Окончание.

Миф о горном цветке

А между тем сундучок-то был! Четыре года назад в Адыгее с гор спустился пожилой отшельник. Он принес в этнографический комплекс «Беловодье» сундучок времен Великой Отечественной войны. На нем была изображена эмблема «Аненербе» – немецкого общества по изучению древней германской истории и наследия предков. Там по мелочам не разменивались: занимались исследованием различных легенд и поиском чудес уровня абсолютной власти, живой воды и пришельцев-прародителей.

Говорят, что аненербовцы исследовали дольмены на предмет порталов в параллельные миры, в пещере под Рицей обнаружили воду, схожую по составу с плазмой человеческой крови, в ледниках выстроили особую лабораторию. Ну а в том сундучке якобы лежали (и до сих пор лежат) два черепа аннунаков – шумерских сотворителей мира.

Я излагаю эти удивительные факты Николаю и спрашиваю, затаив дыхание: что тут правда, а что – вымысел? Увы! Ответ спускает меня с горных вершин на землю.

– Правда то, что одна из горных дивизий, «Эдельвейс» – невероятно распиаренная, в том числе благодаря песне Высоцкого – вела на Кавказе боевые действия. Затем приплели к деятельности «Аненербе» священный Грааль, источник живой воды. Все это – бред собачий, все эти якобы находки и статьи.

Возьмем один из общеизвестных мифов. В 1942 году немцы почему-то именно из дивизии «Эдельвейс» – как будто других горных дивизий больше в вермахте не было – дошли до озера Рица, чтобы взять пробы «живой» воды, а также параллельно вели поиски священного Грааля, спрятанного где-то в окрестностях Рицы.

Начнем с того, что до Рицы немцы не добрались в принципе. Уже на перевале Пыв стоял наш заградотряд, а это не доходя до озера километров шестьдесят. Затем, «Эдельвейс» воевал на совершенно другом направлении. В окрестностях Рицы действовала четвертая горнопехотная дивизия Enzian – «Горечавка», и задачи у нее были другие: форсировать реку Бзыбь, разделиться на две группы и отправиться одновременно на Гудауту и Сухум. О Рице речи не шло. Просто люди любят мифы, которые всплывают то в печати, то в псевдонаучных книгах с комментариями в стиле «мамой клянусь!». Приезжают легковерные журналисты и начинают опрос населения, а местные рады стараться. Иногда за бутылочкой вина сами придумывают какие­-то подробности, которые затем начинают жить отдельной жизнью.

Забытые, но не преданные

– Могут ли быть среди красноармейцев, лежащих на склонах Кавказа, нижегородцы?

– Могут. Частей, формирований, состоящих исключительно из нижегородцев, не было, но в бой шли представители самых разных территорий. Есть, кстати, очень хорошая книга «Тайна Марухского ледника», выдержавшая несколько переизданий. Ее авторам памятник при жизни надо поставить! Они проделали огромную работу, проехав советскую страну от Ленинграда до Владивостока и интервьюируя ветеранов боевых действий на Кавказе. Там было не только и не столько про бои, но про быт, условия жизни: землянки на высоте трех тысяч метров, питание, снабжение, досуг, моральный дух войск. Масса потрясающих деталей была добросовестно зафиксирована, и там, кстати, тоже идет речь о нижегородцах.

– Вами было предпринято восемь экспедиций. Каков итог? Какие имена были возвращены?

– К сожалению, подавляющее большинство обнаруженных нами советских солдат и офицеров не то чтобы остались «неизвестными солдатами», но мы не смогли установить их личности. Это общая тенденция, не только абхазская или российская – международная. Нет никаких материальных свидетельств, артефактов, по которым можно было бы установить имена. Пример: семнадцатый год, Санчарский перевал. Останки 33 человек и только два медальона. Больше ничего – ни подписанной ложечки или котелка, ни одного письма или документика. Да и документы-то давно в хлам. Если в 1963-м году на Марухском перевале еще обнаруживали красноармейские книжки, паспорт, комсомольские билеты, то здесь… С момента окончания войны 75 лет прошло. Какая там бумага! Только списочно можно установить, что это была за группа. Хотя летчика установили и не одного: летчиков меньше было, учет был поставлен иначе.

Два года к нам приезжал Николай Гузев из Сургута. Мы нашли могилу его дяди, пулеметчика Фионенко, 25-й пограничный полк НКВД. Приехал поклониться могиле предка-героя, привез сына, шестнадцатилетнего парня. Увы, бывало иначе. Один и, надеюсь, единственный случай. Мы сообщили о том, что найден родственник и что готовы передать останки – а им это не надо: «Ой, это было так давно, Абхазия так далеко…». К счастью, многие все же чтят память предков.

– Я правильно понимаю, что эта, поисковая, деятельность присутствует в вашей жизни в качестве благородного хобби?

– Отвечу так. Сейчас идет большая информационная война. Забыть, осквернить память – значит проиграть. Мы этого не допустим.

Мы замолкаем.

Тут Саша восклицает: «А пропеллер-то!». И историк Медвенский рассказывает сюжет, поразительный не менее, чем сказки о тайных лабораториях.

Память без срока давности

– Однажды жарким июльским днем мне звонит Саша и говорит: «Коля, рыбаки выловили из моря нечто военное, предположительно времен Великой Отечественной войны. Кажется, это пропеллер от самолета, трехлопастный, и еще лента от пулемета. Скорее приезжай и забирай, иначе все это сейчас распилят автогеном на цветмет». Я приезжаю в грузовой порт на маяке, где все это было. Действительно, лежит пропеллер, а точнее – здоровый кусок известняка с ракушками и водорослями, какие-то железки в глине, и всё это еще и обмотано сетями. Я тогда работал в Абхазском институте гуманитарных исследований. Звоню директору, объясняю уникальное значение находки и что ее срочно куда-то надо деть. «Понял», – говорит директор. Наняли погрузчик, пришли к капитану и объяснили ему, что это – память. Капитан оказался понятливым и отдал находку.

Камень отвезли в мемориальный дом Дмитрия Гулиа, стали писать письма. Сначала обратились в Центральный архив Минобороны, но ответа не получили. Начали расчищать – оказалось, пропеллер истребителя ЛаГГ-3. Маленький, шустрый одноместный самолетик. Нашли шильдик с номерами, отправили запрос в Москву через Ассоциацию поисковых отрядов «Кубаньпоиск». Пришел ответ из архива: ФИО летчика, чуть не дожил до 21 года, погиб 31 января 1943-го. Он вылетел из Гудауты, у самолета отказал мотор, пилот пытался дотянуть до аэродрома в Нижней Эшере, приводнился, но – море, январь… Судя по всему, утонул.

Это был Николай Николаевич Сиков из деревни Малая Вишера Новгородской области. Геройский парень! Ушел на фронт в девятнадцать лет, уже будучи женатым: дочка родилась в 1942 году. Сбил шесть самолетов противника, причем два из них, бомбардировщик и истребитель, в один день. Был представлен к званию Героя Советского Союза, по объективным причинам получил орден Красного знамени. Тоже нерядовая награда! Дрался в осажденном Севастополе, был назван лучшим военным разведчиком; когда Севастополь пал, перебазировался на Кавказ. Наградные листы на него просто фантастические!

Я отправил официальный запрос в администрацию Малой Вишеры, а параллельно стал искать по соцсетям. И нашел некоего Эдуарда Сикова, а среди фотографий у него – снимки военного летчика. «Ну, – думаю, – кажется, это он». Написал. Получил ответ: действительно, родственник. Военный летчик – родной брат его деда. Более того, оказалось, что жива дочка летчика Сикова! Я вышел и на нее. В ближайшем времени ожидаем, что семья героя приедет в Абхазию поклониться его памяти.

А что до винта – я написал письмо на имя президента Республики Абхазия с просьбой увековечить память Сикова Николая Николаевича и в его лице всех военных летчиков, сражавшихся в небе над Кавказом. Мэр города Сухум получил указание, и рядом с памятником Неизвестному солдату был сооружен мемориал. Как раз в год 75-летия Победы.

Мария Федотова.

Сухум – Нижний Новгород.