В Нижегородском театре оперы и балета состоялась премьера вердиевской оперы «Отелло» по одноименной трагедии Шекспира.

Дирижером-постановщиком спектакля выступил главный дирижер театра Евгений Шейко, художником-постановщиком — петербуржец Иван Совлачков, а режиссером-постановщиком — художественный руководитель и главный режиссер Волгоградского музыкального театра Вадим Милков. Ему и слово.

— «Отелло» — опера с огромной постановочной историей. Шла она и на сцене нашего оперного театра сорок лет назад. Как вы трактуете этот спектакль?

— Я шел от Пушкина, который сказал, что Отелло был не ревнив, а доверчив, и тем самым определил жанр, выведя произведение на вершину подлинной трагедии. С появлением в сюжете «ревнивого мужа» моментально начинается дикая мелодрама, грызня кулис и ломание декораций под крики «Ах, Дездемона мне неверна», так что в четвертом действии Отелло уже вообще нечего делать.

Вообще в этом произведении не столько любят, сколько ненавидят. Яго, Кассио, Родриго, Эмилия… В этой ситуации Яго оказывается не самым плохим человеком. Вообще в каждом из нас сидит свой Яго. Мы порой говорим о ком-то плохо. Но вопрос не в том, что говорят, а в том, как на это реагировать. Плох тот, кто не верит Кассио, друзьям, своей жене, а верит гадостям. Человеческое ухо расположено воспринимать гадости гораздо лучше, чем хорошие вещи, и Шекспир это четко прописал.

— В одном из актерских составов спектакля роли Отелло и Дездемоны отданы супружеской паре. Не считаете ли вы, что такие, трагические отношения на сцене — опасный для семейной жизни аттракцион?

— Нет, не считаю. Атлантов с Милашкиной в Большом прекрасно играли и Отелло с Дездемоной, и Лизу с Германом. Если артисты плохие, конфликт будет в любом случае, если же хорошие — нет. Если актеры настолько забываются, что муж и жена начинают играть на все сто «в Отелло и Дездемону», это уже клиника.

— В работе над спектаклем было ли сопротивление материала?

— Сопротивление есть всегда. Но мы находим взаимопонимание, приходим к компромиссам. Порой я вижу, что версия артиста убедительнее моей, и соглашаюсь с его предложением.

Мария ФЕДОТОВА.

Кстати

Реальный прототип литературной трагедии — итальянец по имени Маурицио Отелло. Он командовал венецианскими войсками на Кипре с 1505 по 1508 год и потерял там свою жену при крайне подозрительных обстоятельствах. Но мавром Отелло не был. И в Венеции, и на Кипре, и во всей тогдашней Европе мавров не считали полноценными людьми и вряд ли стали бы доверять им командование флотом. Ключ к разгадке кроется в имени ревнивца. Уменьшительный вариант имени Маурицио звучит как «Мауро» («мавр» по-итальянски). Видимо, поэтому Шекспир решил причислить своего героя к народу, населявшему тогда южное побережье Средиземного моря. Ошибку Шекспира усугубили театральные режиссеры, сделавшие Отелло негром, каковым он и по сей день выходит на сцену.