Монументальное панно «Связь времен – прошлое и настоящее нижегородцев», размещенное на фасаде дома купца Мичурина (Рождественская, 49) будет, наконец, отреставрировано. Это очень известный объект, знакомый многим нижегородцам буквально с детства: огромная мозаика в теплых тонах на стене старинного дома, стоящего на «стрелке» Рождественской улицы и Нижневолжской набережной.

В наступающем году панно исполняется 35 лет. Создал его замечательный художник-монументалист Владимир Арискин, ныне проживающий в Ярославле. Реставрация панно поначалу планировалась на 2021 год, но после консультации с автором было принято решение о переносе работ на теплый сезон, ориентировочно на ближайшую весну.

Владимир Арискин специально приехал из Ярославля в Нижний Новгород, чтобы рассказать читателям «Нижегородских новостей», как создавалась «Связь времен». И вот мы с ним стоим на островке безопасности и рассматриваем трип­тих.

Большая работа

– Владимир Иванович, как всё начиналось?

– В 1986 году я, вчерашний выпускник мухинского училища, и еще несколько молодых художников пришли работать в Художественный комбинат. Мы были рьяны и желали как-нибудь по-особенному проявить себя. И вот нам дали эту стену, выходящую на площадь... Я стал автором панно, а Саша Щелоков и Андрей Гладков (ныне известные художники. – Прим. авт.) помогали воплощать замысел.

Помню, 35 лет назад мы, точно так же, как сейчас я с вами, стояли на этом же самом месте и, глядя на стену дома, переносили рисунок. Ориентироваться в масштабе было трудно, приходилось всё проверять на натуре. Сначала рисовали панно в натуральную величину, разложив листы на полу школьного спортзала. Затем делали щиты, так называемый «картон», монтировали на стену, оценивали, как смотрится – и лишь потом переводили в материал.

Тогда было принято сдавать такие крупные объекты к каким-нибудь праздникам и датам. Триптих «Связь времен» делали к 70-летию Октябрьской революции и, признаюсь, некоторые современные пожелания по сохранности панно связаны с тем, что мы немного не успели завершить работу, хотя трудились практически круглосуточно. Из-под меня буквально леса выдергивали!

Вообще композиция рождалась сложно. Здание было в разрушенном состоянии, стена – с трещинами, верха не было: квадратики в греческом стиле я сам придумал, чтобы объединить верх с низом. Аналогичный орнамент был и внизу, но за прошедшие годы, видимо, во время ремонта его замазали коричневой краской.

– И, наконец, к юбилею города пришло время реставрации?

– Ну, что вы! История с реставрацией началась больше двадцати лет назад, с архитектора Харитонова. Я делал объекты в спроектированном им банке, что около Пенсионного фонда на улице Маслякова, и Александр Евгеньевич первый сказал, что надо бы панно подправить. Как видите, дело это очень небыстрое!

– Как родилась композиция?

– Идей, эскизов было много. Например, в стилистике русского авангарда 20-х годов: Малевич, Лисицкий, Кандинский – всего понемногу, с изломанной пластикой характерных фигур. Да, мы были молоды! Но этот вариант не прошел, так как в Горьком приемка монументальных объектов, особенно на больших площадях, проходила под знаком безусловного консерватизма. По факту некоторые элементы всё же удалось поменять, сделать прогрессивные акценты, по тем временам выглядевшие смело. И всё же… я смотрю сейчас – и вижу самую что ни на есть типичную советскую школу монументального искусства.

– Наверное, то была ваша первая большая работа?

– Нет, это отнюдь не было для меня дебютом в крупной форме. За год до того сделал панно в Балахне, на фасаде Дома культуры ГоГРЭС, также в технике цветного цемента. То была преддипломная работа в ЛВХПУ имени Мухиной. Еще до Балахны отметился в Уссурийске: на торце пятиэтажного жилого дома изобразил  городскую жизнь.

– А из современных работ что назовете?

– Монументальное искусство в том виде, в котором оно было при Советском Союзе, изменилось. Уже много лет я занимаюсь интерьерами, делаю витражи и мозаики, работаю в храмах. Раньше заказчиком таких работ был город, власти. Сейчас основным заказчиком является храм. Монументальное искусство, если в двух словах – это прославление чего-либо: когда всем видно и чтоб сразу на века. Это так называемый идеологический фронт художника. Ввиду этого к нам всегда относились не совсем как к живописцам, а как к пропагандистам. У нас, монументалистов, был сильно ограничен круг тем, а приемка проходила зачастую… (пауза, смех) непросто.

Не место для авангарда

– Как автор, расскажите, пожалуйста, о содержании триптиха.

– Если коротко, тут история города. Левая часть – великое прошлое. Подвиг горьковчан в Великую Отечественную: заводы, продукция, соответствующие знаки и эмблемы, и вся композиция увенчана знаменным полотнищем. Правая часть – современность и будущее. Как изобразить будущее? Как новое строительство, созидание, устремление, выразив их в стремительных «Метеорах» и образах зодчих. Жалею, что не изобразил здесь еще и художника!

Центральная часть – объединение прошлых и современных заслуг города, но это и духовная, сущностная сторона. По ней было больше всего замечаний. Меня упрекали в том, что женщина в центре слишком похожа на Богоматерь, что стоит она в иконописной позе, и вообще – отчего она с ребенком на руках? «А с чем же ей еще быть, с мешком картошки?» – вопрошал я в ответ. Что ж, теперь готов признать, что цензоры были правы: центральная часть панно, действительно, явно отсылает к образу Богородицы. Но духовная составляющая всегда должна быть в искусстве, тем более в монументальном искусстве, нацеленном на вечность. Согласитесь, здесь, в старинной части города, на старинном здании, авангард, конечно, был бы не­уместен. А отсыл к Богородице, когда вокруг, со всех сторон храмы – оказался как раз к месту.

– Владимир Иванович, о чем задумались?

– Минимальный срок жизни монументальной работы – 25 лет. Если она живет дольше – это хорошо. Она становится принадлежностью архитектуры, среды и подлежит охране. Но, глядя на эту работу, хочу ее и восстановить, и улучшить.

– Улучшить? Как именно?

– Прежде всего, поработать над качеством поверхности. Выровнять кессоны – границы между плитками. Далее, цвет. Некоторые краски вылиняли, оставив лишь слабые тени, например, «пропал» темно-коричневый. Тогда мы добавляли дополнительные пигменты в цемент, чтобы усложнить палитру. Но, как оказалось, не все пигменты выдерживают агрессивную среду: эта площадь – место с постоянными ветрами, с сильной освещенностью. Поэтому, при реставрации, темные цвета я бы восстановил другим материалом, возможно, даже мозаикой. Выровнял бы красные фоны, вернул изначальный белый, который сейчас превратился в бежевый. Ну и в целом хочется сделать рисунок четче. Тем более что сейчас смонтирована подсветка панно прожекторами, изначально не подразумевавшаяся. Это значит, что требуется повысить общую контрастность.

Думаю, что стоило бы добавить в панно некоторые элементы сегодняшнего дня, чтобы при сохранении всей советской символики оно смотрелось бы произведением современным.

Вообще работа предстоит сложная. Это как раз тот случай, когда легче сделать заново. Но демонтажа не будет, возможно, лишь заменим растрескавшиеся фрагменты.

Ну и, конечно, работать над реставрацией такого объекта необходимо в паре с архитектором. Кто это будет, пока неизвестно.

Мария Федотова. Фото Александра Воложанина и из личного архива Владимира Арискина.