Отец и сын Козловы за четыре года семейного конфликта пережили четыре суда, мать и сын Троицкие за три года — одиннадцать(!) судов. И никто не хочет уступать!

Козловы

…Он плакал навзрыд:

— Больше не могу! — Голос срывался на фальцет и становился похожим то ли на женский, то ли на детский. — Где мне найти защиту?
Я не верила своим ушам. Убеленный сединой отставной полковник Козлов, который впервые появился на пороге редакционного кабинета полгода назад бравым молодцом, теперь выглядел несчастным и жалким… Он служил не в самых престижных точках, далеко от столицы — в Приднестровье, Заполярье, на Севере, командовал полком, воевал в Анголе… Уйдя в отставку, пятнадцать лет строил детишек — был директором пионерского лагеря. Николай Дмитриевич и сейчас, в свои семьдесят два года, крепкий еще мужик, на пенсию не собирается. Более того, год назад его как лучшего стрелка и начальника команды ВОХР назначили на должность начальника специализированной группы ВОХР Приокского отдела филиала ФГУП «Охрана» МВД РФ по Нижегородской области. Вдобавок он еще и женился. И свою пятидесятидвухлетнюю спутницу теперь называет «молодой женой».
С этого, пожалуй, все и началось.

«Молодая жена» жила в селе Запрудном Кстовского района, и Николай Дмитриевич, как истинный джентльмен, мечтал прописать ее в своей городской двухкомнатной квартире, в которой вместе с ним был прописан и его взрослый сын — Дмитрий Николаевич Козлов. В настоящее время Козлов-младший живет в двухкомнатной квартире своей гражданской жены Ирины Марченко — сейчас они воспитывают совместного ребенка, — имея при этом в собственности однокомнатную квартиру, доставшуюся ему в наследство от дяди. Узнав о том, что отец решил устроить свое семейное счастье, сын категорически воспротивился:

— Своего согласия на прописку твоей жены не дам!

Посоветовавшись с юристами, Козлов-старший обратился в суд с требованием выписать Козлова-младшего как утратившего право на данную жилплощадь. Мол, он тут давно не живет, за квартиру не платит и в гости не приходит. И вот тут сын Дмитрий пошел в наступление: он стал наведываться в квартиру, где прописан, без предупреждения — один и с друзьями, оставлять здесь свои вещи, то есть создавать видимость присутствия.
Чуть подробнее о вещах… В «своей» комнате Дмитрий поставил детскую кроватку и коробки с детскими вещами, из которых трехлетний Егорка (так и хотелось сказать Козлов-самый младший, но в воинственном ажиотаже Дмитрий записал своего сына, внука Николая Дмитриевича, на фамилию Марченко) уже вырос. Самого Егорку деду он не показал ни разу.

Суд, естественно, встал на сторону Козлова-младшего. А как же иначе? Личные вещи в квартире присутствуют, друзья-свидетели подтверждают, бывшая жена Козлова-старшего, она же мать Дмитрия, и Ирина, гражданская жена Дмитрия — все были против присутствия «молодой жены» в спорной квартире.
Привычный к военным действиям, Николай Дмитриевич принял бой. Он даже частного детектива нанял, чтобы тот следил за каждым шагом сына. Но суд, увы, не принял во внимание отчет детектива.

— Не может быть, что я не найду справедливость! — гремел Козлов-старший.

— Ничего он не получит, — по-отцовски упрямо твердил Козлов-сын, имея в виду родительскую квартиру.

Троицкие

Ирина Леонидовна Троицкая — в прошлом капитан медицинской службы, врач-психиатр СИЗО, вдова известного в Нижнем Новгороде доктора Виталия Сергеевича Троицкого, обратилась в редакцию почти два года назад. Все это время тянулась ее беспросветная тяжба с единственным сыном, которая началась еще в 2007 году, сразу после смерти Троицкого-старшего. Мать и сын делили наследство — две квартиры, дачу с садом, два гаража, катер… Сергей Витальевич вступил в поединок чуть позже.

— У меня и раньше была обида на мать, — рассказывает он. — Властная, амбициозная, по сути, она испортила мне всю жизнь. Хотела меня видеть врачом или юристом, а я мечтал стать дальнобойщиком. В юности упал с мотоцикла и сломал ногу. С двумя титановыми болтами в коленке я призывную медкомиссию точно бы не прошел, но в ту пору дружил с девушкой, которая ей не нравилась, и мать, пользуясь своими связями, «похлопотала», чтобы меня взяли в армию. Работал на Севере и чувствовал там себя счастливым человеком, а она настояла, чтобы я уехал в Израиль, откуда я вернулся инвалидом…

— Она, наверное, хотела, как лучше, и руководила ею слепая материнская любовь?

Пожимает плечами:

— Может быть. Но почему-то она решила оставить меня без наследства…

Огромная обида на сына у Ирины Леонидовны:

— Враг, бандит, подонок, преступник, правая рука Клементьева, он мечтает поселить меня в коммунальной квартире, говорит: «Я вступлю в наследство, когда ты сдохнешь…» А вам нужна еще одна лживая статья, вы приняли сторону моего врага…

Уважаемая Ирина Леонидовна! Сюжетов для статьи у журналистов хватает, квадратными метрами сейчас озабочены полстраны, не вы первые, не вы, к сожалению, последние. И тогда, почти два года назад, когда вы обратились ко мне с жалобой на сына, я вас предупредила: у вас пока еще есть шанс помириться, но если будет статья в газете, то она до конца жизни будет стоять меж вами. И надеялась, что помиритесь, с каждым вашим визитом и визитом вашего сына превращая рабочий кабинет в исповедальню. Вот-вот забрезжил свет в конце тоннеля, когда Сергей в отчаянии выдохнул:

— Если бы она однажды сказала: «Прости, Сереж, напортачила я с твоей жизнью!» — честное слово, простил бы все обиды…

— Что?! Просить прощения? Никогда! Он мать обидел! — вторит Ирина Леонидовна. — Он хочет все у меня забрать…

Она носила его под сердцем, дала ему жизнь — ее можно понять. У него эта жизнь, ему сейчас пятьдесят три, сложилась наперекосяк — его тоже можно понять. Наследство стало той искрой, от которого возгорелось пламя. Почему-то суд, поделив имущество между двумя наследниками, не оставил ничего целого: вся недвижимость представлена в долях. В пылу азарта они не слышат друг друга.

— Она меня ненавидит! — горячится сын.

— Он меня ненавидит! — плачет мать.

В настоящее время Сергей со своей женой живет в двухкомнатной квартире, которая принадлежит ему только частично. В своей двухкомнатной квартире живет и его мать. Правда, часть этой квартиры, которую суд присудил Сергею, он назло матери переписал на свою жену… Ей-богу, легче двум бульдозерам разъехаться на узкой дороге!

Кровная вражда

Герои этих, как две капли воды похожих историй — и Козловы, и Троицкие — люди в общепринятом смысле интеллигентные, все имеют высшее образование. Алкоголем никто из них не злоупотребляет, судимостей и вредных привычек не имеет. Они хорошо одеты, не бедствуют, не голодают, и те и другие имеют автомобили, все как на подбор живут в двухкомнатных благоустроенных квартирах, имеют в собственности недвижимость… Пожилые родители, родившие и вырастившие детей, считают их своеобразным банковским вкладом, мол, теперь пришло время снимать дивиденды. А дети, привыкшие получать от родителей, хотят получать и дальше. Пожилые родители считают, что уступить должны дети, а взрослые дети никак не могут понять, что в пожилом возрасте жизнь не кончается. Напротив, жить хочется с еще большим удовольствием!

Козлов-младший был непоколебим: и отец не отец, и совесть не указ! Видно забыл, что у него тоже подрастает сын, что жизнь, как известно, развивается по спирали. Не аукнулись бы ему отцовские слезы… Зато через долгие тернии получилось достучаться до Троицкого-младшего:

— Сергей Витальевич, попробуйте помириться!

— Я пробовал, она бросает трубку.

— Ирина Леонидовна, не бросайте, пожалуйста, трубку, вам позвонит ваш сын…

За то время, пока готовилась к печати эта публикация, журналист стал парламентером.
И вот что характерно, как и подобает родным людям, дети так похожи на родителей! Дмитрий Николаевич похож на Николая Дмитриевича, Сергей Витальевич хоть и не пошел характером в отца, Виталия Сергеевича, как утверждает Ирина Леонидовна, но зато говорит точь-в-точь, как мать:

— Она меня всюду поливает грязью!

Ирина Леонидовна:

— Он меня поливает грязью!

А наши бесконечные диалоги пестрят юридическими терминами — недвижимость, жилплощадь, доля, право, вселение, имущество… И ни слова о любви, родстве, понимании, прощении, уважении…

У Ирины Леонидовны не так давно случился инсульт. А у сына коксартроз в последней стадии, и по ночам его мучают нестерпимые суставные боли. Заговорив о болезнях, бескомпромиссная Ирина Леонидовна чуть-чуть смягчилась:

— Ладно, пусть звонит!

Татьяна ЧИНЯКОВА.

Вместо послесловия

Надежда умирает последней. Несмотря на эту противоестественную вражду, очень хочется надеяться, что родители и дети в конце концов осознают свое кровное родство и помирятся. Не за горами новогодняя ночь, которая сулит нам исполнение желаний, добрый свет и много радости. Так и хочется сказать: «Дети, позвоните родителям! Родители, снимите трубку!»

Т.Ч.