В Нижегородском государственном художественном музее (НГХМ Искусство ХХ века, пл. Минина и Пожарского, 2/2) проходит выставка «Лежит груша – нельзя скушать», приуроченная к полувековому юбилею театрально-декорационного отделения Нижегородского театрального училища имени Е.А. Евстигнеева.

История бутафории началась одновременно с историей театра как такового. Условный театральный мир наполнен «поддельными» рукотворными предметами. Все эти поражающие воображение сказочные яства и напитки, оружие, башни и сады, мантии и лохмотья, накладные носы, в конце концов – всё это бутафория. 

Чтобы создать предметный мир театра, нужно серьезно учиться, многое знать и уметь. 

– Сегодня наше училище – практически единственное в России, кроме, может быть, мос­ковского, где готовят мастеров-декораторов и бутафоров, – рассказала корреспонденту «НН» завотделением Эльвира Котова. – Театрально-декорационное отделение открылось у нас в 1972 году по инициативе Татьяны Цыганковой в помощь для оформления спектаклей актерского отделения. Ну и, естественно, требовались специалисты в театры. Сегодня наши выпускники работают практически во всех театрах России. 

Во главе отделения встала Раиса Сутормина – архитектор по образованию, театральный художник с большим опытом. В качестве педагогов традиционно приглашаются незаурядные, большие мастера: Оганес Мазманян, Владимир Потанин, Евгений Юсов, Владимир Фуфачев, Константин Пьянов... У меня преподавали Полина Осначук и Феликс Шерман, работавшие с Наравцевичем.

– Кого вы берете учиться? На какие умения обращаете внимание?

– Смотрим навыки по рисунку и живописи. Рисунок и скульптура помогают развивать чувство цвета и формы, без них, естественно, никуда. Если проводить параллель с развитием театра от системы Станиславского, то нынешний театр от него отличается очень резко. Но обучение актера по сей день без системы Станиславского не обходится. Так и у нас: рисунок, жи­вопись, скульптура – основа всей работы.

Рисунок и живопись у нас – не профилирующие предметы, так что детям придется работать не только кисточкой и карандашом, но и на деревообрабатывающих станках.

Впрочем, среди наших выпускников есть и очень хорошие художники, занимающиеся традиционной живописью.

– Чем же театральный художник отличается от «просто художника»?

– Магией игры! Расцвет бутафории – очень качественной подделки – пришелся на эпоху барокко: семнадцатый век, денег нет, а выглядеть пышно и устраивать празднества очень хочется. Фильм «Ватель» смотрели? Вот тогда и появились бутафорские груши. До того жрали настоящие (смеется).

В сценическом пространстве, в театральном свете вещи выглядят и воспринимаются иначе. И поэтому люстра из целлофана выглядит более убедительно, чем хрустальная, а  расписная марля и мешковина на сцене смотрятся лучше натуральных парчи и бархатов. 

– Есть ли у художников-бутафоров свой Король Лир? Вещь мечты, сделать которую считается круто?

– «Круто» для бутафора – это сделать хорошо. На нашей выставке есть три пистолета Вани Кременецкого. Ювелирная работа! Это – круто. 

Круто было, когда один из курсов на диплом сделал костюмы, декорации, посуду, всё-всё – для постановки «Аленького цветочка» выпускниками драматического отделения. Круто, когда есть фантазия и мастерство; фантазию мы не ограничиваем, а мастерству учим.

Выставка работает до 30 сентября. 0+

Мария Федотова.