Сгорели 700 домов. В Выксе и окрестностях люди и сегодня напряжены и встревожены. Все разговоры — о помощи пострадавшим и о том, как обезопасить населенные пункты, к которым огонь пока не добрался, и о том, как это все было.

Дикая бригада

К поселку Проволочный огонь подошел почти вплотную. От крайних домов до горящей лесной подстилки не больше трехсот метров. Между селом и пожаром — человек двадцать решительно настроенных мужиков с испачканными золой лицами, в грязных, запыленных одеждах, с лопатами и баграми. Среди этой дикой бригады и депутат земского собрания Владимир Челышев, чей дом тоже неподалеку. Усталые, голодные, но не покидающие добровольно выбранный ими опасный пост, они здесь защищают свои семьи, близких. С горькой усмешкой судачат о технике, демонстрируя свои лопаты. Это они вручную, не отдыхая, без сна, прокопали широченную полосу — опашку, когда кругом все горело, и только потом сюда приехали грейдеры оттуда, где от деревень остались одни головешки.

Три пожарных машины стоят на дороге с небольшой группой работников МЧС. Специалисты внимательно наблюдают за золотыми змейками, причудливыми кругами, вспыхивающими по низу леса. Туда, где дерево вдруг полыхнет, направляют струи воды. Наверное, то, чем они заняты, и зовется «окарауливанием населенных пунктов», о котором читаем в оперативной сводке. Однако добровольцы из села не столь благодушны. Думают они о том, что будет, если не дай бог поднимется ветер, как в Борковке.

Армагеддон в Борковке

Это было богатое село на самой окраине Выксы. Дома кирпичные, газопровод, который, к счастью, успели отключить. Сейчас тут километр руин.
— Как только дунуло, мы увидели настоящий огненный смерч, — говорит Антонина Ремизова, чей дом был ближе всех к окраине. — Я только вышла во двор по делам и увидела вдалеке черное облако. А в следующую секунду оно уже накрыло, огромные клубы, языки пламени, горящие головешки, вертясь, летели по воздуху, вскипала и высыхала вода в прудах, колодцах, не оставалось даже пепла от крыш и заборов, изгибались дугой стальные трубы и кирпичные стены. И уже по улице бежали, ехали, кричали люди. Такого мы не представляли в страшном сне. Добрая половина деревни, 125 домов, превратились в развалины за двадцать минут. Три или пять старушек, вышедших только до огорода, сгорели заживо. Помочь им уже не смогли…
В сгоревшей первой Гибловке обезумевшие животные сбились в стадо и убежали в лес. Где там они метались, неизвестно, но после пришли к своим дворам. Борковскую скотину собрали жители уцелевшей части улицы, пришел из Выксы и полечил коров ветеринар, этих бродяг приютил какой-то фермер. Разбирать своих коров хозяева не торопятся: некуда вести, нечем кормить.
По десять тысяч рублей, обещанных Путиным, многие погорельцы уже получили, экономят деньги на еду. Сейчас большинство спешат разобрать по камешкам свои руины, чтобы в кратчайшие сроки освободить площадки для строительства новых домов.

Это не секонд-хенд!

Нижегородцы сразу откликнулись на чужое горе. Одежду, обувь, посуду, продукты, мебель и многое другое несут и несут в районные центры соцзащиты, везут в Выксу тюки пожертвований те, кто добровольно организовал акции помощи погорельцам. С одной из таких экспедиций с тонной грузов мы приехали туда, где сортируют, разбирают по размерам и уже раздают нуждающимся все необходимое.
Комната центра социальной помощи населению заложена вещами практически до потолка. Несколько женщин, что работают на сортировке и выдаче без сна и отдыха, тоже совершают свой маленький подвиг во имя ближнего. Записана каждая вещь и даже то, кто принес ее или прислал. Всякий входящий сюда погорелец окружен заботой. Две девушки примеривают джинсы и юбки. Они в растерянности. Предъявляют справки о том, что являются пострадавшими от пожара. Что взять, когда нужно все?

— Нет, это не какой-нибудь секонд-хенд, и относятся к крупицам человеческого милосердия бережно, — говорит руководитель исполкома партии «Единая Россия» Елена Шолохова. — Люди приносят даже еду, и нескоропортящуюся мы берем. Здесь организовался штаб помощи тем, кто добровольно помогает в лесу, раздается мыло, марлевые повязки, вода.

Посетители пунктов раздачи общаются мало, не утихает боль, мучает страх.
— Я работаю в доме ребенка, у самой четверо детей. Нужно продолжать ходить на работу, этого еще никто не отменял, и как-то обживаться заново, — говорит Екатерина Чалышева из сгоревшей Вереи. — Никогда бы не подумала, что даже собраться с мыслями настолько сложно, поэтому очень благодарна тем, кто жертвует все эти вещи. Нас приютили в гостинице, люди живут в лагере «Лазурном», профилактории ВМЗ. Организовано и питание, и лечение. Равнодушных нет, общее горе сплотило.

Вера ЧЕБОТАРЕВА.