень, пилот Владимир Глушихин покачал крыльями, таким образом поприветствовал свою родную деревню, о чем прокричал мне в окошечко между кабинами.
Сели на грунтовом аэродроме в пригороде Горького, где и располагался институт Курячева. Аэродром служил испытательным целям института, одновременно являясь базой местного аэроклуба. Запомнилось, что вблизи посадочной площадки в небе висел привязной аэростат и с него прыгали парашютисты. Не глуша мотора, пилот высадил меня, указав жестом на какую-то будку, поприветствовал меня рукой и улетел. В будке я обнаружил дежурного солдата, указавшего мне направление к институту:
- Иди в сторону Оки, найдешь.
Пройдя, около километра, нашел, предъявил свои документы и был на месте.
Дня три-четыре работал, согласовывал... Одним словом, задание выполнил.
Курячева больше видеть не пришлось, вскоре он трагически погиб. С Юрием Валентиновичем Мирохиным работал около десятка лет. К сожалению, и он в конце шестидесятых ушел из жизни. В тот раз после работы знакомился с городом. Был в парке "Швейцария", в художественном музее, в выходной день выезжал за город в пригородный район Моховые горы. Жил в гостинице "Россия"; проживал там же и в периоды последующих командировок, не раз проезжал через город на автомобиле, как-то жил в гостинице "Волна" при автозаводе.
Вернусь к рации "Север".
В нашем варианте, в отличие от разыскников, "момент истины" состоял в успешном испытании изделия с одномоментным измерением параметров испытания. И если у контрразведчиков "смерша" этот момент длился несколько минут, то наш - тысячные доли секунды.
А был еще момент, длящийся несколько коротких лет - безотлагательное создание щита и меча государства. И этот момент наступил и осуществился своевременно. Старались, работали! Позднее бывал в Горьком не раз, и наш городок посещали влиятельные горьковчане.
Однажды был в командировке в Горьком вместе с начальником объекта инженером-генералом Борисом Музруковым. Приезжали мы группой на совещание в оборонный отдел обкома, который возглавлял тогда Лев Рябев, в последующем возглавлявший Минсредмаш (кстати, Рябев тоже был некогда сотрудником объекта). Продолжу о Музрукове. Борис Глебович был дважды Героем Труда, лауреатом ленинской и государственных премий, человеком-легендой. Немало времени довелось работать под его руководством немало и слышал от него скупых рассказов о его интереснейшей и многотрудной жизни. Встречался и разговаривал с ним в последние годы его жизни и в Москве. Глубоко уважал я его при жизни, чту его память. Достоин Музруков серьезной, обстоятельной книги о себе, потомки еще и таким путем обязаны увековечить память о нем. В меру своих сил и возможностей старался и я внести свою лепту в это доброе дело.
Пока не забыл, еще об одном нижегородце, по моему, стоящим в одном ряду с Чкаловым и Нестеровым, - о Главном маршале авиации Александре Евгеньевиче Голованове. Кстати, его сестра Мария работала со мной в одном секторе в Арзамасе-16 в самом начале пятидесятых. А дочь маршала Ольга недавно подарила мне книгу своего отца "Дальняя бомбардировочная..."
Книга благодарно встречена читателями, особенно ветеранами войны, боевыми сподвижниками Голованова. Ольга Александровна не была на родине отца, мечтает о поездке в Нижний. Да и сам я, несмотря на годы и нездоровье, не теряю надежды на еще одну встречу с милым моему сердцу русским городом.
Думаю нижегородскому читателю не лишне будет знать, что Александр Евгеньевич Голованов по матери был дворянином. Мать была родственницей героя Севастопольской обороны адмирала В.А.Корнилова, а ее отец, родной дед маршала, был известный народоволец Н.И.Кибальчич, который в тюрьме перед казнью разработал проект реактивного летательного аппарата.
Так что Нижний Новгород не только город волгарей-речников, но и город людей устремленных в небо, в высь, в будущее...
Валентин Лисенков, профессор, доктор экономических наук, лауреат премии им.академика Юлия Харитона.
г.Москва.