В Нижний Новгород Татьяна Толстая приехала в рамках проекта «Еда и культура». Она сидела в кафе — эффектная, в ярком розовом шарфе, с большими серебряными сережками в виде цветка, давала автографы и с интересом поглядывала на совсем молодых людей, которые буквально засыпали ее вопросами.

Что имеем, тем и гордимся

— Татьяна Никитична, вы представляете себе человека, для которого пишете?

— Не представляю, да и как это можно вообще сделать? Я просто рассчитываю на человека, равного мне.

— Вас заботит популярность?

— Знаете, если бы она меня заботила, я что-нибудь для этого бы предпринимала. А я в этом смысле ничего не делаю. Вообще. То есть я, конечно, пишу 24 часа в сутки, но, собственно… и все.

— Как вы оцениваете себя в литературе? Считаете ли, что уже вошли в ее историю?

— Ну, я об этом вообще не думаю, это одному Богу только известно. У меня совершенно другие задачи. Меня другое беспокоит — успеть написать бы то, что я задумала…

Как жить с такой фамилией

— Кстати, о ваших родственниках. Фамилия Толстой — в литературе очень известна. А вы вот как-то написали, что считаете смешными рассказы Льва Толстого. Вы его совсем не любите? Почему?

— Нет, ко Льву Толстому я отношусь хорошо, но я ни к кому не испытываю пиетета — ну, нельзя просто благоговеть, это неплодотворно. Он мне очень дальний родственник, но некоторые его рассказы действительно смешны, ну что поделать?

— Вас не обижает, когда вас называют Новодворской в литературе?

— Нет, меня называют не так, а «толстая жаба, как Новодворская»! Новодворская, кстати говоря, очень неплохо пишет, и это было бы весьма лестное сравнение.

— Оказывается, ваш сын Артемий Лебедев — ярый матерщинник, если заглянуть на его страничку в Интернете. Вас это не коробит?

— Нет, я тоже иногда могу выразиться. К тому же он ведь не всегда так говорит. Если вы читаете его ЖЖ (Живой журнал в Интернете. — Авт.), то знаете, что он хорошо владеет русским языком. Просто жить с «говорящей» фамилией довольно тяжело…

Так кто же главный?

— Вы уже несколько лет ведете программу «Школа злословия». Можно, наконец, узнать, кто в ней директор и завуч?

— Кто инспектор гороно — не скажу, испугаетесь, а все остальное делаем мы. Директора у нас нет, завуча тоже. Снимаем мы программу около полутора часов, в эфир выходит 40 минут. Снимаем блоками, записываем сразу несколько передач.

— Кто может стать героем вашей программы?

— Кто угодно. Но нам с Дуней Смирновой всегда интересно, если мы так раскрываем человека, что становится видна разница между его истинным лицом и его социальной «маской». Если хотите, это такой вид игры.

— А чего вы вдруг пошли на телевидение? Денег, что ли, там платят много?

— И это тоже. Но просто мне еще в этой программе пока интересно.

В Америке жить не смогла

— Пишут ли вам молодые авторы?

— К сожалению, да, пишут. Но я их избегаю. Потому что это очень мешает работе. Если тебе попадает книжка, ее надо обязательно прочесть, и если книжка совсем беспомощная — это еще полбеды, но когда что-то тебя в ней удерживает, ты начинаешь погружаться в чужой текст. Поэтому я стараюсь чужих книжек не читать, даже если меня просят знакомые.

— А что вы читаете для души?

— Как правило, я не читаю зарубежных авторов, потому что читаешь переводчика, а не автора. Из русской литературы люблю ХIХ век, но и в ХХ веке есть что почитать. Сейчас мне интересен Чехов и всегда — Лев Толстой.

— Говорят, вы любите кулинарию, это правда?

— Мне нравится более ее словесная составляющая, чем вкусовая. Да и вообще я сижу на диете. А что вдохновляет? Живопись люблю, малых голландцев…

— Вам никогда не хотелось снова уехать в Америку, где жили одно время?

— Нет. Хотя зарекаться, конечно, не стоит. В 1917-м тоже никто не хотел уезжать, но… Происходит странная вещь: там исчезают русские проблемы, но появляются другие. Там чужое место. А я здесь родилась.

Оксана ЗЕМСКАЯ.