Она смотрела, как одну за другой муж достает со стеллажа книги и аккуратно складывает их стопкой прямо на полу. Каждую стопку он так же аккуратно перевязывал заранее припасенной бечевкой… В студенческой юности подрабатывал в архиве, там и приобрел эти навыки: крест-накрест раз, крест-накрест два… Закончив с книгами, муж молча вынес чемодан и сумку с вещами в прихожую и вызвал по телефону такси. Когда за ним закрылась входная дверь, Елена деловито прошла на кухню, привстав на цыпочки, хлопнула форточкой и с убийственным спокойствием повернула до упора все пять тумблеров газовой плиты.
ЗЕБРА
Давным-давно, когда они еще жили в коммунальной квартире, Елена подружилась с соседкой. Седая, как лунь, ровесница революции, в прошлом актриса областного театра, Елизавета Никандровна была женщиной бездетной и одинокой. Все ее подруги уже ушли в мир иной. Единственным гостем в тесной, заставленной старинной мебелью комнатке была дородная тетка из собеса, которая иногда приносила Елизавете Никандровне продукты да в обязательном порядке подарки к праздникам – к 8 Марта, Дню Победы и к Новому году.
- Знаете, деточка, - низким грудным голосом говорила Елене мудрая Елизавета Никандровна, - вся наша жизнь, как африканская зебра – из черных и белых полос. И чем дольше продолжается черная полоса, тем ближе наступление светлой…
Видимо, Елене попалась какая-то странная зебра, белого цвета в ее окрасе почему-то не было, а были либо безнадежно черный либо изредка банальный серый… Когда училась в школе, мечтала, чтобы ее отдали в детский дом. Тот дом, в котором она жила с постоянно нетрезвым отчимом и больной матерью, был настолько безрадостным, что она, взрослея, старалась бывать там как можно реже. А детдомовская Люська, ее одноклассница, никогда не ходила в обносках, заливисто хохотала по поводу и без повода, вдобавок частенько хвасталась: то им новые портфели шефы подарят, то кроссовки, то поход в цирк организуют.
Из всего, что пережито, если оглянуться назад, - две искорки. Это когда однажды к ним из далекого города с неслыханным доселе названием Стерлитамак приехала тетя Галя и привезла Елене огромную куклу – с рыжими локонами, закрывающимися глазами, одетую в розовое шифоновое платье с коричневыми цветочками.
В целлулоидное туловище куклы было вмонтировано какое-то хитрое устройство: если на него нажать и при этом наклонить куклу, она невнятно мурлыкала: «Мама».
После отъезда родственницы куклу у Елены отобрали, посадили на комод и выдавали только по праздникам – поиграть.
Второе Ленкино счастье – это, конечно же, Пашка. С ним она познакомилась во дворе, когда тот выгуливал собаку.
- Можно погладить? – Затаив дыхание, Елена коснулась тогда упругих серебристых завитков настоящего пуделя, подстриженного «подо льва».
- Не бойся, он не кусается, - снисходительно изрек Пашка, и это означало, что ничего против их случайного знакомства не имеет.
Пашка жил с родителями в «сталинке», в квартире с высокими потолками. Целая комната в этой квартире была заставлена застекленными шкафами с книгами вдоль стен, откуда, уже некоторое время спустя, Пашка мог достать любую, которая Елене понравится. Его, кажется, умиляло это ее пристрастие к книгам. Елена помнит, как на выпускной бал в их школу он пришел с букетом пышно распустившихся темно-бордовых пионов и недоступным в те временами томиком стихов Марины Цветаевой.
А осенью, когда Елена уже поступила на обожаемый свой филфак, Пашку забирали в армию. Они тогда впервые поцеловались.
- Ты меня будешь ждать? – На лестничной клетке было темно, из чьей-то квартиры доносился детский плач. Пахло жареной рыбой. А в квартире Пашкиных родителей царило веселье: на проводы собрался почти весь бывший Пашкин класс. Он уходил служить один из немногих, все остальные – кто в институт поступил, кто откосил за папины деньги или мамины связи. На кухне тихонько плакала Пашкина мама – маленькая тщедушная женщина в больших очках с толстыми линзами.
- Ты меня будешь ждать? – уже громче повторил Пашка, тряся ее за плечи. Елена молча кивнула, проглотив внезапно вставший в горле ком. Конечно, будет, она и не сомневалась. Она если и пыталась как-то представить свою будущую жизнь, Пашка там непременно присутствовал. Он был так добр к ней, так трогательно заботлив, а самое главное – он ей верил. Будучи сам человеком искренним, он, казалось, и мысли не мог допустить, что кто-то из его близких – отец, мама, Ленка – устроены иначе.
ИГОРЬ
И потянулись армейские будни – у Пашки, студенческие – у Елены. Она писала ему каждый день. Вернее, каждый вечер. Приходила с занятий, наспех ужинала и садилась к столу – о чем была лекция по зарубежной литературе, какой фильм смотрели с подружками… Служил Пашка в далекой Карелии и на побывку не приезжал. В конце концов, два года истекли. Буквально за неделю до его возвращения и произошло это нелепое событие, которое перевернуло всю жизнь Елены, а заодно и Павла.
В этот вечер отчим по обыкновению напился. Елена затыкала уши: от нескончаемого мата у нее болела голова.
- А, не нравится? – куражился он.
Внезапно в дверь позвонили. Катюня, однокурсница Лены, звала на вечеринку: у кого-то из их компании был день рождения. Схватилась как за соломинку, скоренько оделась и выскользнула из дома. А дальше все было как в кино. Подвыпивший Игорь жарко дышал ей в ухо, шептал, что давно от нее без ума, что мечтает на ней жениться, что она с ним будет самой счастливой женщиной на свете… И так ей было одиноко и горько, так жаль себя, что уткнулась носом в теплое плечо и разрыдалась. А он все гладил ее по волосам и приговаривал:
- Все будет хорошо.
Поначалу и в самом деле все было хорошо. Родители Игоря сняли молодым комнату в коммунальной квартире, и Елена, давно тосковавшая по тихому семейному уюту, энергично принялась осваивать новый свой быт. Восемнадцать квадратных метров их с Игорем территории вскоре засветились, как клумба после дождя.
О Пашке она старалась не думать. Когда не получалось и в воображении против ее воли возникал его образ, Елена в следующий же миг ощущала удушливую волну. Казалось, стыд сжигал ее всю, достигая до щиколоток. «Ты меня будешь ждать?» - стучало в висках.
- Уж лучше так! – эта фраза частенько вырывалась у нее вслух. Не могла она тогда признаться Павлу, что вот так не дождалась… Ей казалось, ему легче будет узнать, что просто-напросто вышла замуж за другого.
Просто-напросто… А жизнь уже тогда прикидывала втайне – кого казнить, а кого миловать. Елену она приказала казнить.
Когда Игорь узнал, что у них будет ребенок, поначалу даже обрадовался. А ночью, в постели, обнял ее и жалобно так попросил:
- Давай повременим, мне защищаться скоро, да и квартиры своей нет…
Однажды, разоткровенничавшись с Елизаветой Никандровной, соседкой по коммуналке, Лена поведала ей эту историю.
- Ах, деточка не было мамы рядом с вами в этот момент! – горестно вздохнула старая актриса. И тут же добавила:
- А за ошибки, увы, надо платить.
Елена платила. И цену немалую. Сначала выслушала приговор докторов: детей не будет никогда. Потом вскоре узнала от знакомых, что Пашка женился, переехал в другой город, что дочку свою назвал ее, Елены, именем…
А теперь вот это… Сначала сдавленный шепот Игоря, когда ему кто-то звонил по телефону, губная помада на воротнике рубашки, запах чужих духов. Какое-то время еще надеялась: может, уладится. Ан нет! Ей, бездетной, амнистия не полагалась.
- Понимаешь, она ждет ребенка, - виновато мямлил Игорь. – Войди в ее положение…
НУЖНЫЕ СЛОВА
Если то, что случилось далее, представить как очередное действие пьесы, зритель не поверит. Мол, в жизни так не бывает. И все же. Когда Елена, задыхаясь и кашляя, полуживая выползла на балкон, в глубине квартиры пронзительно заверещал телефон. Сил вернуться в комнату, все еще пропахшую газом, не было. А телефон все звонил и звонил, будто кто-то вознамерился вызволить ее с той стороны мироздания. Шатаясь, она все же переступила через порог, сняла трубку.
- Алло! – Откуда-то извне услышала она свой собственный голос. Чуть заметные помехи в эфире и – вдруг небо рухнуло на землю.
- Это Павел…
Неисповедимы пути твои, Господи!
Две разбитые было судьбы совпали осколками и – это ж надо такое пережить! – стали срастаться. Это потом Павел поведает ей: уложится в несколько фраз. Жена два года назад по тихой эмигрировала в Израиль вместе с молодым ухажером, оставив его с трехлетней дочкой на руках. Вот и вся история.
По дороге из садика Леночка нетерпеливо потянула ее за рукав. Елена присела перед ней на корточки, поправила шапочку, смахнула снежинки с комбинезончика. Леночка смотрела на нее серьезно и сосредоточенно. И пока Елена подбирала нужные слова, это невероятное чудо природы, эта малышка, удивительно похожая на Павла, вдруг задала вполне логичный и своевременный вопрос:
- Это правда, что ты моя мама?
Татьяна ЧИНЯКОВА.