Первый раз ей принесли кормить девочку только через сутки. Роды были тяжелые, после внезапно открывшегося маточного кровотечения роженице делали переливание крови, ставили капельницы, делали уколы… И вот теперь, наконец, туго закрученный в пеленки младенец лежит у нее на подушке – щекастый, глазастый и невозмутимо спокойный.

– Как дочку-то назовешь, мамаша? – спрашивает медсестра, задергивая штору.

– Юленькой…

...Не поле перейти

Тысячи женщин из поколения в поколение проходят этот путь. Залетела, вышла замуж, родила, а когда молодой муж начал пить, бить и гулять, подала на развод. Приобретя гордый статус матери-одиночки, женщины ведут себя по-разному. Сильные устраиваются на вторую работу, слабые – плывут по течению. Постепенно ухажеров и сожителей сменяют собутыльники, а далее минздрав предупреждает: женский алкоголизм не лечится… Но пока мамаша спивалась, дочка Юленька подрастала.

В суровые девяностые они с мамой выживали как могли. Раз в месяц выросшая Юлька каталась в Москву, откуда возвращалась груженная тюками с дешевым тряпьем. А потом они вдвоем торговали на рынке – кофты, юбки, платья из полиэстера и прочей синтетики. Навар был не ахти какой, но жили, как все – не хуже. Если бы только мать не пила…

Но мать пила. Тогда многие пили. Особенно зимой на рынке, когда приходилось весь световой день стоять на морозе. Вот и грелись продавцы спиртом «Роял». Порой взрослой дочери приходилось тащить мать до дома буквально на себе. Вдобавок Юлька забеременела от здешнего челнока, который, как только узнал о ребенке, поменял и маршрут, и рынок, и номер телефона. Мать-одиночка номер два теперь разрывалась между пьющей матерью и маленькой дочкой.

– Однажды возвращаюсь из Москвы, малышка в кроватке уже посинела от крика – голодная, а мать спит пьяная, – рассказывала она следователю. 

...Юле исполнилось 24 года, когда она убила свою мать. А в милиции сказала, что нашла ее уже мертвой, лежащей в кухне на полу. 

Глухарь

В 1996 году поселок Рустай Борского района, где нашли задушенной местную алкоголичку, даже не вздрогнул. Говорили, кто-то из собутыльников, наверное, постарался. Да и то забыли через пару дней после похорон. Над гробом рыдала только дочь погибшей. Она же потом проходила по делу в качестве свидетеля. Поначалу среди фигурантов была парочка подозреваемых, но и у тех потом нашлось неоспоримое алиби. Судмедэкспертиза тем временем показала, что причиной смерти стала асфиксия. Судмедэксперт так и записал в отчете: «В области шеи следы полулунной формы – по всей вероятности, оставленные пальцами правой руки...». Вот и все, что удалось нарыть тамошним сыщикам.

Убийцу так и не нашли, преступление нарекли «глухарем», и материалы уголовного дела перекочевали в архив.

О том, как все эти годы жила Юлия, почти ничего неизвестно. Не до нее было жителям Рустая. Только теперь той малышке, что кричала в кроватке, уже 29 лет. А сама Юлия, похоже, повторяет судьбу своей матери. По крайней мере, соседи характеризуют ее коротко:

– Пьет…

Увы, каждая мать должна помнить, что однажды ее дочь будет следовать ее примеру, а не ее совету. 

ППЛ

Вот уже девятый год с подачи главы Следственного Комитета РФ Александра Бастрыкина одним из приоритетных направлений работы ведомства является поиск преступников по приостановленным уголовным делам. Появилась даже новая аббревиатура – ППЛ, преступления прошлых лет. Именно потому, что с 90-х годов накопилось большое количество таких дел. В то время количество преступлений и, в частности, убийств выросло в разы, следователи были завалены работой. Пьяная бытовуха частенько отодвигалась на второй план.

Листая в прошлом году скудные материалы старого уголовного дела о задушенной женщине из поселка Рус­тай, следователь обратил внимание на некоторую нестыковку в показаниях дочери погибшей. Очень удивился тому, что никто, оказывается, не удосужился проверить ее алиби. Решено было вызвать Юлию в следственный отдел по городу Бор.

– Еще ничего не зная о нашей новой версии, она в тот же день наняла адвоката, – рассказывает следователь Заур Фикрет оглы Халыгвердиев, которому передали дело. – Чем и подтвердила, что мы на правильном пути…

Сначала новоявленная подозреваемая говорила, что ничего не помнит – «давно это было». В дальнейшем их диалог со следователем напоминал сеанс спиритизма. Или игру в бридж. Или все сразу. И все-таки, когда она оказалась загнанной в угол, начала давать показания.

Признание

– Это был какой-то психоз… В одной комнате плакала моя полуторагодовалая дочка, в другой – пьяная мать требовала водки, я разрывалась меж ними, – она говорила тихо, отрывисто, но поразительно спокойно. – В очередной раз подбежав к матери, крикнула: «Я больше не могу!» – и прихватила ее за шею.

– Как долго вы сжимали шею?

– Не помню...

– Судмедэксперт утверждает, в течение пяти-семи минут…

– Она захрипела. Когда я поняла, что не дышит, запаниковала… И, когда поняла, что натворила, побежала в милицию.

– Нет, сначала вы забежали к соседям выпить водки. А потом уже побежали в милицию, сказать, что нашли мать мертвой, – на аудиозаписи было слышно, как следователь шагает по кабинету. Звонит телефон, он не снимает трубку… Оттого, что она рассказывает, как убивала собственную мать, буднично-спокойно, мороз продирает по коже…

– Вы раскаиваетесь?

– Конечно.

Срок давности

Недавно в Нижегородском областном суде убийце родной матери вынесли приговор: 15 лет лишения свободы. Однако! 

Однако в Уголовном кодексе РФ существует статья 78 «Освобождение от уголовной ответственности в связи с истечением сроков давности», в которой, в частности, записано: «Лицо освобождается от уголовной ответственности, если со дня совершения им особо тяжкого преступления истекли 15 лет...». 

В итоге дочери-убийце присудили 15 тысяч штрафа «за оскорбление сотрудников правоохранительных органов во время исполнения следственных действий». Из зала суда Юлия выходила буднично и спокойно, как будто она выходила из магазина или банка.

...Говорят, взрослая дочь Юлии тоже родила девочку, которая приходится осужденной женщине внучкой, а убиенной – правнучкой. Вот такая связь поколений. Неужели все повторится?

Татьяна Чинякова.